Я мог бы попытаться помочь, если получится.
Я поднимаю уровень своего обаяния до десятки и направляю его прямо на старушку.
— Кто эта прекрасная леди? — Я прохожу по комнате, засунув руки в карманы, чтобы не выглядеть угрожающе.
Бабуля взглянула на меня на мгновение, но когда присмотрелась ко мне, ее лицо прояснилось. Потом… клянусь… она улыбается мне.
— Ну, здравствуй, молодой человек.
Неважно, сколько ей лет — я всегда узнаю кокетку.
— Здравствуйте, миссис Бейкер.
— Джаред. — Анджелина ворчливо произносит мое имя.
— Анджелина, ты знаешь этого молодого человека?
— Да, бабушка. Он… э-э… мой друг.
— Вы готовы принять свои таблетки? — Я беру пластиковый стаканчик, наполненный разноцветными таблетками. — Я принесу еще одну ложку.
— Ну… — старушка переводит взгляд с меня на Анджелину. — Мне не нравится их принимать.
— У меня есть ложка, — прощебетала Анджелина. Она поднимает с пола таблетку и протирает ее салфеткой.
Я беру у нее ложку и таблетку и зачерпываю еще яблочного пюре.
— Вот, пожалуйста, миссис Бейкер. — Я подношу его к ее губам и подмигиваю, как будто предлагаю что-то секретное и забавное.
— О, — она хихикает — да, хихикает. Очаровательно. — Зови меня Перл. — Она без возражений проглатывает пюре. — Присядь со мной, молодой человек. Откуда ты знаешь мою Анджелину? Ты не похож на одного из тех мальчишек-танцоров.
— Бабушка!
Я сажусь рядом со старушкой и придвигаю ее стул поближе ко мне.
— Нет, я не танцор. Я вышибала. Знаете, кто это?
Она протягивает руку и сжимает мой бицепс.
— О да. Готова поспорить, что именно так ты и познакомился с моей внучкой, да? Ты защитил ее от плохих мальчишек?
Анджелина сдерживает смех.
— Да, мэм. Это моя работа, но я бы защитил ее, даже если бы это не было работой. Ваша внучка для меня особенная.
Анджелина замирает, и лицо ее бабушки расплывается в морщинистой улыбке. Она похлопывает меня по руке.
— Вот именно. Она такая. Я рада, что ты это заметил. Ты первый парень, которого она привела сюда за долгие годы, и единственный, кто достоин ее внимания.
— Бабушка, — предостерегает Анджелина.
Я подмигиваю ей.
— Перл, скажите мне вот что. Вам нужно выпить еще какие-то таблетки?
— Нет, мне…
— Да, нужно. У тебя есть еще одни, бабушка. — Анджелина набирает еще одну ложку яблочного пюре и пытается скормить его бабушке. Когда та отворачивается, я беру ложку.
— Ну же, Перл. — Я вкладываю в свой голос нежную команду.
Она послушно открывает рот.
Анджелина закатывает глаза.
— Ну, бабушка, нам, наверное, пора.
— Еще рано! Ты только что приехала. Неужели у вас нет времени на прогулку? — Пожилая женщина с надеждой смотрит на меня.
Я разворачиваюсь большим телом на стуле.
— Конечно, есть. Только если я буду вести вас.
Перл залучилась.
— Лучше бы такой большой сильный человек, как ты, вез! — Она отодвинула в сторону столик, стоявший перед ее инвалидным креслом.
Я убираю его с дороги и беру на себя управление креслом.
— Показывай дорогу, красавица, — шепчу я Анджелине.
Старушка улавливает мои слова и лучезарно улыбается.
— Такой очаровательный молодой человек, — тихо говорит она, складывая руки на коленях. — Наконец-то, Анджелина на верном пути.
Анджелина
— Прости, я знаю, что ты не хотела, чтобы я находился там, — Джаред украдкой бросает на меня взгляд, когда мы выходим.
Господи, неужели он действительно выглядит неуверенным? Дерзкий крутой парень, который на все отвечает ухмылкой и уверенностью? Я ненавижу видеть его таким неуверенным, за исключением того, что это происходит из-за меня.
— Ты что, шутишь? Она безумно влюбилась в тебя. Держу пари, если бы ты попросил ее встать на голову и сосчитать до тридцати, она бы так и сделала — только для тебя. Я и не подозревала, что бабушке нравятся мускулистые парни. — Я сжимаю его бицепс, как это делала она.
