Следующие две недели пролетают быстро, представляя собой размытое пятно секса, привязанности и еды… конечно. Они умудряются развлекать меня и еще больше шокировать… не вляпавшись в неприятности, но мы все знаем, что счастье не может длиться долго. Что-то плохое всегда следует за хорошим-погодите-ка, разве это не какой-то дерьмовый лозунг? Кто, черт возьми, знает наверняка, но в любом случае, безостановочный секс не может длиться долго. Я просто чувствую это, и я сейчас говорю не о члене, на котором в данный момент сижу.
Глава 11
—О, а как насчет секса в библиотеке? Мы можем быть шумными, это обязательно даст несколько очков, — говорю я нетерпеливо через стол, когда мы завтракаем в нашей любимой закусочной. Я засовываю в рот вилку с блинчиком, постанывая от маслянистого вкуса, смешанного со сладостью кленового сиропа.
Потрошитель просто наблюдает за мной, приподняв брови и слегка качая головой, как будто не может поверить в то, что видит.
— Чувак, ты уже видел, как я ем. Хватит пялиться на меня. — Я тыкаю в него вилкой. У них гораздо больше возможностей поглазеть на меня. Хм. Я шевелю бровями, когда мне в голову приходит мысль, заставляя Шпика рядом со мной издать очередной стон, потирая лицо рукой, прежде чем сделать большой глоток черного кофе. Пустая трата кофе, если вы спросите меня, я девушка со сливками и сахаром.
— Ребята, заставьте ее остановиться, ей еще рано посылать мне подобные мысли, — голос Шпика звучит грубо, когда он тянется под стол, чтобы поправить брюки. Ухмыляясь, я нарочно начинаю представлять себе, кем я была раньше, как они смотрят, как я поливаю себя кленовым сиропом, а потом слизывают его с меня. Очевидно, я буду голой. Хм, это будет грязно и липко. Может быть, нам следует подложить брезент? С другой стороны, брезент не кажется таким уж подлым…
— Ладно, все ясно, она снова отвлеклась, — снова комментирует он с усмешкой, остальные хихикают, уплетая еду.
— Так или иначе, вернемся к первоначальному вопросу. Где мы сегодня будем заниматься сексом? В библиотеке? — интересуюсь я, а мое возбуждение снова нарастает. Нам в основном платят за секс, это здорово! Ладно, это звучит как работа проститутки. Во всяком случае, это пока работает. Мы не хотим никого обидеть или что-то украсть, просто потому, что нас заклеймили как Злодеев, не значит, что мы должны быть плохими людьми, верно? Таким образом, мы не должны никому причинять вреда, но мы все еще можем выжить. Кроме того, у нас при этом будет много секса. Беспроигрышный вариант.
— Несколько недель назад у нас был секс в библиотеке. А как насчет секса в музее? — предлагает Стрикер, медитируя над дымящейся кофейной кружкой.
— Мы не теряем очков за оригинальность. Им все равно, где мы трахаемся, пока это вызывает хаос, нам платят. — Шпик закатывает глаза, постукивая по экрану устройства у него на запястье.
Мы продолжаем обсуждать достоинства музейного секса перед библиотечным, когда за моей спиной звенит колокольчик над дверью закусочной. Я игнорирую его, продолжая есть свои блинчики, но поднимаю глаза, когда чувствую, как парни напрягаются.
— Конечно, я нашла бы тебя в такой дыре, — раздается голос, сочащийся отвращением, заставляя меня замереть. Я знаю этот голос.
Оглядываясь через плечо, я вижу саму мисс гуди-две-туфельки, которая, уперев руки в бока, насмехается надо мной.
— Гм. Дробилка, это твоя подруга? — спрашивает Стрикер, разрываясь между желанием защитить мою честь и желанием оскорбить мою подругу.
— Что тебе нужно, Карен? — спрашиваю я ее с насмешкой и нажимом на ее имени. Я слышу, как парни позади меня издают звуки узнавания ее имени. Возможно, я упоминала о ней раз или два.
— Подожди. Это Карен? Та подлиза и членососка, о которой ты нам рассказывала? — громко спрашивает Потрошитель, хмуро оглядывая ее с ног до головы. Я киваю ему, прежде чем снова повернуться к ней.
