Сделав глубокий вздох, она приказала ему:
– Снимите пиджак!
Поколебавшись, Доминик снял пиджак и швырнул его ей на колени, как бы подтверждая этим свою готовность исполнять и все дальнейшие ее приказы. В этот миг Калли вдруг осознала всю нелепую двойственность своего поведения: отдавая приказы, она продолжала держать руки за спиной.
– А теперь галстук, – сказала она, стряхнув оторопь опасных меланхолических сомнений.
– Ты намерена раздеть меня до трусов? – вкрадчиво спросил Доминик.
– А разве я не вправе так поступить? – надменно возразила Калли и самодовольно улыбнулась, догадавшись по его сопению, что он обескуражен. – Не я затеяла эту игру! Или вы хотите пойти на попятную?
– Отнюдь нет, продолжим, – хрипло произнес Доминик и вновь зашуршал шелком.
Все чувства Калли обострились до предела.
Стянув с себя галстук, Доминик принялся водить им по ее коленям и бедрам. С трудом поборов сладострастный стон, она воскликнула:
– Прекратите! Я вам этого не позволяла!
Прикосновения шелка к ее коже доставляли ей неописуемое удовольствие, но интуиция подсказывала ей, что нельзя упускать инициативу, иначе ничего нового она для себя не откроет. А ей дьявольски хотелось проверить, способна ли она повлиять на партнера одним своим убеждением. Но пока еще она была к этому не готова.
– Тебе не доставляет удовольствие то, что я делаю? – спросил Доминик, перестав водить галстуком по ее ноге, но не убрав его, однако, с ее колена.
– Этого я не говорила, – возразила она, пытаясь сдержать нервную дрожь.
– Угу, – промычал он и убрал с ее ноги галстук.
Калли с трудом подавила жалобный вздох, сосредоточилась и попросила:
– Снимите с меня вторую туфельку! И сделайте мне еще раз массаж ступней. У вас это прекрасно получается!
Доминик тотчас же начал разминать ее стопу своими длинными пальцами. На сей раз Калли не смогла сдержать вздох. Он продолжал массировать ей ноги: сначала одну стопу, потом другую, – у нее возникло желание лечь спиной на пол и раздвинуть ноги. Но когда терпение ее было почти на исходе, Доминик почувствовал это и, прекратив массаж, погрузился в загадочное молчание.
– Я… Вы… Не могли бы вы… – пробормотала Калли, проклиная себя за неуместную нерешительность, и тоже замолчала.
– Ну же, договаривай! – подбодрил он ее.
Калли облизнула губы и прохрипела:
– Это относится к вашему рту…
– Каким же образом? Нельзя ли уточнить? – спокойно спросил он.
– У вас такие замечательные руки! – выпалила она. – И я подозреваю, что прикосновение вашего рта будет столь же приятным! – Сердце ее при этом едва не выскочило из груди.
Спустя мгновение она почувствовала прикосновение кончика его языка к ее щиколотке и замерла. Доминик стал подниматься все выше и выше по ее икре, но Калли его не остановила.
– У тебя великолепная кожа, бархатистая и сладкая, – промурлыкал он, подбираясь к ее подколенным впадинам.
Она раздвинула ноги. Он изменил положение тела, чтобы ему было удобнее терзать ее обмякшее тело. Калли стала посылать ему мысленные приказы пошире раздвинуть ей ноги. Он принялся покрывать жаркими поцелуями внутренние стороны ее бедер. Она задрожала и выдохнула:
– Пожалуйста, не надо!
– Что именно?
– Не надо целовать меня там, лучше поцелуйте меня чуточку повыше… – Она, конечно же, имела в виду, чтобы он поцеловал ей лицо и шею. Но к ее полному ужасу, он понял все иначе: раздвинул ей пошире ноги, встал на колени и произнес:
– Скажи мне точно, Калли, что именно мне для тебя сделать! Я готов целовать все твое восхитительное тело! Облизать все твои интимные местечки! Даже отведать твоего нектара!
Она молчала, борясь с желанием обнять его. Он сжал ей ладонями голову и нежно поцеловал в подбородок, потом в шею, затем за ухом. Ее терпение лопнуло, и она, порывисто обняв его, горячо прошептала:
– Возьми же меня, Доминик! Я хочу тебя! Возьми меня скорее!
Он издал гортанный рык. Она вцепилась пальцами ему в волосы и почувствовала, что падает с обрыва в пропасть.
Потрясенный мощью и страстностью ее просьбы, Доминик уперся ладонями в стенку лифта над ее головой, перевел дух и прохрипел:
– У тебя такой ангельский ротик! Я мог бы любить его часами!
– Боже милостивый! – выдохнула Калли, живо представив себе это.
– Он тебе уже не поможет, ты только что заключила договор с дьяволом! – сказал Доминик.
К его удивлению, Калли рассмеялась и воскликнула:
– Значит, мои молитвы были им услышаны!
Доминик почувствовал, что у него заныло сердце: он вдруг понял, о каких именно высоких порывах она ему говорила, и от этого ему стало страшновато. Калли, несомненно, была поразительная женщина! Доведенная им до экстаза, она продолжала его дразнить, все сильнее распаляя. Был ли это ее особый дар или же своеобразная защита, никакого значения для него не имело. Главным для него было то, что Калли ведет себя не расчетливо, а естественно. И поэтому он уже не мог оставить без удовлетворения ее требование, он обязан был немедленно ею овладеть.
Но это вовсе не означало, что ему дозволялось проявить нетерпеливость. Нет, торопиться он не собирался, во всяком случае, надеялся, что не потеряет самообладание в первые же секунды их соития. Но стоило ему только впиться ртом в ее податливые губы и просунуть вглубь язык, как в голове у него все окончательно помутилось.
Калли застонала, выгнувшись дугой, и еще плотнее прижалась к нему, как бы призывая действовать решительнее. Он подумал, что сначала овладеет ею страстно и быстро, а потом – медленно и размеренно, исподволь подготавливая ее к третьему путешествию в рай. Доминик ликовал, чувствуя, как пробуждается в нем прежний азарт авантюриста, отправляющегося на поиски приключений и сокровищ. Ах, как давно не ощущал он столь приятного волнения!
Рот Калли являл собой подлинную сокровищницу блаженства, и чем глубже Доминик проникал в нее, тем слаще становились ее язык и губы, и тем труднее становилось ему сдерживать желание разложить ее на полу и, сорвав с них обоих одежду, перейти к главной части своей миссии. Калли трепетала, предвкушая этот миг, а боль в чреслах Доминика становилась нестерпимой. Все его тело властно требовало активных действий. Но ему почему-то хотелось целовать и обнимать ее бесконечно.
– Я умираю от желания прильнуть нагишом к твоему обнаженному бюсту, – осевшим голосом произнес он, найдя в себе силы прервать пылкие лобзания. – Я хочу войти в тебя до упора, заполнить собой твое лоно, чтобы ты прочувствовала каждый дюйм моего мужского естества.
Вместо ответа Калли запечатала ему рот жарким и долгим поцелуем и просунула туда свой язык так глубоко, что он едва не задохнулся. Нужно было что-то срочно предпринять, пока они оба не пали жертвой фрустрации. Калли начала сползать по стене на пол, желая принять более удобную позу. Доминик угадал ее намерения, но поступил абсолютно парадоксально – отпрянул и, вскочив на ноги, рывком поднял ее с пола, не отдавая отчета в своих действиях. Она замерла, надеясь, что наконец-то он сорвет с нее платье, спустит брюки и позволит ей обвить ногами его бедра. Но Доминик просто прижался к ней и прошептал:
