— Как хорошо, что мы сегодня собрались у вас, Ася, — говорит Настя, — я хоть отдохну. Боря достал меня. Я ему твержу, что на пятом году брака уже можно угомонится и не просить минет едва ли не каждый вечер.
И вот тут я поперхаюсь, сожалея, что как раз решила сделать ещё глоток.
— За каждую просьбу или провинность. А сам с ответом не спешит. Я тоже хочу кончать от языка, и чтобы долго, а не когда два раз шершавыми пальцами по клитору.
Я зависаю. Кажется, для девушек такие разговоры в порядке вещей, а вот у меня начинают гореть уши.
— Это вот вам со Стасом простительно, — продолжает она, — вы молодожёны, можно из постели не вылезать. Мы первые месяцы брака с Борей трахались до изнеможения. У него ноги тряслись, а у меня цистит прихватил уже через пару недель.
— А уж Стас — мужчина темпераментный, — подмигивает Ира, — мы когда-то, когда я ещё с Пашей знакома не была, пару раз зависали.
Настя толкает её в бок и выразительно смотрит.
— Ну а что такого? — пожимает плечами девушка, — это же было давно.
Знала бы она, что для меня вообще ничего такого. Всё равно.
— Ты главное не ведись на это: "Солнце, ну поцелуй его, пожалуйста", — опять за своё Настя, у которой глаза с каждым глотком начинают блестеть всё сильнее. — Потом с коленей не встанешь. Минет для мужиков как наркотик. Придётся сосать и сосать.
Я радуюсь, что мы уже решаем вернуться во дворик, потому что мои уши уже не просто красные, с них скоро дым повалит. Не привыкла я в таких разговорах участвовать. Девушки явно и от меня пикантных подробностей ждали.
Мы возвращаемся в свои же кресла. Мужчины над чем-то смеются. Присаживаюсь, и мне хочется обхватить себя руками, прикрыться. Ткани купальника внезапно становится как-то слишком мало. Кожа начинает гореть от чужих взглядов. Не только Грачёва, который тоже смотрит, хоть и поджав губы.
— Если замёрзнешь, — говорит Стас и кивает на раскладные шезлонги чуть дальше, — плед там.
Я киваю ему. Хочется прикрыться прямо сейчас. И Стасу, кажется, тоже хочется, чтобы я прикрылась. Стыдно, наверное, что у его жены размер чуть больше единички, не то что у соседских жён, что у Иры, что у Насти добрая тройка.
— Может, искупаемся уже? — Настя поднимается и потягивается, эротично отставив попу.
— У меня есть идея получше, — её муж тоже встаёт и обнимает её сзади, прижимая к себе.
Они же не собираются прямо здесь? Я на такое зрелище не подписывалась.
Девушка воркует и позволяет Борису прижаться губами к её шее. А потом я непонимающе смотрю, как они уходят, кивнув Ирине. И она уходит за ними.
Они же… Ну нет. Может, туалет пошли вместе искать или в кухню за напитками.
Перевожу изумлённый взгляд сначала на Павла, который спокойно курит, а потом на Грачёва, на что тот в ответ едва заметно пожимает плечами.
Мне требуется пара секунд, чтобы сделать беспристрастный вид. Я замираю в кресле и беру бокал, лишь бы чем-то прикрыть изумление на лице.
— Может, поплаваем? — Павел тушит сигарету и смотрит в упор на меня, а потом на Стаса.
И взгляд его слишком… цепкий, что ли. Липкий. Мне хочется поёжиться.
— Нет, Паша, — отрезает Стас слишком резко как для расслабленных посиделок с друзьями. — Мы не плаваем. Тебе стоит отыскать остальных.
Павел в ответ пожимает плечами и поднимается, а потом уходит в том же направлении, что и Борис с девушками.
Мы со Стасом остаёмся вдвоём. И вот теперь мне хочется накинуть плед ещё сильнее, чем в присутствии гостей.
— Они… — нарушаю давящую тишину.
— Пошли трахаться.
Отлично. Я думала он скажет что-то типа: "решили посмотреть сад" или "захотели горячего чаю". Мы оба будем знать, что это ложь, но как бы на том и всё.
— У тебя тут притон, что ли?
— Нет, Ася. Иногда люди развлекаются. Это называют свингерством. Ничего криминального, это их решение.
Свинство, а не свингерство. А точнее, просто блядство.
— А ты почему не присоединился?
