Верю в то, что Марк не изменил мне. Как только я признаю это, мне кажется, что с моих плеч свалился огромный груз. Но я упряма и не собираюсь так быстро сдаваться.
— Что ж, если все так и было…
— Сто процентов именно так это и было, София!
— Тогда, может быть, тебе следовало остановить ее до того, как она повисла на тебе, и это не стало бы проблемой вообще.
— Ты такая собственница, малышка?
— Я просто хочу сказать, что если бы ты так сделал, у нас не было бы сейчас проблем, — фыркаю я в ответ. — Это уж точно не дошло бы до того, что ты меня похитил. Если кто и ведет себя как собственник, то это ты, — я складываю руки на груди и победно вздергиваю подбородок. Уверена, у него не осталось аргументов.
— Я полностью признаю, что веду себя, как собственник по отношению к тебе. Ты — моя. Я уже говорил тебе это, когда ты кончила мне на пальцы. И, просто чтобы напомнить тебе, ты ведь ничего не знала о той девушке, когда явилась туда, чтобы забрать свою игрушку, — возражает он.
— Ты должен был прийти ко мне домой и объяснить. А не вести себя, как пещерный человек, закидывая меня на плечо.
— Так я и пытался! Ты не захотела меня слушать. А после твоего звонка Никите, я выбрал единственный вариант, который у меня остался.
— Вот и нужно было рассказать мне, что у тебя ничего не было с той девушкой. А вместо этого ты набросился с вопросами о Роме. — говорю это, но сама чувствую себя очень виноватой, потому что, он прав.
Я не дала ему шанса все объяснить. Мама всегда говорит, что я унаследовала отцовский характер. Я обычно реагирую, а потом жалею об этом.
Вот так и сейчас. Только на этот раз моих действий может быть достаточно, чтобы Марка убили. Я понуро смотрю в пол.
— Ты должна научится слушаться, когда твой мужчина говорит, Софи.
Я закатываю глаза. — Ты так много о себе возомнил. Если ты еще не заметил, я взрослая. Мне не нужен мужчина, который будет диктовать мне, что делать. Мне нужен тот, кто захочет обсуждать со мной все и вместе принимать решения.
— Я думаю, тебе нужен мужчина, который будет держать тебя в узде. Папочка тебя слишком разбаловал и давал слишком много свободы.
— Свободы? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — смеюсь я. — Мой отец чуть ли не задушил меня своей опекой. В отличие от моего брата, который волен делать все, что захочет.
— Ты смотрела на себя в зеркало? Ты же ходячий секс на палочке! У меня нет детей, но если бы у меня была дочь, похожая на тебя, я бы ни за что на свете не позволил ей свободно разгуливать столько, сколько позволяет тебе твой отец.
— Чего? Что ты сказал? — от удивления я привстаю со стула.
— Ты прекрасно слышала. Если бы у меня была дочь, которая выглядела хотя бы наполовину так же сексуально, как ты, я бы ее запер. И держал бы ее подальше от таких мерзавцев, как я. Признай, что я и в этом прав, — говорит он с легкой улыбкой, которая согревает меня изнутри.
— Ты думаешь, что знаешь все, не так ли, Марк?
— О тебе? Мне кажется, я едва касаюсь поверхности. Но все, что я узнал, заставляет меня хотеть большего, — говорит он хриплым голосом. От его ответа мое сердце трепещет в груди.
Марк не тот человек, который говорит цветистые комплименты. Он прямолинеен и груб до такой степени, что становится несносным. Во многом он напоминает мне моего отца, и, возможно, именно поэтому он мне так нравится. Потому что я знаю, что когда он делает комплимент, он действительно имеет это в виду. То, что он только что сказал, кажется огромным.
— Держу пари, я могу рассказать тебе кое-что о себе, чего ты не знаешь.
— Удиви меня, детка.
— Рома — не моя игрушка или как ты там это называешь.
— Не обижайся, но я не хочу слушать о нем.
— Неужели тебе совсем не интересно узнать что-то новое обо мне?
— Я бы мог потратить годы, но так и не узнать о тебе всего.
