Гонщик смерил меня пристальным взглядом, вновь пройдясь по мне, на мгновение останавливаясь чуть дольше положенного на моих губах. А потом перевёл взгляд на мои глаза.
— Я чувствую себя хорошо, — интересно, он сейчас врёт? — Спасибо, но ничего не нужно.
— Хорошо. Тогда я пойду, если вам ничего не нужно. До свидания.
— До свидания, — глухо ответил.
Я развернулась, в последний раз посмотрев на него, и сделала шаг к двери. Уже взявшись за ручку, чтобы выйти из палаты, я услышала позади себя твёрдый голос:
— Будь осторожна, принцесса.
Я вздрогнула, не веря в то, что услышала. Он назвал меня принцессой? И просил быть осторожной? Может, мне это послышалось, потому что больше никак эти слова я не могу объяснить. С чего он попросил быть осторожной? Из-за того, что на улице почти ночное время суток? Ну, так я привыкла уже к такому графику, когда домой возвращаюсь очень поздно.
Но от его слов внутри почему-то стало приятно и тепло. Даже волнительно и трепетно, отчего моё сердце забилось чаще, выдавая свой собственный замысловатый ритм. А эхо его твёрдого голоса и слов заполнило мантрой пространство между нами.
Я будто физически чувствовала его присутствие совсем рядом. Даже дыхание перехватило.
Я чувствовала, что нужно бежать. Бежать как можно дальше из этой палаты и от этого мужчины. Я будто всей кожей, всем своим телом чувствовала, что этому человеку под силу сломать меня, уничтожить. Разбить на мелкие осколки, так что я разлечусь вдребезги на миллиард частиц космической пыли, не оставив после себя совершенно ничего.
И не понимая, что делаю, я рванула ручку двери вниз и на себя, выбегая от палаты двести четыре как ужаленная. Будто чего-то боялась. И это было абсолютной правдой. Я боялась раствориться в этом незнакомом мужчине, гонщике, которому под силу сделать мне больно.
Я бежала, совершенно не разбирая дороги, до сестренской. Быстро накинула на себя белоснежный пуховик, схватила сумку и так же спешно выбежала сначала из помещения, а потом и из самой клиники, не замечая никого, кто прощался со мной.
Я бежала от самой себя. От своих чувств и эмоций, которые захлестнули меня так неожиданно, которых к тому же я до конца не понимала. Не могла разобраться и дать объяснение тому, что испытываю.
Как добралась до дома, я не помню. Лишь когда за спиной закрылась дверь, я глубоко вздохнула и обессиленно сползла по двери, усевшись в одежде на пол. Зарылась лицом в колени, прикрыв глаза, я пыталась восстановить свой пульс.
И не знала, отчего он бьётся так сильно. То ли от того, что бежала быстро, то ли от того, что в голове, не прекращая, звенели его слова: «Будь осторожна, принцесса». А где-то поблизости от меня трезвонил телефон, вызывая хозяйку аппарата.
Но я никак не реагировала на звуки, погружённая в тот момент, когда я была в палате Свободина и разговаривала с ним. Прокручивала каждое его слово, свои ответы. И, конечно, ощущения, которые испытывала.
Я ставила на повтор, как заезженную киноплёнку, пытаясь понять себя и убедить — прежде всего в том, что мне нужно держаться от этого человека как можно дальше. А мобильный телефон всё звонил и звонил.
Прекращал, а потом вновь звонил. Пока я всё же не оторвалась от колен и не полезла рукой в сумку, где и лежал несчастный аппарат.
На дисплее высветилось имя Лены Канаевой, и это навело меня на мысль, что на работе что-то случилось. Но что могло произойти за каких-то полчаса, пока я добиралась от работы до дома?
Я тут же приняла вызов.
— Да, Лен. Что-то случилось? — сбивчиво проговорила, не на шутку разволновавшись.
— Это я у тебя хотела спросить, Ярославская! — прокричала в трубку Канаева. — Ты чего трубку не берёшь? Да и из клиники вылетела пулей, даже не попрощалась. Я кричала, кричала тебе, а ты ноль внимания. У тебя что-то случилось?
Я шумно выдохнула. На работе всё хорошо, а значит, можно расслабиться и ни о чём плохом не думать. Хватит на сегодня.
