К тому же он знал, что Кэл ранее уже занимался с ней сексом сегодня. Гар был не против того, чтобы делиться, но все же хотел, чтобы сегодня она была ближе к нему, причем наедине.
Он увидел, как из паба вырулил последний из посетителей. Гар бесшумно пересек узенькую улочку и зашел в маленький полутемный паб. Она подняла голову, собираясь сказать, что заведение уже закрывается, а когда она узнала его, в её золотистых глазах появилось такое выражение, что у него сразу же встало.
Он знал, что Холли почувствовала его запах еще до того, как он вошел в паб, и её тело начало медленный чувственный приглашающий танец. Он закрыл дверь паба, а она, посмотрев на него, выдохнула:
— Закрой её.
Он подчинился и закрыл занавеску на входной двери. Он лукаво улыбнулся ей и закрыл жалюзи на больших окнах, а потом снял свою кожаную куртку и бросил её на пустой столик. Когда он поднял глаза и увидел выражение её лица, он чуть не кончил в свои кожаные штаны. Стоя рядом с барной стойкой, Холлара уже бросила на пол последний предмет своей одежды, она легко запрыгнула на мягкий кожаный валик в передней части барной стойки и широко развела ноги, поставив их на два кожаных стула.
— Хитрая милая моя малышка. Как удивительно заманчиво. Может быть, я займусь выяснением отношений уже после того, как оттрахаю тебя до потери пульса.
Она нахмурилась и чуть свела вместе ноги, опустив их со стульев. Но он оказался между её ног раньше, чем она успела соскользнуть с барной стойки. Он медленно уложил её назад на только что вымытую поверхность стойки, положив свою большую ладонь на середину её груди, он расстегнул штаны и ремень на них, так что они соскользнули вниз по его бедрам.
— Нет, Холлара. Сегодня утром ты пожалела Кэла. Теперь моя очередь, а я несколько часов простоял на улице в тени, дожидаясь этого момента.
Его губы поймали её упругий сосок, сильно его посасывая, его язык жадно ласкал кончик, она прогнулась и застонала. Его тонкие пальцы нашли её мокрое естество, она приподняла бедра ему навстречу, и он глубоко ввел их в нее.
— Мокрая, такая охрененно мокрая для меня, — он прорычал в её губы, большим пальцем он нажал на её клитор, кончики его пальцев нашли её точку G.
— Ох, пожалуйста. Войди в меня! — она застонала, а он провел подушечками пальцев по её подбородку и шее. — Мне нужно… я хочу… — она простонала, когда он ввел в неё три пальца, его руку покрывали её горячие соки.
— Хочешь этого? — он шепнул, коснувшись её возбужденной киски своим большим твердым членом, ожидая ее ответа.
Она резко кивнула, говорить она уже не могла. Гар провел мокрой от её соков рукой по своему члену, а потом одним движением вошел до основания в ее восхитительное горячее тело. Он стащил её попку с барной стойки, ее ноги все еще были на стульях, и начал проникать в нее сильными толчками, такими глубокими, что он чувствовал, как кончик его члена касается шейки ее матки. Её вздохи и стоны удовольствия были музыкой для его ушей, он поймал её губки в страстном поцелуе, касаясь её языка своим и жадно посасывая его.
При первом оргазме её киска туго сжала его член, почти заставив его кончить. Он сдержался и двигался медленно, а когда толчки её оргазма начали стихать, он протянул руку вниз и пальцами нажал на её пульсирующий клитор, одновременно сильно и быстро трахая её, вновь давая ей возможность кончать, пока она кричала и покусывала его за плечи через рубашку.
Он зашипел от удовольствия и боли, принесённых её клыками, и проскрежетал:
— О да, моя маленькая красивая самочка, возьми меня, мои душу и тело — ты моя.
Холли содрогалась в конвульсиях каждый раз, когда его горячая кровь заполняла её рот, она жадно глотала её в неистовом экстазе. Он продолжал проникать в неё и после того, как кончил, горячим и сексуальным голосом шепча ей на ушко о грешных радостях, о тёмных желаниях и о том, что собирается с ней сделать, как только они вернутся в его дом. Она вцепилась в его мощное тело и вскрикнула от сокрушительного оргазма, который так яростно сотряс его, что, казалось, у него дыхание остановится.
Гар последний раз вошёл в её дрожащее тело и, сам шокированный этим, почувствовал, что вновь кончает. Невозможно! Он уже дрожал и вновь почувствовал прилив сил, а его яички заболели от такого удовольствия. Что такого было в его суженой, заставившее испытать более глубокое удовольствие, чем он испытывал когда-либо раньше? Когда они, дрожащие, крепко вцепились друг в друга, будто превратившись в одно задыхающееся тело, он опустил её на пол и, освободившись от её губ, прорычал:
— Ты должна мне рубашку.
Её вибрирующий смех снова возбудил его. Он протянул ей брошенные лифчик и трусики, а затем взял кожаные брюки и всё ещё трясущимися руками застегнул их:
— Уже ночь, что ты здесь делаешь? — тихо спросил он.
— Я здесь работаю. Мне нужно платить за жильё. Только тот факт, что мы потрахались, не делает меня твоей собственностью, Гар.
Когда она одевалась, её руки дрожали.
Он повернулся, посмотрел на неё с таким искажённым выражением лица, что она вздрогнула, и, сделав лишь шаг, прижал её к барной стойке, снимая с неё трусики на тесёмках и вырывая лифчик у неё из рук.
— Ты. Моя. Суженая! — проскрежетал он, стиснув зубы. — Ты связана со мной. Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне — уяснила?
Она поёжилась от его беспощадного взгляда. Он был в доле секунды от обращения, и она прикусила свою нижнюю губу, когда он обступил её массой своих жарких мускулов.
— Я не верю во все эти вещи, Гар. Прошлая ночь была похожа на дикий, фантастический сон!
Гар втянул её свежий запах. Его тело было готово к обращению. Он понимал, что находился на грани, поэтому отпрянул от девушки со свистящим рыком гнева, когда его тело загорелось и взорвалось в чёрной шипящей ярости.
Холли сглотнула, когда огромный чёрный леопард опустился на живот, прямо на танцплощадку маленького паба; он пригнул уши к черепу, губы поднялись из-за огромных клыков, а согнувшиеся когти пробороздили по отполированному паркету. Это был не сон! Всё было по-настоящему. И она была в одном шаге от того, чтобы быть разорванной яростным диким котом!
Ты моя, Холлара, и, нравится тебе это или нет, я твой. Ты понятия не имеешь, как крепко ты скрутила меня. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не причинить тебе боль. Одевайся и уходи — сейчас!
Трясущимися руками она сгребла одежду; широко раскрытые глаза показывали, насколько она была шокирована. Гар, казалось, с трудом успокоив себя, медленно тряхнул головой.
Я должен вернуться домой леопардом. Забери мою одежду с собой, когда будешь уходить. Я предупреждал о том, что случается с нашей одеждой, когда мы меняемся, так?
