На совещании народу было не много. Должно все пройти быстро. Я надеюсь на это. Домой хочу!
Богдан зашел в зал для совещаний последним и сел рядом со мной. Он бросил на меня внимательный взгляд, после чего его брови сошлись на переносице.
- Лен, ты нормально себя чувствуешь? - наклонившись к самому моему уху, тихонько спросил он. - Выглядишь не очень.
Я только кивнула в ответ. То я толстая, а теперь еще и выгляжу не очень? Прекрасно! Просто замечательно! Я когда-нибудь понравлюсь Козлову? Или ему только мой рот нравится? И тот давненько без внимания!
Я уткнулась в свою папку с документами, чтобы не было видно, как заблестели от слез мои глаза. Только разреветься при всех не хватало.
Едва я успокоилась, как почувствовала на своем колене горячую мужскую ладонь. Я вздрогнула от неожиданности и подскочила на стуле. Пот прошиб меня насквозь. Вскинув глаза на Богдана я натолкнулась на его ироничный взгляд и едва заметную улыбку. Он тут же перевел взгляд доску для презентаций, а я осмотрелась по сторонам.
Мы с Козловым сидели в конце стола, на нас никто не обращал внимания, но я все равно покраснела. Прижала к пылающим щекам холодные, влажные от пота ладони, не в силах сбросить с себя его руку, которая тем временем, пробиралась выше по моему бедру.
Я задышала чаще и глубже, когда пальцы мужчины зацепили край моих трусиков, и вдруг дышать стало совсем нечем, как будто в огромном зале закончился весь воздух. Я почувствовала, как горячо и влажно стало между ног, закусила губу и чуть повела бедрами в стороны, раздвигая их сильнее.
Я не знаю, что задумал Козлов, но мне хотелось, чтобы он поскорее дотронулся до меня ТАМ. И плевать, что мы здесь не одни.
И он дотронулся. Я чуть не заорала, когда почувствовала пальцы Богдана на своем клиторе. Пришлось прикусить губу. Глаза закрылись сами собой, а когда мужские пальцы толкнулись внутрь меня, я снова широко их распахнула.
На Козлова я боялась даже смотреть, слышала только его рваное дыхание рядом с собой, а когда осмелилась искоса глянуть на его ширинку, глаза мои стали просто огромными. Там все так туго было натянуто, что я поняла отчего Богдан так неровно дышит.
Тем временем движение под моей юбкой не прекращалось. Я вцепилась в край столешницы, чувствуя, как скользят во мне его пальцы, то снаружи, поглаживая клитор, то внутри, задевая какие-то чувствительные точки. Все мое тело начало пронзать сладкими судорогами.
Я то шире разводила ноги, то сжимала бедрами его руку, и мне хотелось только одного, чтобы Богом данный не прекращал эту муку, эту сладкую игру, превратившуюся в пытку.
- Давай, Булочка, кончай! - горячо шепнул мне в ухо Козлов.
И я кончила! Боже, я реально кончила! Свела ноги вместе, сжала бедрами до боли мужскую руку и протяжно всхлипнула.
Не сдержалась. Не смогла. Забыла, где я и кто я, но не забыла, кто сидит рядом со мной, чьи пальцы все еще были во мне.
Все, кто был за столом, как по команде, обернулись на меня. Комната закружилась, перед глазами все поплыло, сливаясь в одну серую массу.
Последнее, о чем я подумала, отъезжая в небытие, что умру в дырявом чулке. Привезут меня в морг, разденут и покачают на мою неряшливость головой.
22. Богдан
Я парень отходчивый.
Хоть Овечкина и выбесила меня знатно, успокоился я довольно быстро. И ей дал время успокоиться и подумать, чтобы в запале еще больше дров не наломать.
Ждал, наблюдал за ней, в разговоры не ввязывался. Лена тоже молчала. Дичилась меня.
Она была похожа на маленькую девочку, которая зашла в клетку к медведю. И подойти боится и выходить не торопится, потому что интересно же, что за зверь такой диковинный.
Уж не знаю, кто там в Елене Павловне до меня побывал, но девка вела себя, как зашуганная. Вряд ли она себя бить позволяла, но было видно по ней, что она боится шагу лишнего ступить или слова мне сказать. Или это только со мной она себя так ведет?
Я ничего особого не делал, старался ее не тревожить лишний раз. Мне хорошо, меня тоже не трогают, и ладно.
