***
— Лист подписываем в верхнем, правом углу. Не забудьте проставить номер группы и вариант. У вас есть время до конца пары, — маленький, шустрый, как комар, Игорь Иванович раздал нам билеты, посмотрел на часы и торжественно кивнул, — приступайте.
Все бросились писать. Я пробежала взглядом по вопросам и с облегчением обнаружила, что все знаю. Повезло. Осталось только все мысли на бумагу изложить и будет мне счастье.
А как там у Захарки дела?
Украдкой обернулась на заднюю парту. Он сидел, склонившись над своим листом, и делал вид, что думает. Ну-ну. Мыслитель века. Думай. На какое-то время я отвлеклась от мыслей о Мерзе. Билет сам себя не напишет, надо работать, поэтому, высунув от усердия кончик языка, принялась строчить, пытаясь успеть записать все, что в голову приходит. Мысли лились нескончаемым потоком, гладко, ровно, без проблем. Не зря готовилась.
— Можно выйти? — в полнейшей тишине раздался голос Меранова.
Я аж подскочила от неожиданности. Так увлеклась процессом, что напрочь забыла обо всем, кроме листа передо мной.
Преподаватель кивнул, и Мерз, не торопясь, вышел из аудитории.
Иди-иди. Ищи. Может, найдешь что-нибудь интересное.
И снова в лист уткнулась…
Захара не было уже минут пять. Я представила, как он, бедный, мечется по подсобке, роется в шкафу, копается среди ведер в поисках заветной тетради, и едва сдержала улыбку. Маленький мстительный гном внутри меня ликовал и прыгал от восторга, но снаружи я была все так же спокойна и холодна.
Тетрадка? Не знаю ни про какую тетрадку.
Еще через пять минут на всю аудиторию запиликал телефон у Ирки.
— Извините, — промямлила она, торопливо раскрыла сумку и, схватив телефон в руки, сбросила звонок.
Милый, наверное, звонил.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался преподаватель.
— Нет-нет. Все в порядке, — ответила Верховцева, но мобильник в сумку не убрала, положила себе на колени и начала что-то быстро писать, воровато оглядываясь по сторонам.
С каждым сообщением она все больше хмурилась и выглядела все более растерянной. Она кусала губы и с трудом могла усидеть на месте.
— Извините, можно мне выйти?
— Нет. Вы знаете правила на зачете. Выходим только по одному. Вот вернется ваш товарищ, тогда и пойдете.
— Но мне очень нужно, — Ира попробовала спорить, но ничего, кроме вопросительного взгляда, не добилась.
— Раз нужно, то сдавайте работу, и можете быть свободны. Я не стану вас задерживать.
Блондинка сначала покраснела, потом побелела. Потерянный взгляд бегал по аудитории в поисках поддержки, но всем было не до нее. Зачет, как никак.
Она снова бросилась строчить послание, с каждым мигом становясь все бледнее.
— Вам телефон не мешает? — ушлый препод незаметно подошел к Верховцевой и встал у нее за спиной.
Услышав его голос, она подскочила на лавке и уронила мобильник на пол.
— Простите.
— Убирайте немедленно. Иначе я заберу у вас работу.
Ирка чуть ли не со слезами на глазах запихала телефон обратно в сумку и теперь сидела с таким видом, будто наступил конец света. Телефон в ее сумке продолжал гудеть.
Похоже, кто-то сильно разозлился…
Мерз вернулся еще через пять минут. Действительно — злой. Глянул на Ирку так, что та сжалась и попыталась стечь под парту.
— Молодой человек, вам не кажется, что за это время можно было добежать до центральной библиотеки и обратно? — Игорь Иванович обернулся к Захару.
Меранов еще раз глянул на Верховцеву, обещая взглядом большие проблемы.
— Я могу занять свое место?
— Конечно. Но есть ли в этом смысл? — преподаватель многозначительно поднял брови.
Мерз ничего не ответил. Я краем глаза следила за тем, как он идет между рядов, и мне казалось, что вокруг него черными облаками клубиться ярость. Сильно его пробрало…
С билетом я справилась раньше, чем закончилась пара, но сдавать работу и уходить не спешила. Мне стало интересно, чем все это закончится, поэтому продолжала сидеть и делать вид, будто проверяю написанное. Ирка сидела, как бледная моль, Мерз полыхал недовольством и что-то писал, раздраженно чиркая ручкой по листу.
