— Завтра мы возвращаемся домой, — стоя позади меня, произнес Кирьян.
Вот, что ждало меня завтра. Возвращение в реальность. Я ее принимаю.
— Спасибо за эти прекрасные два дня, — обернулась, чтобы впиться ему в губы.
Поцелуй получился влажным. По моим щекам катились слезы. Как я умудрилась так привыкнуть к их обществу? Уже завтра я не буду слышать болтовню Агаты, шутки Рэма и звонкий смех Тита, а только пустой гул в моей голове. Я бы хотела такую подругу, как Агата. Даже не так – мне необходима такая, как она. Возможно, не сразу, но со временем я бы смогла ей раскрыться полностью. Хочу жить без тайн. Тяжело все носить в себе. Но еще больше хотелось раскрыться ему. Мужчина, который всегда отвечал на мой поцелуй, и смотрел так, словно собирается забрать меня сам у себя.
— Они здесь только до конца лета. Все остальное время живут в нашем городе. Вы будете часто видеться, — аккуратно приподнял за подбородок, чтобы я посмотрела на него. — Я не стал бы тебя дразнить таким, чтобы потом отнять. Не хочу ничего у тебя отнимать. Только давать! Все, что у меня есть, я хочу давать тебе.
— Не было никакой истории про розу, — чувствовала, как накатывает истерика. Как же давно я так не плакала. — Это я придумала этот стих.
Он внимательно меня слушал. Был серьезнее, чем когда я впервые рассказала за рисунком на кухне. Понимал, что я собираюсь сказать что-то личное, то, что никому никогда не говорила.
— Мои родители умерли зимой. После их смерти мне приснилась роза в метели. А потом я проснулась от холода. Укрытая одеялом, проснулась от холода. Это я – та роза, меня замело. И если ты – моя вьюга, замети и не отдавай никому!
— Никогда, слышишь? Никогда я тебя не отдам. Ты нужна мне, очень сильно нужна!
Собирал мои горячие слезы губами. Гладил, пытаясь утешить, а я не могла остановиться. Словно маленький ребенок, который вновь обрел любящую семью.
Весь вечер я провела с Титом и Агатой. Мне хотелось побольше насладиться их общением, хотелось видеть их улыбки и чувствовать, что они рядом. Хоть Кирьян и сказал, что мы будем видеться часто, но это будет осенью, а сейчас мне хотелось побыть с ними.
— Мои родители выросли в интернате. Там они и познакомились, — с улыбкой, но грустными глазами, произнесла Агата. Почему она затронула именно эту тему, догадаться не трудно. Думаю, Кирьян им говорил, да и после истории с молочным коктейлем сразу стало понятно, что излишек в жизни у меня не было. — Они создали большую семью, у меня еще есть два брата и две сестры, а сколько их теперь ждет внуков! — хихикая, протянула она последнее слово. — Тебе хочется много детей?
— Не знаю, — честно ответила я. — Это не зависит от того, где ты вырос.
— Мне хочется троих, два парня и одну девочку. Я Рэму не говорю, а то он с меня не слезет, — теперь мы уже смеялись вместе. — Моя семья для меня пример. Чем больше народу, тем больше любви, поддержки и заботы. Ну и веселее, в конце концов! — начала щекотать Тита, отчего тот звонко завизжал. Они вместе в буквальном смысле заражали смехом. Находиться с ними рядом без улыбки невозможно.
Нужно было что-то ответить, и я не придумала ничего лучше, чем фантазия. Мы откинулись на кровать, поднимая взгляд к потолку, а Тит как букашка начал ползать по нам и между нами.
— Представляешь, мы на пенсии, а на Новый год или на юбилей к нам приезжают все дети и внуки. Все обмениваются подарками, садятся за праздничный стол и начинают вспоминать детство наших детей.
— Да-а-а. А еще лучше без повода! У меня, кстати, уже много историй про Тита, может, их начать записывать?
— Думаю, начни, а то неизвестно, как у тебя дела с памятью будут в старости.
Мы засмеялись пуще прежнего. Как же с ней было легко, непринужденно. Моя душа отдыхает рядом с ней. За эти проведенные два дня Агата наполнила меня большим теплом, которое согревало изнутри.
