— Твердый или мягкий?
— Э?..
— Я имею в виду массаж, Кэсси.
— О-о. Наверное, твердый. Нет, мягкий, — невнятно пробормотала я в стол.
Он рассмеялся:
— Раз так, попробуем и то и другое?
Он добавил лосьона и потер ладони. Затем широким движением скользнул по моей спине, и простыня слетела. Я видела, как она упала на пол. Я осталась совершенно голой.
— Кэсси, выньте руки из-под себя и положите на стол.
Я так и сделала, расслабляясь под самым интенсивным массажем, какой мне когда-либо делали. Его большие пальцы прошлись по моей спине от копчика до шеи, а потом вниз по ребрам, коснувшись с боков грудей. Эти кружения повторились несколько раз, прежде чем руки сместились ниже и начали разминать мои ягодицы. Бедром изнутри я почувствовала, как напряглись его джинсы. Не может быть. Он тоже хочет? Я инстинктивно подалась к нему ближе.
Ноги мои раскинулись шире. Невероятно и сладко — отдаться такому мужчине.
— Перевернитесь, Кэсси. Лягте на спину.
— Хорошо.
В комнате было тепло не то от свечей, не то от моего разогревшегося тела. Тревога и напряжение таяли под чуткими ладонями. Я сделалась совершенно бескостной.
Я поступила, как он просил. Похоже, он знал, что делает. Мне стало ясно, что понимала Матильда под словом «Капитуляция». Когда я покидала коуч-центр, она дала мне простой совет насчет Шага первого.
— Секс — это в первую очередь капитуляция, умение таять с каждым мгновением.
Когда я укладывалась, моя кожа оказалась такой намасленной, что я чуть не соскользнула. Он, стоя меж моих ног, крепко придержал меня за бедра. Он пожирал меня голодным взглядом. Притворялся? Очень правдоподобно, смею сказать, и оттого мне сделалось еще слаще.
— У вас дивная, сладкая щелка, лучшая, какую я видел, — заявил он.
— Да?.. Спасибо, раз так, — сбивчиво пробормотала я, растерянно прикрывая глаза рукой.
При всем невероятном смущении мне было страшно любопытно, что будет дальше.
— Хотите, я ее поцелую?
Что? Это безумие. И настоящее чудо — дивное, потрясающее чувство, пронзившее тело, как электрический ток. И ведь он даже не прикоснулся ко мне там,а я уже чуть не потеряла сознание. Две недели назад я и помыслить не могла, что существует мир, в котором сексапильные мужчины стучатся вечером в дверь и доводят тебя до грани экстаза, даже не трогая. Но это было реальностью и происходило со мной!
Этот умопомрачительный мужчина хотел это сделать. Мне!
Я была готова смеяться и плакать.
— Скажите, чего вам хочется, Кэсси. Я могу это дать. Могу и хочу. Поцеловать вас туда?
— Да, я хочу, — ответила я.
И ощутила жаркое дыхание; его губы скользнули по моему животу. О боже, он провел по мне пальцем и сунул его в меня.
— Вы мокрая, Кэсси, — прошептал он.
Я машинально положила руку ему на голову, слегка забрав в пригоршню волосы.
— Вы хотите, чтобы я поцеловал вашу сладкую щелку?
Опять это слово. Почему я так стеснялась?
— Я... я... хочу... этого.
— Вы ведь можете это произнести, Кэсси. В этом нет ничего страшного.
Его палец гулял, то погружаясь в меня, то выскальзывая наружу.
Потом он припал к моему животу и принялся вылизывать пупок. Он прошелся языком там же, где пальцем, и начал лизать и покусывать, а пальцы продолжали кружить снаружи. Ощущение было невероятным, словно я медленно въезжала на американскую горку, все выше и выше. До моего слуха донесся его тихий стон. Боже, мне чудилось, будто тысячи нервных окончаний наконец пробудились.
— Кэсси, как вы прекрасны на вкус.
Правда? Да неужели такое возможно?
Его руки заскользили по моим ногам, раздвигая их шире. Никогда прежде я не была столь беспомощной, такой уязвимой. Я вся была на ладони, воплощенные потребность и желание. Я стала бессильна — и оттого счастлива. Я пребывала на грани тысячи взрывов, миллиона немыслимых ощущений, и если бы он просто продолжил, я...
Он остановился.
— В чем дело? — вскричала я.
— Вы не хотите, чтобы я останавливался?
— Нет!
— Так скажите, чего вы хотите.
— Я хочу... кончить. Вот так. Только и всего.
Его загорелая кожа, это лицо... Лежа на спине,
я снова закрыла лицо руками. Не могла смотреть. А потом не смогла не смотреть. По левому соску вдруг заскользило кругами что-то жаркое и влажное. Правую грудь он стиснул рукой. Его рот был теплым. Он присосался ко мне, а свободная рука, отпустив грудь, снова двинулась вниз по моему трепетавшему животу, через лобок и ниже. Теперь он ввел в меня два пальца, сначала осторожно, потом настойчиво. Господи, какое блаженство! Я попыталась поднять колени, чтобы выгнуть спину.
— Лежите спокойно, — прошептал он. — Нравится?
— Нравится, очень нравится, — выдохнула я и забросила руку за голову, чтобы ухватиться за край стола.
Его пальцы замерли. Секунду он стоял надо мной и смотрел.
— Вы прекрасны, — прозвучали его слова.
Потом он наклонился, и я снова ощутила его язык.
Одно жаркое, трепетное мгновение он оставался неподвижным, а его дыхание напитывало меня жизнью. Я невольно подалась навстречу его лицу. Он, ощутив мое вожделение, откликнулся сначала медленными лижущими и сосущими движениями. Затем снова заработали пальцы. Он с нажимом лизал меня, и наши соки смешивались. Вся моя кровь отхлынула к лону. Какое сладостное, безумное ощущение! Во мне всколыхнулась неистовая волна страсти, буря, с которой я не могла совладать. Его руки вновь потянулись к моей груди, тогда как язык продолжал вращаться в безупречном ритме.
— Еще! Еще! — услышала я свой стон.
Это было уже слишком. Я крепко зажмурила глаза. Но восхитительное ощущение продолжало усиливаться, и в итоге я кончила, неистово и яростно, прямо ему в лицо. Когда мои содрогания улеглись, он отстранился и положил мне на живот теплую ладонь.
— Вздохните, — шепнул он.
Мои ноги обессиленно свисали со стола. Никогда ни один мужчина не прикасался ко мне так.
— Все хорошо?
Я кивнула. Говорить не могла — пыталась перевести дух.
— Вы, наверное, хотите попить.
Я снова кивнула, когда появилась бутылка с водой. Я села и стала пить. Он окинул меня взглядом, вполне довольный собой.
— Надо бы душ принять, красавица.
Я сползла со стола.
— Кто у власти? — спросил он.
— Я у власти, — ответила я, улыбнувшись через плечо.
Я поплелась в ванную, приняла горячий душ и только потом, взявшись за полотенце, кое о чем вспомнила и поспешила в гостиную.
— Эй, я ведь даже имени вашего не знаю, — крикнула я, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем.