— Нет. Всё хорошо. Просто спешила. Там вон какая буря на улице разыгралась. Не хотелось бы застрять в ней.
В этих словах была лишь доля правды, поэтому я частично, но всё же не соврала. Думать о другой половине правды не хотелось. Поэтому я старательно пыталась отогнать мысли о гонщике.
— Да, да, да… Я видела. Хоть бы аварий на дороге не было.
И тут я с ней согласна.
Быстро закончив разговор с Леной, сославшись на усталость и на предстоящий ранний подъём на работу, я поднялась с пола, разделась и двинулась вглубь квартиры. Стоит принять душ, поесть и ложиться в тёплую постель. Завтра вновь ждёт меня тяжелый день.
Глава 15
Соня
Утро моё началось довольно-таки сумбурно. А всё потому, что я чуть не проспала, потому как почти до самого утра не могла сомкнуть глаз, прокручивая в голове голос и слова Свободина Егора. Представляла его и будто чувствовала, что он сейчас находится совсем рядом.
Я не могла забыть синеву его глаз. И то, как он смотрел на меня. Как скользил по мне своим взглядом, и я почти физически ощущала его прикосновения, будто рукой он проводил по изгибам моего тела. Отчего внутри поднимался жар, распаляя воображение, и оставался внутри полыхающим костром. А маленькие искры жалили кожу, оставляя на ней ожоги.
Я ворочалась с одного бока на другой, пытаясь уснуть, но всё было без толку. Лишь когда полнотелая Луна, освещающая мою спальню и кровать, в которой я лежала, медленно стала заходить за горизонт, меня сморило. Но только потому, что организму нужно было отдохнуть.
Но всё же поспать я смогла лишь пару часов.
И вот теперь я бегала по всей квартире и в скором порядке собиралась на работу. Не хватало ещё опоздать. И чтоб об этом узнал господин Шестинский. И он-то уж будет несказанно рад назначить мне ещё ряд дежурств. Словно ему приносило неописуемое удовольствие надо мной издеваться.
И чёрт бы побрал, я единственный раз за все свои годы проспала. В этом плане я была ответственной, не желая, чтобы меня считали непунктуальной и относящейся к своей работе халатно. Ведь каждая секунда может стать для другого решающей.
На работу я прибежала запыхавшись. Дыхание сбилось, мне пришлось остановиться и привести его в норму, а то точно бы случилась тахикардия.
В сестренской уже сидела за общим столом Дашка Крылова и что-то усердно писала в бумагах. Я коротко, лишь из вежливости, с ней поздоровалась и отправилась переодеваться. Я успела: рабочая смена у меня начиналась через двадцать минут, что меня немного порадовало — успею выпить чашку кофе.
И уже после можно с хорошим настроением приниматься за работу. Но, кажется, хорошего настроения мне сегодня всё же не видать. Стоило мне только выйти из раздевалки, как я наткнулась на пристальный, просто испепеляющий взгляд Крыловой, пригвоздивший меня к месту. Поначалу я даже немного опешила, не понимая, в чём дело.
— Эм… Даш, что-то случилось?
Девушка никак не отреагировала на мои слова. Лишь смотрела на меня зло, недовольно. И взгляд был такой, будто она хочет мне лицо исцарапать. Я даже поёжилась от такой перспективы.
Что же всё же с ней случилось? И в чём я таком провинилась перед ней?
Если она так из-за Шестинского, то пускай забирает его с потрохами. Больно то он нужен мне… Я буду только за и руками, и ногами, чтобы она заграбастала своими длинными лапками зава. Может, тогда он от меня отстанет наконец?..
Но всё же нужно выяснить у неё, что случилось.
— Крылова, ты чего застыла? Что случилась у тебя?
— Ты зачем вчера к Свободину заходила? Тебе же Герман Витальевич запретил заходить к нему в палату, — зло проговорила и упёрлась в меня взглядом, проделывая в моём теле дырку.
Я испугалась. Всё же видели меня вчера, а я так старалась остаться незамеченной. Да и ещё кто — Дашка Крылова, которая скорей всего шашни крутит с завом отделения. Всё-таки как же мне не повезло! Она ж ещё та коза — сдаст и не поперхнётся.