— Вау, ты можешь быть таким милым, когда стараешься.
Он не отвечает на это, только ухмыляется.
— Впрочем, у тебя, наверное, не так уж много лет со мной. Я думаю, что мой отец уже сейчас идет по нашему следу.
— Может быть, ты и права, но это место настолько укромное, что я готов рискнуть.
Он недооценивает моего отца, но я не обращаю на это внимания. Я собираюсь провести с ним сегодняшнюю ночь. После этого… Мне нужно будет найти способ спасти его жизнь.
- А что, если я скажу тебе, что Рома — мой брат? — Я вижу удивление на его лице и победно улыбаюсь.
— Может быть, тебе следовало сказать мне это до того, как я похитил тебя, — рявкает он.
Я запрокидываю голову и смеюсь, потому что с самого начала он был тем, кто не слушал и не давал мне много говорить, а потом я так разозлилась из-за стриптизерши, что все равно не сказала бы ему правду. Если Марк твердолобый, то кто-то должен предупредить его, что я еще хуже.
Я не смотрела, поэтому не была готова к тому, что он бросится ко мне, поднимет и перекинет через плечо.
Что ты делаешь? — Спрашиваю я, все еще смеясь.
— Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь использовать свой сладкий ротик, чтобы насолить мне, спорить со мной и дерзить мне.
— Это может занять некоторое время, — предупреждаю я его.
На это он только громко и самодовольно хмыкает.
О, Боже, он мне слишком сильно нравится!
7
МАРК
В этой маленькой хижине есть только одна спальня. Я несу Софи туда. На кровати лежит большая тяжелая ткань. Она пыльная, и нуждается в хорошей уборке. Когда я ставлю Софию перед кроватью, она хмуро оглядывается по сторонам. Я бы предпочел, чтобы кровать была чистой, но я не могу ждать. Аккуратно сворачиваю ткань краями внутрь и кладу на пол.
Это все, что я могу сделать прямо сейчас. София, кажется, не отталкивает меня и я не буду ждать, пока это изменится. У моей девочки настроение меняется очень быстро. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Она — первая женщина на моей памяти, которая всегда держит меня в тонусе, делая что-то, что может удивить меня, и не надоедает. На самом деле, я не могу себе представить, что она когда-нибудь мне надоест.
— Я не думаю, что смогу уговорить тебя на уборку…, - начинает она.
Я не даю ей закончить. Крепко целую, показывая без слов, как сильно ее хочу. Когда мы отрываемся друг от друга, из меня вырывается стон отчаяния, а она облизывает губы, отчего становится еще хуже. Я должен заполучить ее, и как можно скорее. Я больше не могу сдерживаться.
— Ты действительно умеешь целоваться, — шепчет она. Я едва улавливаю ее слова, сосредоточившись лишь на том, как кончик ее языка выскальзывает наружу и касается ее губы.
На кровати голый матрас, и я просто рад, что он кажется чистым.
— Раздевайся, София!
— Э-э… Может, нам стоит подумать об этом, — уклончиво отвечает она, но я отрицательно качаю головой. Время для раздумий закончилось.
— Снимай одежду.
— Вот так просто? — пищит она почти испуганно.
— У тебя есть с этим проблемы?
— Это кажется немного несправедливым. Я имею в виду, что ты полностью одет.
— И что же? — наслаждаюсь раздражением, вспыхнувшим в ее глазах.
— Как насчет того, что мы будем по очереди снимать по одному предмету одежды? — бормочет она, избегая моего взгляда.
— Ладно, давай сделаем по-твоему, — я начинаю сбрасывать ботинки. — Твоя очередь.
Ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня. Я расслабляю свою позу, посылая ей глазами невысказанный вызов. На минуту мне кажется, что она отступит. Затем она удивляет меня, сбрасывая босоножки.
— Отлично, — фыркает она.
Она очень красива. Неповиновение, завернутое в такую красоту, заставляет мой член страдать еще больше по ней. Я не могу поверить, что наконец-то получу ее. Единственная проблема — смогу ли я потом отпустить ее. Внезапно я почти уверен, что мой ответ — нет.