— Время вышло. Сдаем, — Игорь Иванович окинул взглядом аудиторию, — даю вам последнюю минуту. Потом не буду принимать работы.
Студенты начали вскакивать со своих мест, и я не была исключением. Подошла к столу, положила в общую стопку свою работу, а потом вернулась за сумкой и стала в ней копаться.
Мерз сидел до последнего.
— Сдаем работы, — с нажимом произнес преподаватель.
Деваться некуда. Пришлось Меранову нести свой несчастный листок. Насколько я успела заметить, текста на нем в полстраницы.
— Это все, что вы смогли написать? — Игорь Иванович взял его работу в руки и пристально осмотрел со всех сторон, — негусто.
— Все что смог, — процедил сквозь зубы Меранов.
— Вы же понимаете, что это — незачет? Вас ждет отработка.
— Когда? — голос у Мерза был глухой, на заднем плане раздражение скрипело.
— Сегодня.
— Сегодня?! — парень ужаснулся. — Я сегодня не могу. У меня важные планы.
— Как знаете. Я завтра утром закрываю ведомости и сдаю в деканат. Если ваши планы важнее исправления неуда — что ж, не буду настаивать.
У Захара на скулах заходили желваки. Он шумно выдохнул, глядя куда-то в бок, а потом сквозь зубы процедил:
— Хорошо. Я приду.
— Вам нужно подготовить… — Игорь Иванович начал перечислять, что требуется для пересдачи, а Мерз стоял рядом и покорно слушал.
Вот сейчас был самый удачный момент, чтобы незаметно уйти из аудитории. Но я ведь не ищу легких путей, верно? Хмурый взгляд Меранова зацепился за меня. Я улыбнулась. Достала из сумки тетрадь со шпорами и покрутила ее в руках, с удовольствием наблюдая за тем, как вытягивается лицо у этого гада. Он так смотрел на меня, что, казалось, еще миг — и аудитория полыхнет. Я небрежно бросила тетрадь на его парту, потом ласково улыбнулась и пошла к выходу.
Наслаждайся, Захар. Наслаждайся.
***
Кто молодец? Я молодец!
Кого ждет пи**ец? Меня ждет пи***ец!
Именно такую незамысловатую песенку я напевала, пока тягала железо в тренажерке.
Методом проб и ошибок были найдены дни, в которые занимаются Мерз и его приятель. Теперь я могла прийти и спокойно качаться до седьмого пота. Форму-то поддерживать надо. Раньше и танцевала, и плавала, и скакала, как коза, на групповых занятиях. Сейчас остался только силовой зал, ибо институт, экзамены, сессия.
В этот раз я потела на тренажёрах в каком-то нервном приподнятом настроении. Иногда меня всю перетряхивало, а иногда наружу прорывался какой-то истеричный полусмешок-порурычание. У меня всегда так бывает, когда запоздало доходит, что натворила ерунду. Вот на кой черт я показала Мерзу тетрадку? Зачем?! Надо было просто уйти, и пусть бы себе бесился. Наорал бы на Ирку, сделал ее виноватой во всех смертных грехах, ходил бы отрабатывать, но меня бы это не казалось.
А теперь… теперь поздно.
Оса снова наделала глупостей, выпустив на волю свои порывы. Ничему меня жизнь не учит. Ничему! Как говорил один тип из моего прошлого: не хватает тебе, Анечка, выдержки, чтобы быть настоящей стервой. Какая из меня стерва? Дурища. Я теперь даже представить боялась, что может выкинуть Меранов.
А еще кто-то говорил, что месть — это блюдо, которое подается холодным. Вообще не мой вариант. Мне надо с пылу с жару, глядя в глаза. Прямо ух! Огонь-девка! Анька-мстительница. К сожалению, очень даже уловимая. Сделать гадость и красиво уйти в закат — это не про меня.
Мне бы только продержаться. Пару месяцев. Хоть как-то. Я готова притвориться девочкой-цветочком, глупой блондинкой — да кем угодно! Лишь бы меня оставили в покое. Хотя притворяться уже поздно. Уже отличилась, показала себя во всей красе.
Почему же я не промолчала, когда Захар вывалил мне правду про пари? Он бы почесал свое самолюбие и все. Про меня бы уже все забыли, и я бы могла спокойно заниматься своими делами, а теперь что ни день — то новое испытание. А после сегодняшней моей выходки станет еще хуже.
