Реальность уплывала.
Пот капал с подбородка на сиденье.
Когда удовольствие пронзило меня, я навалилась на консоль, и лежала так восстанавливая сбивчивое дыхание. Сильные руки Мэтта притянули меня к нему на колени.
Его руки обняли меня, и я уткнулась носом в него, не обращая внимания на мою запутавшуюся одежду.
— Маленькая птичка, — он поцеловал меня в макушку. — Моя маленькая птичка.
Моя моторика наконец-то вернулась, хотя способность говорить была по-прежнему на нуле. Я провела пальцами по его груди и поцеловала в шею. Вдохнула его чистый аромат.
Маленькая птичка, назвал он меня. Его маленькая птичка. И каким-то образом, это заставило меня чувствовать себя самой драгоценной в мире.
Мэтт
ХАННА НАТЯГИВАЛА свои шорты, пока мы ждали, когда кондиционер справится с запотевшими стеклами.
Моя показная смелость улетучилась, и я чертовски надеялся, что ни один из соседей Ханны не видел наше представление. Нас могли бы арестовать за непристойное поведение. Как неловко. И еще: мысль о другом человеке, фактически видящем тело Ханны, заставила мою кровь вскипеть.
Я не делюсь.
Мне просто нравится унижать Ханну. Мне нравилось, как она извивалась подо мной, когда я выставил ее на всеобщее обозрение.
— Я не очень хочу говорить тебе это, но..., — начал я, разглядывая, как она взяла свои боксеры, — но как бы ты ни пыталась привести в порядок эти шорты, им уже ничего не поможет вернуть ту первоначальную скромность. Оставь эту затею.
Я протянул руку и спустил крошечные шорты до бедер. Моя рука скользнула между ее ног. Я почувствовал, что ее киска была набухшая в результате наших упражнений.
Ханна раздвинула ноги, когда я коснулся ее. Черт. Я мог бы снова кончить, прямо сейчас. И снова, и снова, и снова. До тех пор, пока эта нужда не отпустит мое тело.
— Я подумал, что если, наконец, трахну тебя, то это хоть немного очистит мое одурманенное сознание, — признался я.
Я смотрел через лобовое стекло, пока потирал Ханну сквозь ее шорты.
— Увы, не помогло. Кроме того, ты собираешься общаться со мной в ближайшее время? Я, конечно, в курсе моих способностей оставлять женщин в оцепенении, но это немного экстремальная ситуация.
Я усмехнулся Ханне. Она уставилась вниз, на мою руку. Неуверенно она начала двигать кончиками пальцев вверх и вниз по моему предплечью. Я стиснул зубы.
Она понятия не имела, что ее прикосновения творили со мной.
— Это... это тяжело, — вздохнула она. Никакого трепа о любви.— Тяжело говорить с тобой... ощущая это.
— Извини, — я убрал руку, крепко схватившись ею за руль. — Теперь она здесь.
Краем глаза я мог видеть, что Ханна наблюдает за мной.
— Ладно, — она рассмеялась, задыхаясь. — Ладно, может, просто тяжело говорить, находясь рядом с тобой, и точка!
— Попробуй. Я не могу читать твои мысли.
— Ладно, гм, — она решительно ткнула в дисплей рядом с собой. — Фантазии. Я думаю, что ты можешь даже полететь на Луну на этой машине, да?
— Не совсем, — усмехнулся я. — Но ты можешь получить массаж, регулировать температуру в каждом сиденье, заказать билет в кино или зарезервировать столик в ресторане, воспользоваться навигатором и... — я открыл Пандору и музыка «10 Mile Stereo» Beach House наполнила машину, — слушать музыку, конечно. (Прим. Пандора — электронный брелок управления машиной, с помощью которого можно завести машину, включить музыку и подогрев сидений и многое другое; связана с бортовым компьютером).
— Мне это нравится, — Ханна подложила ноги под себя в своем кресле и улыбнулась такой улыбкой, которая заставила меня улыбнуться в ответ. — Мальчик и его игрушки.
— Ага. Я чуть было не приехал на LFA (Примеч. Lexus LFA — заднеприводный суперкар японской компании Lexus), это мой ребенок. Хотят в нем недостаточно места.
Ханна хихикнула.
— Почему, Мэтт, что ты подразумеваешь под «недостаточно места»?
Я ухмыльнулся и покачал головой. Несомненно, я становлюсь немного возбужденным, когда речь заходит о машине, но светская беседа с Ханной возвратила меня на землю.
— Да, кстати. Мэтт, серьезно, кролик? Пожалуйста, скажи мне, что милое существо — это не твой ночной магнит для девушек.
— Он предлагает множество функций.
Я нажал на газ и запустил руку в волосы. Я хотел либо трахать Ханну, либо быстро ехать. Или и то и другое. Я не мог сидеть здесь, сгорая в ее аромате.
— Ты хочешь прокатиться? — спросил я. — Я понимаю, ты, должно быть, устала, но...
— А мы можем? Да, поехали.
Ханна взглянула в окно. Я видел, что она увидела: все еще спящий мир, окружен красивыми лужайками и темными домами, и ее позаимствованное пальто, лежавшее на траве. Наша ночь.
— Поехали, — сказала она.
Я отъехал от тротуара и двинулся на восток, оставляя огни города позади.
Плавная скорость автомобиля расслабила меня. Черт, я был так накален до сих пор, даже после того, как кончил. Я сдерживался. Я хотел еще больше: сильнее ущипнуть Ханну, сильнее сжать ее, сильнее отшлепать, сильнее трахать ее — но я не хочу пугать ее.
— Его зовут Лоренс, — сказал я. — Я назвал его в честь Лоренса Стерна. (Примеч. Лоренс Стерн — английский писатель XVIII века). Оба гении. В любом случае он энергичный и очень интеллектуальный парень. И нет, он не моя женская приманка. И так ясно, что мне не нужна помощь в завлекании самок на ночь.
У меня усмехнулся, а Ханна засмеялась и закатила глаза.
Я должен был видеть ее при свете дня. Я должен был быть голым с ней.
— Я купил его, когда впервые приехал сюда. Я был одинок, не знаю. Кто-то сказал, что они — тихие и чистые домашние животные. И это история Лоренса.
Я включил музыку. Заиграл Billie Holiday «Warpaint». Идеально: приятная музыка, ночь, простирающаяся передо мной, и Ханна в моей машине. Я позволил себе по-настоящему улыбнуться.
— Удивлен, что у тебя нет кролика, Ханна.
Она поняла двойной смысл моих слов. Я мог сказать это по тому, как она засмеялась.
— Я очень хочу. У меня было только две игрушки, и... я не знаю. Слишком много воспоминаний, связанных с ними. Кроме того, одна была наполовину сломана. Я выбросила их, прежде чем переехать.
— Очень жаль. Но теперь у тебя есть я.
— Да... — голос Ханны был нежным.
Теперь у тебя есть я. Черт, я не хотел этого говорить.
Мы ехали через степь два часа, разговаривая и слушая музыку, а иногда просто сидя в тишине. Мы говорили ни о чем. Приятно было не уклоняться от вопросов.