Глава 30
***
Смотря на вид из нашего окна, я чувствовала гармонию. За эти дни, проведенные в этом доме, я многое получила. Кирьян спал, а я, взглянув на карандаши, поняла, что хочу рисовать. Первый раз в жизни я хотела рисовать, чувствуя себя счастливой.
— Ты уже проснулась? — потянулся Кирьян на кровати.
— Я еще не ложилась.
Приподняв брови с серьезным взглядом, с нотками тревожности посмотрел на меня.
— Не переживай, все в порядке. Вот, — продемонстрировала я свой новый шедевр.
Конечно, я никогда не считала так про свои работы. Да, это всего лишь картинки, которые, как правило, я сминала. Но эта отличалась от остальных: изменилась не только палитра цветов, но и суть картины. Я отразила на ней не чувства, а то, что видели мои глаза. Розовая нежность, заливая перистые облака, мягко танцуя с голубым цветом неба, стекает в зеркально-мертвую зыбь воды.
— Безумно красиво, как и ты!
— Прекрати, мой юный Пикассо зазнается.
На самом деле он ликовал. Все мое нутро ликовало не от картины, а от эмоций, которые я испытала в процессе ее создания и сейчас при виде его взгляда на эту картину.
— Я подарю ее Рэму и Агате. Да! — подтвердила сама себе. — Так и сделаю.
Я нашла способ, как отблагодарить Агату и Рэма за их гостеприимство.
Кирьян
Возле самолета нас встречал лично капитан. Обычно он занят подготовкой к взлету, но сегодня он вызвал меня на разговор. Илина заняла место в кресле, а я внимательно слушал пилота.
— Кирьян Давидович, нужно было сообщить раньше, но хотелось лично, при встрече.
Видно, что нервничает, да и виделись вроде, когда сюда летели. Интересно, в чем дело?
— Когда при запланированном полете в столицу нашли неисправность, я уже полностью подготовил самолет к взлету. Но потом какое-то шестое чувство заставило меня попросить техников проверить все еще раз. Зная, чей самолет, они сразу согласились повторить проверку. И уже на заключительном этапе обнаружилась та самая поломка.
Я слушал его внимательно, пытаясь понять каждое слово. От авиации я был далек и даже не мог предположить, что конкретно могло случиться, чтобы отменить полет.
— Ни один датчик не показал сбой в системе, — продолжил он. — Но там было все… — подбирал он слова. — Все изувечено. Я вообще не понимаю, как они не обнаружили это сразу. При осмотре нового самолета, возможно, просто не присматривались, ведь работа была выполнена ювелирно – сделали все незаметно.
— Сделали?
— Да, — подтвердил он мои домыслы.
— Я больше чем уверен, что это неисправность, — уточнил. — Невидимая неисправность подстроена! И она была не одна. С чем-то самолет может справиться, но когда много тех самых увечий, тут без шансов, — покачал головой. — Малейшая искра и все.
Не знаю, видел ли он искры, всполохнувшие в моих глазах или нет, но во мне явно что-то щёлкнуло, потому что какая-то тварь заказала меня. Не то чтобы я был удивлён, это нормальная практика, но меня в данный момент это не совсем устраивало. Почему именно сейчас? Посчитали, что я стал уязвим?
— Я могу вам подробно описать каждую поврежденную деталь.
— Буду благодарен, если сможете сделать в электронном виде.
— Конечно, Кирьян Давидович, — согласившись, кивнул головой. — И все же работа сделана очень кропотливо, кто-то очень постарался.
Я и без намеков понял, что ситуация, мягко говоря, не очень. И нужно как можно скорее найти эту гниду.
Хочешь не хочешь, а в голове сразу начинают мелькать мысли: кто может быть в этом замешан. И по сути их не так много. Новые компаньоны этого делать не станут. Это им просто не выгодно. Настоящие тоже нет. Хорошо забытые старые – возможно, но опять же у каждого контракта есть свой период действия, и по его истечению обе стороны получают свое. Нужно смотреть кого-то из окружения вне работы. А хуже всего, если это кто-то действительно близкий.
Самолет начал набирать высоту, Илина неуверенно взяла меня за руку. Вовсе не для поддержки, во всяком случае, мне так показалось, а для уверенности, что по приземлению между нами останется все так же хорошо.