Не нужно было прикасаться к нему. В тот момент, когда пальцами касаюсь его кожи, энергия между нами искрит. Он обнимает меня, кладя руку мне на бедро и обхватывая мою попку.
— Ты думала, что она невзлюбит меня. — В его словах нет злобы, но без вопроса.
Я замираю.
— Что? — Почему, черт возьми, он так подумал? — Я не поэтому не хотела, чтобы ты был там. Просто… — Я замолкаю, пытаясь выразить запутанные мысли словами. — Наверное, я думаю о бабушке как о чем-то личном. Нет… — Я хватаю его за руку, когда он убирает ее от моего бедра. — Я имею в виду, в неловком смысле. Она не всегда в здравом уме, и ты ее слышал — она гомофобка и расистка, и часто капризная и грубая. Это все равно что показать тебе мое грязное белье.
Я толкаю его локтем, когда вижу, как на его лице появляется злая улыбка.
— Ладно, плохая аналогия. Тебе, наверное, нравятся женские трусики.
— Я бы, определенно, не отказался увидеть твои трусики, детка. Не только сегодня. Всегда.
Я закатываю глаза и направляюсь к машине.
— Ты неисправим.
— И ты меня таким любишь. — Он открывает передо мной пассажирскую дверцу и обходит машину. — Признайся, ты неравнодушна к плохому мальчику.
— Ты думаешь, что ты плохой мальчик?
Он подергивает бровями.
— Да. А ты разве нет?
Нет. Вовсе нет. Конечно, у него есть татуировки, но сейчас не восьмидесятые годы. Татуировки в наши дни — это норма. Нет, у меня пока нет татуировки, отчасти из-за того, что мои родители взбесятся, но я планирую ею обзавестись. Как только придумаю что-нибудь идеальное и определюсь с местом, где никто не увидит. Как например, на моей попке.
— Ты только что открыл для меня автомобильную дверцу. Ты защищаешь меня от жутких парней. Ты накормил мою бабушку яблочным пюре. Нет, я бы сказала, что ты герой.
Джаред пристально смотрит на меня. В его карих глазах отражается свет, и на мгновение у меня захватывает дух, потому что, клянусь, я вижу в нем волка. Не имею в виду, что он изменился… я что-то увидела.
Волка.
— Перестань. Я точно не тот парень, которого ты приведешь домой, чтобы познакомить с мамой.
И это правда. Почему-то как только я себе представляю эту встречу, у меня сводит живот. А всё потому, что мои родители — нетерпимые люди, которые поднимаются по служебной лестнице, и им необходимо, чтобы о них были лучшего мнения. С Джаредом тут нет ничего общего.
Я предпочитаю не отвечать на это замечание.
— Для меня ты больше воин-герой, чем плохой мальчик.
На лице Джареда мелькает уязвимость, перед тем как он садится за руль и заводит машину.
Я молчу, потому что чувствую, что задела его за живое, но не знаю почему.
— Забавно. — Он не смотрит на меня. — Я всегда был никчемным парнем, который вечно ввязывался в драки.
Меня охватывает холодная ярость.
— Кто это сказал? — требую я. Готова встретиться лицом к лицу с любым, кто утверждает подобную глупость.
Он пожимает плечами.
— Мои родители. Мой альфа.
— Гаррет?
Он качает головой
— Нет, отец Гаррета. Гаррет — наш лидер, тоже был бунтарем. Нас называли отбросами, мы порвали со стаей его отца и переехали сюда, чтобы дебоширить в Тусоне.
После его слов у меня во рту остается кисловатый привкус.
— Ты рассуждаешь с довольно устаревшей точки зрения, Джаред.
На его лице снова мелькает неуверенность, и я наклоняюсь к нему.
— Ты очень далек от «отбросов».
При слове «отбросы» я вижу, что его взгляд стал закрытым.
— Да брось ты. Может, Гаррет и добился чего-то, но я всего лишь его силовик. Вышибала в ночном клубе. Вряд ли найду свое место в этом мире. Насилие — это все, в чем я хорош.
По какой-то причине у меня жжет глаза от его заявления. Я не хочу верить ему — и не верю — но эта часть о жестокости пугает меня. Он уже дал понять, что его вид гораздо более жестокий, чем обычные люди. Я понимаю, что он снова предупреждает меня о себе.
С моей стороны было бы глупо не прислушаться к предостережению.
