— Теперь да, — признался он. — Пора ревности миновала, я даже рад, что она нашла себе занятие на этот вечер. А ты?
— Не знаю, — ответила она, застыв в нерешительности посередине комнаты.
Эдмунд вскочил и подошел к ней, чтобы обнять. Положив руки ей на плечи, он улыбнулся, но в глазах его она не заметила искреннего тепла.
— Предлагаю уединиться в одном укромном местечке, — сказал он. — И тебе тоже станет хорошо, обещаю.
Он взял ее за руку и увлек вверх по лестнице в спальню.
— Замри! Я хочу полюбоваться тобой!
Харриет застыла на месте. Он обошел вокруг нее несколько раз, погладил по спине и наконец произнес:
— Ты и в самом деле красавица!
Харриет затрепетала. Он стал гладить ее рукой по бедрам и животу. Кожа ее словно вспыхнула от его прикосновений. По всему телу разлился жар.
— Разденься! — приказал Эдмунд. — И на кинь мою рубашку!
Он снял с вешалки одну из своих полосатых рубашек. Она молча подчинилась. Он начал ласкать ее грудь. Пенис его встал. Стянув брюки, Эдмунд повернул ее лицом к зеркалу шкафа. В мужской рубашке она смотрелась на удивление сексуально. Ее охватило сладострастие. Она закрыла глаза. Он велел ей лечь на кровать.
— Я хочу тебя, Харриет! — шептал он. — Позволь завязать тебе платком глаза. Ты не боишься?
У нее пересохло во рту.
— Я должна тебя бояться? — спросила она.
— Страх возбуждает.
— Но мы еще плохо знаем друг друга!
— Доверься мне! Ляг на спину. В конце концов, какой смысл повторять то, что вы делаете с Льюисом? Это же банально. Ты ведь ожидаешь от меня чего-то большего, не так ли? Разве тебе не хочется разнообразия? Иначе ты не пришла бы сюда.
Это было справедливо, однако ей пока было трудно с этим согласиться.
— Я не знаю, почему я здесь, — призналась она.
— Не лучше ли прекратить этот спор? Мы теряем драгоценное время, Харриет!
Поколебавшись, она сказала:
— Хорошо, сделаем так, как тебе хочется.
— Умница! — воскликнул Эдмунд и повалил ее на кровать.
— Лежи тихо, я завяжу тебе платком глаза. Тебя ожидает сюрприз!
— Какой? — спросила она.
— Наберись терпения! — Он достал из шкафа черный шарф и завязал ей глаза. — А теперь выпяти низ живота!
Харриет почувствовала, что испытывает поразительное вожделение, смешанное со страхом. Она изогнулась дугой на кровати. Он взял из вазы виноградину и поместил ее ей в промежность.
Харриет ахнула от необычного ощущения.
— Угадай, что это такое? — спросил Эдмунд.
Она закусила губу, подумала и сказала:
— Мармелад?
— Близко, но не точно. Попытайся еще раз!
— Виноградина! — выпалила она.
— Отлично! — похвалил ее Эдмунд.
К ее огорчению, Эдмунд прекратил манипуляции с виноградиной. Харриет замерла в ожидании нового сюрприза. Ждать пришлось не долго: нечто холодное коснулось ее груди, а рука Эдмунда очутилась в ее промежности. Харриет раскинула ноги, стенки влагалища сжались.
— Что это? — прошептал Эдмунд, продолжая поглаживать ее грудь холодным плоским предметом и одновременно проникая пальцем во влагалище.
— Нечто металлическое, — предположила она, двигая бедрами.
— Верно, это металл! — Эдмунд раздвинул пальцами наружные половые губы и стал их массировать.
— Сильнее, пожалуйста! — взмолилась она, изнемогая от желания ощутить нечто твердое в себе.
— Сначала угадай, что это за предмет! — сказал он.
— Это ложка, верно? — вскричала Харриет.
— Какая именно?
— Это не честно, мы так не договаривались!
— Сегодня правила определяю я. Так что это за ложка?
— Десертная!
— Угадала! А теперь я воспользуюсь другим предметом, некоторым образом связанным с десертной ложкой. Не шевелись, я схожу принесу его.
Харриет могла бы не подчиниться и сорвать с глаз повязку, однако она подчинилась, понимая, что все его действия направлены на то, чтобы она испытала острый оргазм.
Эдмунд вернулся настолько бесшумно, что она догадалась об этом, лишь когда что-то проникло во влагалище.
— Угадай, что это? — спросил он, глубже вводя в нее мокрый холодный предмет. Что-то потекло по ее ногам. Она вскрикнула:
— Это мороженое!
— Увы, нет! — с деланным сожалением сказал Эдмунд и принялся облизывать лоно. Она застонала, ошеломленная полученными ощущениями. Ничего подобного ей не доводилось испытывать. Эдмунд раздвинул срамные губы руками, аппетитно чавкая и поглощая таинственную субстанцию с завидным вдохновением. Его язык проникал все глубже в лоно. Эдмунд дрожал от возбуждения. Наконец-то сбылось его давнее желание! Он так долго ждал этого момента.
Язык его оказался на удивление длинным и шершавым. Это обостряло ее ощущения. Слизав с влагалища все до капли, он принялся сосать клитор. По телу Харриет распрост ранилось приятное тепло, перед глазами поплыли красные круги. Она напрягла ягодицы, ее дыхание участилось, она вспотела.
— Если угадаешь и на этот раз, я позволю тебе кончить, — завораживающим тоном произнес Эдмунд. — Ты ведь изнемогаешь от желания поскорее испытать оргазм? Признайся, тебе хорошо? Ты вся напряглась, у тебя болит в промежности, не так ли?
Он тихонько нажал рукой на лобок. Оргазм был уже близок.
— Еще! Еще! — вскричала Харриет. — Сильнее! Я не знаю, что это такое. Но если ты не доставишь мне удовольствие, я сойду с ума.
— Не тревожься, если ты и потеряешь рассудок, то только от оргазма, — рассмеялся Эдмунд. — Хорошо, я подскажу тебе — вспомни: что любят все американцы не меньше, чем мороженое?
Сказав это, Эдмунд снова занялся ее промежностью. Слово выскочило у Харриет из головы. Нижняя часть ее тела пылала. Харриет напрягла мышцы живота, ускоряя развязку. Но тщетно, без помощи Эдмунда оргазм не наступал. Наконец он сжалился над ней и подсказал:
— В Англии этот продукт обычно едят незамороженным.
— Это йогурт! — вскричала Харриет.
— Да, это он. И что же ты хочешь получить в качестве вознаграждения?
Она почти рыдала, ей было необходимо облегчение.
— Ты сам знаешь, чего я хочу!
— Мне хочется услышать это от тебя, Харриет. Попроси меня!
— Я жажду удовлетворения и не могу больше ждать! — закричала она.
Эдмунд издал вздох сожаления и уступил ее просьбе: не снимая руки с лобка, он принялся лизать клитор. Она сильнее задвигала бедрами, он всосал в себя ее чувствительный бугорок, и желанный экстаз наступил — ослепительный, потрясающий, бурный. Она затряслась, пронзенная тысячами игл, и замотала головой. Эдмунд продолжал облизывать ее нежные места, усиливая ощущения. Она вскрикнула и запрыгала на кровати. Эдмунд отпустил ее и, сев на край постели, ждал, пока она успокоится.