— В нынешний период мне это неинтересно.
В нынешний период. Понятно.
— Я в воду, — Стас поднимается с кресла. — Пойдём со мной, если хочешь.
— Я тут посижу.
Грачёв пожимает плечами, и уже через пару секунд слышен тихий всплеск. Я остаюсь сидеть за столиком одна в полутьме дворика, чувствую себя странно. Снова эта дурацкая щекотка где-то в животе и по позвоночнику. Сзади в бассейне тихо настолько, что мне хочется обернуться и посмотреть, где именно сейчас Стас.
Обернувшись, я его не вижу. Секунда. Две. Три.
Встаю и подхожу к самому борту, осматривая подсвеченную воду. Внутри всё обдаёт холодом, когда вижу его под водой ближе к краю. Горло сжимается, но в этот момент он выныривает, а я пугаюсь и оступаюсь на мокром полу.
Скользко. Ноги едут. Сначала моя спина встречается с бетонным углом, а потом голова погружается в воду.
Да, кстати, я не умею плавать.
13
Вода смыкается над головой, в голове пулей проносятся мысли, что стенки у бассейна слишком гладкие, чтобы я могла хоть за что-то уцепиться.
Я иду ко дну.
Эта мысль осознаётся как-то моментально и одновременно заторможено. Появляется вместе с сожалением о непрожитой жизни.
Но уже через несколько секунд моё тело сжимают и выталкивают на поверхность. Слух атакуют звуки вечера, которые скрыла вода, дыхание восстанавливается, разрывая грудную клетку, рефлексы оживают, и я хватаюсь пальцами за мужские плечи, оцарапывая кожу. Рефлекторно обхватываю ногами Грачёва за корпус, не отдавая себе в этом отчёт.
— Ты дурная, что ли? — Стас держит крепко. Спрашивает, когда я вдыхаю уже достаточно кислорода, чтобы понимать, о чем мне говорят. — Почему не всплывала?
— Я не умею плавать, — выдаю охрипшим голосом.
— Так даже кто и не умеет, бултыхаются, пытаясь выплыть. А ты просто камнем ко дну пошла.
— А смысл бултыхаться? Если всё равно не выплывешь…
— Ну ты правда без царя в голове, малолетка.
Опять обязывается. Ещё и держит так крепко, всем телом к себе прижав.
— Отпусти, — начинаю вырываться. — Ты задолбал обзываться.
— Ладно.
Грачёв разжимает руки, и я снова соскальзываю под воду. На этот раз гребу руками, как могу, пытаясь ухватиться за него, пока не ушла ниже.
И ухватываюсь. За плавки. Но главное же выплыть?
Грачёв ныряет и снова вытаскивает меня.
— Если хотела снять с меня трусы, нужно было просто сказать, Ася, — подмигивает, пока я откашливаюсь, снова вцепившись в его плечи. — Меня бы не пришлось уговаривать.
— Пошлый придурок, — бью кулаком в плечо, но отпустить больше не прошу. — И это ты меня называешь малолеткой?!
— Ну секса хотят не только малолетки.
Он подплывает к борту, но помочь мне выйти не спешит. Убирает руки, упирается ими в борт, и мне приходится вцепиться в его плечи, чтобы не уйти на третий заход. Лесенка для выхода дальше, а развернуться и схватиться за бортик самой в этой части бассейна не получится — глубоко, а стенка гладкая.
— Так почему тогда не пошёл с остальными? Ещё успеешь, если поторопишься.
— А с чего ты решила, что мне это интересно? Сейчас или было раньше.
— А разве нет?
Я пытаюсь поддерживать разговор, но саму начинает мандражить. Стресс, отсутствие опоры под ногами и Грачёв слишком близко.
— Как эстетика секса для эскиза — да, как процесс для личного участия — нет.
Надо же, святой прям.
— То есть они там делают это, а ты их рисуешь? Наблюдать не скучно?
— У каждого свои кинки. Может, расскажешь о своих? Или всё таки девственница? Хотя кто сказал, что у девственниц их нет.
Мне не нравится его взгляд. Слишком заинтересованный, с искрой азарта и веселья. И такой близкий. Настолько, что я чувствую его дыхание на своём лице, а ладони начинают гореть от соприкосновения с твёрдыми мужскими руками.
Замечаю, что Грачёв оказывается как-то ближе. Я чувствую спиной борт бассейна, отодвигаться некуда.