Булочка старалась изо всех сил, как и обещала. Заботилась обо мне по первому классу, слушалась, не взбрыкивала больше, худела.
Последний пункт меня немного беспокоил. Я вообще не видел, чтобы Булочка что-либо ела. Может быть, она при мне есть стесняется? Я уже ничему не удивляюсь. Предлагал ей помощь в составлении диетического меню. Я неплохо разбираюсь, потому что Наташа у меня любительница спортзалов и диет. Была. Сейчас не в курсе о ее пристрастиях.
Лене мои советы были по боку, и спортом она заниматься не шибко рвалась. Пусть сама разбирается со своими боками, я не нянька ей, в конце концов. Мне вообще все равно на ее фигуру.
Мне с Овечкиной не жить. То есть, жить, но не долго. Тфу, ты, господи! Съеду я скоро от нее, в общем!
А я у нее в холодильнике все подобрал. И в морозилке тоже. Скорее бы аванс. Чувствую себя альфонсом. Как бы там ни было, стремно мне у бабы на шее сидеть. Я никогда денег на женщин не жалел, даже на одноразовых. Должно быть все по красоте, а не просто сунул, вынул и пошел. Не могу я так. Женщину надо любить просто за то, что она женщина. Они же такие слабые, миленькие, глупенькие.
Все, кроме Бульдозера.
Эта, блять, не дура. Своего не упустит!
Так я думал об Овечкиной до сегодняшнего дня.
То ли от длительного воздержания, то ли Лену подбодрить я хотел, то ли пошалить, то ли скучно мне стало от смиренной Булочки - сам не знаю, что на меня нашло. Полез я к Елене Павловне под юбку прямо посредине совещания. Коллеги графики рисуют, а я тут поувлекательней занятие нашел.
Хотел просто ее за ляжку потрогать, чтобы она не сидела, как муха сонная. Думал, сейчас сбросит она руку мою с себя и по башке мне папкой треснет, но Овечкина не только меня не покарала, а напротив, ножки пошире развела, приглашая к самому сокровенному. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, чего даме хочется, вот я и продолжил. Любопытно было, как далеко Елена Павловна, позволит мне зайти.
Мы не дома. Совещание у нас, люди посторонние в помещении, начальник наш, на минуточку, присутствует.
А ей хоть бы что. Я так разошелся, что в трусы к ней залез, а там... Потоп!
Твою мать! Это было так неожиданно и так вкусно, что я только еще сильнее распалился. А когда я провел пальцами по гладким мокрым складкам Елены Павловны и нащупал ее тугой узенький вход, меня уже было не остановить.
Мои пальцы вошли в нее, как по маслу от обильной смазки. Черт, как же в ней узко и горячо. Я бы многое отдал, чтобы все люди исчезли из этого помещения, чтобы я мог беспрепятственно загнуть Булочку на столе и вогнать ей по самые яйца!
Я собрал волю в кулак, наслаждаясь тем, как Лена извивается и дрожит от наслаждения от моей ласки. Горячая сучка! Ох, горячая!
Кончила Овечкина вполне себе естественно и натурально. Да что у нее там за проблемы с мужчинами в постели?
Этот вопрос мгновенно ушел на второй план, потому что после довольно бурного оргазма, стоном от которого Булочка спалила всю нашу пошлую замуту, она потеряла сознание!
Я едва успел вынуть из нее пальцы и подхватить безжизненное тело женщины.
Вот черт! Это я виноват? Я не делал ничего такого! Женщинам нравилось со мной заниматься сексом, но чтобы в обморок от оргазма падать...
- Лена? - только и успел воскликнуть я, перед тем, как Булочка рухнула в мои объятия. - Скорую! Быстрее! - поторопил я коллег, которые повскакивали с мест и только ахали, бегая вокруг стола.
Тоже мне, мужики!
Впрочем, я растерялся не меньше. Я обмороков еще не видел. Несчастных случаев не счесть, но чтобы обморок?
- Лена-а, Лен! - позвал я ее громче и похлопал по белым, как мел, щекам, одной рукой прижимая к себе ватное тело.
Лена дернулась и застонала. Все, кто был в зале, вздохнули с облегчением, в том числе и я.
- Откройте окно! - распорядился я. - Оставьте нас! - помахал я на коллег рукой, выпроваживая из помещения. - Встретьте скорую! Я сам позабочусь о Елене Павловне!