— Не позволяй этой старомодной библиотекарше одурачить тебя. Эта сука подлая. Она толкнула меня под автобус, чтобы спасти ребенка. — Карен выглядит так, будто вот-вот взорвется, ее лицо приобретает смешной красный оттенок.
— О, пожалуйста. Ты все еще ноешь по этому поводу? Это было двадцать пять лет назад! — возмущается она, наконец. Мой рот приоткрывается от ее комментария, чертова наглость!
— Я чуть не померла! Автобус не переехал меня только потому, что я упала в канализационный люк! — Мое невезение действительно пригодилось в тот день, но я не собираюсь ей об этом говорить.
— Ты была в полном порядке, — снова усмехается она.
Я вскакиваю с места и размахиваю вилкой, как оружием.
— Ты украла у меня очки за спасение дитя!
— Давай будем реалистами. Ты никогда не спасла бы этого ребенка. Ты должна была просто сдаться и позволить настоящим Героям спасти положение. Я должна признать, что прозвучало это немного обидно. Я делаю глубокий вдох, чтобы произнести какую-нибудь колкость, и обнаруживаю, что у меня нет слов. Ребята, которые молча бросали взгляды с меня на нее и обратно, теперь хмурятся на мое молчание, Шпик подрывается, чтобы встать рядом со мной.
— Отвали, Карен, — вот и все, что он говорит, но эта фраза достойна того чтобы стать речью на приеме, организованном по случаю присуждения премии «Оскар». Он заступился за меня, когда я в этом нуждалась. Двое других встают и скрещивают руки на груди, повернувшись лицом к Карен.
— Отвали, Карен, — говорят они в унисон, заставляя мое сердце наполниться счастьем. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них.
— Вы сказали Герою, чтобы он отвалил от меня? — спрашиваю я, моя нижняя губа начинает дрожать.
— Черт, она что, сейчас разрыдается? — спрашивает Потрошитель парней, с тревогой наблюдая за мной, когда он протягивает руку, чтобы похлопать меня по плечу. — Эй… Все в порядке. Конечно, мы это сделали, теперь ты одна из нас.
Я смотрю на остальных широко раскрытыми глазами, и они согласно кивают. Наконец-то я принадлежу кому-то.
— Ну, это чертовски отвратительно, — раздражающий голос Карен мгновенно портит мое хорошее настроение.
— Следи за языком! — Оборачиваясь, кричу на Карен, которая наблюдает за нами с приподнятой бровью и отвращением. — Ты должна подавать хороший пример!
— Хватит с меня твоего дерьма. — Она делает шаг ко мне, что, я уверен, должно быть угрожающим жестом, но ее каблуки скользят по кафельному полу, и она спотыкается, подаваясь вперед, раскидывая руки, чтобы приостановить падение. Скорчив гримасу, я медленно качаю головой, а Потрошитель фыркает от смеха.
— Надеть туфли на каблуках, чтобы сразиться с шайкой Злодеев? Ошибочка всех новичков, Карен, — отвечает он, и я уже собираюсь сделать замечание о том, как он узнал о ношении каблуков, когда Карен издает странный звук. Как будто она душит кошку. Встревоженная, я поворачиваюсь, чтобы спасти кошку, пока не понимаю, что это она издает странный звук.
— Гм. — Ты в порядке? — неуверенно спрашиваю я. Я могу ненавидеть эту женщину, но я не чудовище.
— Я собиралась оставить твоих парней в покое, но ты втянула их в это дело. Я должна признать, что они действительно самые гребаные бесполезные Злодеи, которых я когда-либо видела! — визжит она.
Тпру. Попридержи лошадей. Она может оскорблять меня сколько угодно, но я не буду стоять в стороне, когда она оскорбляет моих парней.
— Слушай сюда, лизоблюдка… — я прерываю свою короткую речь, когда Карен поднимает руку и раскрывает ладонь, взрывая меня лучом света, который выбрасывает меня из закусочной. Через чертово окно.
— Ой! Это чертовски больно! — кричу я, поднимаясь с пола, чтобы встать, отряхивая руками свое милое маленькое черное платье, которое теперь оказалось порвано из-за этой сучки. Подняв голову, я вижу, как она лезет в окно, словно из фильма ужасов. Она просто обожает драму. Карен буквально стояла рядом с дверью, но все равно решила вылезти из разбитого окна. Почувствовав угрозу, мои крылья выскакивают из спины, и я бью ими несколько раз, чтобы сохранить равновесие.
