Всё его дело катилось под откос со скоростью тепловоза, сошедшего с рельсов. Все его задумки поганились на глазах - сначала первичной «обработкой», а теперь ещё и попыткой изнасилования доброго, в общем-то, и полезного оборотня. Хоть Стёрджис с детства терпеть не мог вервольфов. У него даже в детстве страх был, что его укусит оборотень. Страх, доведший его, малыша, до энуреза.
Но это - дела прошлых дней. Сейчас же главное - не дать этим извращенцам разойтись. А вдруг они и вправду сделают позорящие колдографии? Но нет, ведь на них будут и они собственными персонами. И они убоятся.
- Не трогай меня, шваль, - отрезал Люпин.
Он не дрожал, не трясся, хотя после избиения болело под дыхом и подташнивало.
- Раскровишь меня и сам оборотнем станешь.
Глаза пристроившегося было Аурора округлились от ужаса. Стать оборотнем из-за одного, ну, может, и не одного, но простого траха! Да ужаснее было только в кентавра пархатого да блохастого превратиться!
Однако Аурор, не желая отпускать сладкую на вид добычу, такую мягкую, добрую, даже хорошенькую, ну, в общем, самое оно, вопросил:
- А ведь брешешь ты, нелюдь, признайся? У вашего племени только укусы страшны, а не кровь. От крови-то ничего и не будет.
- Кровь моя наполнена серебром, и если ты испачкаешься в ней…
- Ладно-ладно. Считай, что я зассал. Да и ребяткам тоже не советую.
Раздалось дружное:
- Не-э. Нам такой заразный не нужен. Мы лучше тогда бабу эту молодую отъебём.
- Слышь, шлюха, подымайся, сымай трусняки свои вонючие, выходи в центр комнаты и вставай раком…
… Люпин знал, чего хотел - прижаться бедром к ноге, такой холёной и упитанной, почувствовать партнёра, так сказать, всем телом, ощутить его запах, такой прельстивый и манящий, подарящий ему, Рему, мечты, мечты, мечты… С которыми Ремус будет… отдаваться женщине, играющей с «миленьким», а ведь ему так необходимо пофантазировать на какую-нибудь фривольную тему.
Сев для этой цели, как оказалось, не подходил. Ни его породистое лицо, ни пышная грива волос, чёрных, как небо в январе, ни общий склад фигуры… Всё аннигилировалось пустотой в его глазах, даже в опьяневшем взоре не было видно души у человека. А раз нет души, то какой же это человек? Нет, человек он превосходный, хоть и не в меру злой на язык, и красивый, и фигура ладная… Но для грешных фантазий морально одинокого… оборотня, нет, всё же человека, никак не походящий. Слишком высоко забирал этот анимаг - чёрный ворон для простого ликантропа.
А вот, оказалось, влюбился в мужчину и женился… Но как? Ведь закону об однополых браках в магической Британии от силы лет сто - двести. Ремус точно не знал, значит, Северуса и занесло лет эдак на сто назад, не дальше, а туда ведь и с помощью Хроноворота, хранящегося в кабинете профессора Лавгуд… доброй Луны, нет, нет, коварной Луны, попасть можно. Поманила собой, как перед быком красной тряпкой, и в сторону. А Ремусу мучайся ежемесячно, а то и по два раза в месяц, если особо не повезёт. Так, на чём мы остановились? А, на Хроново…
Значит… А что «значит»? Значит только то, что Люц не хочет танцевать с ним, Ремом. А вот настаивать господину Директору нужно уметь! Это же полезно для работы с Министерством! А что полезно для работы… Нет, не то. Что полезно для фантазий и мечтаний, то и нужно, просто необходимо.
- И всё же, я просил бы Вас, прекрасный сэр, потанцевать с одиноким вервольфом. Ну же, сэр! Вас просит сам…
- Я согласен, ми-стер Лю-пин.
… И они танцевали медленный, вытягивающий душу, прекрасный вальс. Лорд Малфой действительно оказался прекрасным ведущим и… партнёром. Ремус обжимался с ним на глазах у охреневшей от такого зрелища публики. Но это ведь всё нечистокровки, что толку с их глазения? Вот перед ними, между них, уже одни в зале, кружатся в тягучем, таком проникновенном, завораживающем вальсе, самом прекрасном, единственном в жизни господина Директора танце двое чистокровных, полупьяных мага.
Да, конечно, Малфои древнее, но что значат всего три поколения волшебников - долгозаживунов? Так, пустяк. И происходит род Люпина от англо-саксонских королей и верховных друидов древней Британии, а род Малфоев - от каких-то восточных предков и вождей диких германцев. Так, спрашивается, чей род чище?
Но это у Люпина взыграло ретивое. Обычно он не обращал внимания на происхождение, вообще, чистокровность тех, в обществе которых он пьёт. Он зачастую пил рядом с простейшими - магглами - в «Весёлом Кошеле» и ничего, не расстаял. Но сейчас Ремус танцевал, впервые в жизни не водили его за руки вокруг рождественской ели, а он сам обнимал тяжёлое, приятное наощупь, мягкое, мышцастое тело мужчины. Ни разу рука Люциуса не скользнула ниже пояса партнёра, но под конец он так увлёкся красивыми, нечеловеческими, волчьими, жёлто-карими глазами партнёра, что рука его пьяно и тяжело легла тому сначала на крестец, а потом скользнула до ягодиц привычным, соблазняющим движением и сжала их.
Только, когда к отцу подлетел негодующий сын, видевший все манипуляции коварной руки, Люц одумался:
- Это же нелюдь, Люц. Прекрати соблазнять его, он же и приложить может, если ты его распалишь, а потом бросишь, как Пэтти Джейкоб. И потом, видишь? Драко, милый мой сынуля Драко сердится.
Но он такой соблазнительный, этот волчок. И потом, он ведь, наверняка, не кусается. Даже в постели. Он слишком… нежен для этого и неопытен.
А если укусит? Тогда поздно будет сожалеть о его круглой и румяной, надо будет покинуть высший свет, подобно этому иностранцу… Ну, который ещё в постели оказался недееспособным, хотя и считался любимцем ведьм всех разумных и ещё нет, возрастов в Британии… А, Роналдини.
Да, брось бяку, Люц - тебе же спокойнее будет.
У несчастной Тонкс открылось маточное кровотечение.
Люпин, которого всё-таки вывернуло остатками эльфийского угощения - о, кажется этот домашний беззаботный праздник был века назад! - знал Кровоостанавливающее заклинание, которое изобрёл Северус, но у него же отобрали палочку! И он не мог помочь распластанной, как выпотрошенная лягушка на столе препаратора, Нимфадоре, умирающей от потери крови из-за множественного насилия. Она было вскрикнула в начале, когда её грубо взял первый Аурор, но потом не произнесла ни звука, как бы её не имели. И куда. А имели жестоко, чтобы было больнее чтобы закричала, с-сука! А то ведь счастливчику Джерри по жребию целка досталась, и это в её-то, девкины, годы.
Ауроры ещё глумились:
- Ну вот, маленькая девочка, Джерри удалось сделать из тебя вполне аппетитную бабищу для наших развлечений.
- Да, точно-точно, - хихикал Аурор. - А то бы в старых девах так и осталась. Поблагодари Джерри.
