– Все. Прости, но все.
– Алла, ты чего?
– Я сказала – все.
И потом, после экзамена, я бегу на встречу к Антону и не знаю, убить его готова или наоборот – зацеловать до смерти. Он стоит без шапки, и мягкий снег ложится ему на волосы холодной сединой. Я понимаю, что сейчас мир сойдет с ума, и я вместе с ним…
Мы заходим в какую-то квартиру. Позже я узнаю, что тут живут его родственники, но сегодня их дома не будет. И теперь дороги назад у меня нет. А впрочем, нужна ли эта дорога?
Попрощавшись со своими моральными устоями, я таю в его руках.
– Все, давай остановимся, – неожиданно отстраняется он. – Добром это не кончится. Я не хочу тебя соблазнять сейчас. Не люблю торопиться.
– Почему?
Вопрос выпрыгивает из меня, прежде чем я понимаю, какую плотину рушу одним словом. Стай пристально смотрит мне в глаза. Этот взгляд осязаем. Я просто чувствую, как он пронизывает меня насквозь.
… И наверное, поэтому я не ощущаю, как он начинает раздевать меня. Уверенно и нежно. А потом остаемся только мы двое наедине с нашей страстью.
Будто со стороны я слышу свое невнятное бормотание по поводу того, что 'не особо искушена в сексе', и краснею, потому что понимаю, что говорю глупости, и тут же на меня водопадом обрушивается нега и томление, когда он обнимает меня и на мгновение задерживается перед тем, как поцеловать меня:
– Мне не важно, сколько у тебя было мужчин. Я просто хочу, чтобы сейчас тебе было хорошо.
… И словно дурманящий туман застилает мне глаза, когда он опускает меня на кровать и начинает эту сладкую игру в безумие. И только тут я начинаю постигать, как это – получать наслаждение от каждого движения, от каждого слова, от каждого вздоха. Мои робкие стоны – я все еще боюсь, что нас услышат соседи или еще кто ненужный – становятся громче.
– Девочка моя, моя девочка… Ты изумительна. Я схожу с ума от твоей наготы, от твоих ласок, от тебя, такой родной и нежной.
И я хочу ему возразить, что не такая уж я изумительная, и что он наверняка просто хочет меня подбодрить, и что все равно у меня ничего не получится и в этот момент…
– Стай!!!
Я кричу его имя, притянув к себе, обхватив ногами, прижимаясь к нему все крепче, желая растянуть эти мгновения. И имя его – как заклинание:
– Стай, Стай, Стай….
Обжигающе горячая волна прокатывается по всему телу. Растворившись в ней, я падаю в бесконечность…
Из моих глаз текут слезы.
– Господи, я реву как дура…
– Это просто страсть. Это просто мы. Не думай ни о чем. Будь моей. Вся. Полностью.
… И снова начинается игра тел, игра губ, игра горячих и безумных слов, игра мужчины и женщины. Самая серьезная игра этого безумного мира. Разметавшись на простынях, я переживаю самые свои дерзкие фантазии, самые бесстыжие истории, прочитанные в детстве.
И все это – есть. Не выдумка писателя, не бред юнца, не хвастовство потертых мужичков. Есть настоящая жизнь. Наслаждение на грани с болью. Радость с крупицей отчаяния. Сплетение бытия и небытия.
А потом я чувствую, как по его телу пробегает дрожь, как он расслабляется и его поцелуи из страстных превращаются в благодарные.
Мы долго лежим так: я снизу, ощущая приятную тяжесть его тела, он сверху, касаясь моего лица губами. Потом он переворачивается на спину, а я кладу голову ему на грудь.
– Мы грешны, Стай…
– Разве чувство к женщине может быть грехом? Это вопрос философский, Алла. Если нам вдвоем хорошо, то все запреты и правила – условны. Или тебя волнует то, что будет дальше?
– Стай, я не маленькая девочка… Не будет никакого 'дальше'. Еще пара-тройка встреч, потом я уеду домой, а когда вернусь на следующую сессию, ты меня уже забудешь. Вот и все… Быть твоей постоянной любовницей я не хочу, это неправильно, а семью ты не бросишь, я знаю, как ты к сыну привязан. Все закончилось, Стай. Не успев начаться. Это дорога в никуда.
Он приподнимается на локте.
– Девушка, вас зовут Кассандрой? Вы способны предсказывать будущее, но вам никто не верит? Прорицание – ваше профессия?
В его взгляде нет улыбки. Он смотрит серьезно, напряженно. Он задает вопрос без ответа. Я пытаюсь поймать ускользающую мысль, но она только дразнит меня, виляет хвостом – и исчезает где-то там, далеко… Что-то не так, что-то я упустила, мне не хватает ни слов, ни опыта, чтобы понять, где эта грань между разумом и чувством, золотая середина, где притаилась истина. А он все смотрит и смотрит на меня…
– Дорога в никуда, малыш, – это просто красивая фраза, – наконец произносит он. – Ты не можешь увидеть весь путь, если стоишь в самом его начале. Он петляет, он извилист, он коварен и прекрасен. Нет никакого 'завтра'. Есть 'здесь' и 'сейчас'. Надо сначала пройти до ближайшего поворота, чтобы понять, а куда идти дальше. И с кем. Вся наша жизнь, если задуматься – это дорога в никуда. Но это не значит, что мы должны ложиться в пыль, не успев сделать первый шаг. С точки зрения морали мы поступаем неправильно. С точки зрения нашего внутреннего мира, где есть только ты и я, мы только начинаем движение. И мы готовы набить шишки на том пути, где ошибались сотни до нас. И мы ошибемся. Быть может…
Мне нечего сказать ему в ответ. А ночью, проснувшись и не найдя его рядом, и вспомнив, что сплю не у него дома, я буду снова и снова прокручивать в голове эту фразу – 'сначала надо пройти до ближайшего поворота'. И понимать, почему делают глупости даже самые мудрые женщины.
И верить, что даже совершив ошибку, я не раскаюсь…
Сессия не располагает к хорошему настроению. Никогда. Вне зависимости от того, как ты учишься. И нервирует все: звонки родителей, замечания сестры, внимание молодых людей на улице. Короче, готова рявкать на каждого встречного. Тем более, когда за окном плюс двадцать пять, и ты вместо того, чтобы лежать где-нибудь на берегу, потягивая «Кока-Колу», валяешься в душной комнате и бороздишь безбрежный океан исторических исследований.
Закопавшись в учебниках и теряя последние остатки здравого рассудка над похождениями древних и не очень русичей, я чуть было не вышвырнула в окно внезапно заоравший пейджер.
– А, чтоб тебя разорвало! – В сердцах сказала я. – Ну кому еще неймется?
«Люди делятся на две категории», – глубокомысленно сообщил неизвестный абонент. – «Одни сдают сессию. Другие имеют привычку появляться не вовремя, но у них есть коньяк, расширяющий сосуды и улучшающий умственную деятельность. Коньяк есть у меня. Ну, так я зайду?»
Даже если б под этим сообщением и не стояло подписи, я б и так поняла, кто это. В принципе, как раз-то на него злиться причин у меня не было: он был друг-подружка. Причем внезапные появления уже стали его «фишкой». Он то пропадал на полгода, то напоминал о себе раз в неделю. Странный он мужик. Внешность у него – прямо скажем, не Ален Делон, но что-то в нем есть. И обаятельным умеет быть, зараза! Но надо признать: на меня он свой шарм старался не распространять. С какой радости – неизвестно.
