Ярослав открывает дверцу за водительским местом и смотрит на меня. Ни кивка, ни жеста. Только взгляд. Я опускаюсь на кожаное сиденье. Дверца закрывается. Он садится за руль. Двигатель довольно урчит. Машина плавно трогается с места.
Я гляжу в окно на вечерний город, зажигающий огни и спешащий освободиться от дневных настроений. Иногда, не таясь, перевожу взгляд в зеркало заднего вида и почти каждый раз ловлю в нём его взгляд. Мы смотрим друг на друга, возвращаем внимание на дорогу, чтобы через несколько вдохов и выдохов встретиться в зеркале вновь.
Я не пытаюсь определить, куда мы едем. Усмехаюсь, внезапно представив, как он подвозит меня к моему дому и высаживает обязательно у самого подъезда. Наверное, поблагодарю за доставку. Поднимусь домой, наконец скину туфли, открою вино и сяду на балконе. Буду пить прямо из бутылки и ждать звёзды. Чувствую, что Ярослав поймал мою усмешку. Губы припекает. Но я продолжаю цепляться за мелькающий за окном городской пейзаж.
Мы останавливаемся у подъезда высокого кирпичного дома. Район мне незнаком. Прислушиваюсь к себе: волнение, предвкушение и никакого страха. Тем лучше. Всё с чистого листа. Ярослав покидает салон. Я жду его действий. Он открывает мою дверцу. Не подаёт мне руку, оставляя выбор за мной. Я выхожу. Теперь усмехается он. Кривит рот в одну сторону. Неожиданно обнаруживаю тонкий излом над его верхней губой. Игра света или шрам? В любом случае, ему идёт.
Ярослав проходит вперёд, прикладывает ключ к замку домофона. Придерживает открытую дверь подъезда и смотрит в упор, с привычным нейтральным выражением лица, по которому ничего нельзя прочитать. Только взгляд жжёт. То, что нужно. Пусть выжжет подчистую.
— То, что нужно, — повторяю вслух и захожу в подъезд, на мгновение перепутывая наше дыхание.
Я провоцирую. Он даёт выбор. Мы словно проходим опасный маршрут, подавая друг другу сигналы, готовые поддержать, если другой оступится, и не мешать, если он уверенно движется вперёд.
Пролёт. Начищенные кнопки лифта, отражающие потолочные софиты. Уютный холод площадки перед квартирой. Ярослав попадает длинным ключом в замочную скважину с первого раза, без заминок. Уверенно и спокойно. Я тоже буду уверенной и спокойной, хотя мой пульс увеличивает скорость.
Прихожая. Современный ремонт. Лаконично. Без лишних слов. Как он сам. Ярослав проходит вглубь квартиры не разуваясь. Я не спеша снимаю обувь. Аккуратно ставлю туфли к стенке, а сумочку на консоль у большого зеркала. Следую за ним.
Просторная гостиная. Отдельная, никаких кухонных островов или намёков на столовую. Исключительно гостиная. С широким большим диваном, креслами и камином.
Ярослав открывает бар и вопросительно приподнимает одну бровь. Я отрицательно качаю головой.
— Где я могу помыть руки?
Он направляется обратно в прихожую. Проходит мимо меня, не касаясь. Оставив дуновение своего парфюма. И усталости. Что за глупости?.. Я встряхиваю волосами. Трезвая голова и никаких приукрашиваний. Я здесь, чтобы выйти из зоны комфорта, испытать себя, избавиться от флёра загадочности, окутывающего этого мужчину. Я пересплю с ним, если до этого дойдёт, и поставлю точку на жизни по велению души. Да здравствует разум и практичный подход. Не особо приятно, но не больно. Во всяком случае, пока. Я успеваю заметить вспышку света и иду на неё. Гостевой туалет. Унитаз и раковина. Мыло, салфетки, никаких полотенец. Разовое посещение.
Я тщательно мою руки. Привычка с детства: приходишь с улицы и сразу мыть руки. Этот ритуал менять не собираюсь. Вытираю их насухо и выхожу. Ярослав ждёт в коридоре. Кажется, что удивляется моей расторопности, но, как всегда, ничего не говорит. Мы проходим до конца коридора. Он открывает очередную дверь и придерживает её. Не останавливаясь, я вхожу внутрь. Спальня. Теперь немного удивляюсь я. Это личное. Я тут не за тем. Хотя какая разница. Он хозяин. Может, это гостевая комната. Квартира большая. Стоп. Я здесь не на экскурсии. Включается приглушённый свет, словно каждый из четырёх углов освещается. Не ярко, но мрак рассеивается. В самый раз.
Я приближаюсь к кровати. Ярослав остаётся у двери. Меня окатывает тепловыми волнами с головы до ног. Он смотрит. Прижигание на бедре служит знаком не стоять истуканом. Я завожу руки за спину и расстёгиваю молнию на юбке. Спускаю материю с талии вниз, придерживаю руками, переступая по очереди ногами из неё. Никаких позволить скользнуть вниз складочной кучкой или задирания вверх через голову с кручением задом. Если хочет меня, то обойдётся без дополнительных уловок. Мне же и подавно ничего этого не нужно. Расправляю. Кладу на прикроватный длинный пуф. Одну за другой расщёлкиваю пуговки рубашки, манжеты выпустят руки и так. Расправляю, кладу рядом с юбкой. На мне обычный деловой наряд с невыделяющимся бельем. Ничего кричащего. Бесшовные гладкие трусики телесного цвета и в тон к ним бюстгальтер. Я никого не соблазняю. Взаимная услуга. Ничего более.
Сзади тихо. Я даже дыхания его не слышу. Хочется оглянуться, но удерживаю себя. Разъединяю застёжку лифчика. Отправляю его к рубашке. Поддеваю резинку колготок и снимаю вместе с трусиками. Складываю в аккуратный свёрток и добавляю к остальным вещам. На секунду прикрываю глаза. Наклоняюсь и забираюсь на край кровати. Встаю на четвереньки, не прогибаясь. Нравятся мои бёдра? Вот они. Грудь тяжеловата и в таком положении слегка провисает. Но уж как есть. На ней я всё равно редко ощущаю его жгучие мазки.
Ярослав приближается. Бесшумно. Моя кожа становится чувствительнее. Во всём теле появляется напряжение. Я сильно вздрагиваю. Потому что он прикасается ко мне. Но не так, как я ожидала. Кончиком пальца, осторожно, он затрагивает невидимый бесцветный кругляшок пластыря, который я наклеила в обед на наметившуюся мозоль на пятке, внезапно появившуюся в качестве приветствия забытым туфлям. Обводит по кругу и движется вверх по сухожилию на голень. Задерживается под коленкой. Отстраняется. Я шумно выдыхаю. Оказывается, не дышала всё это время. Он слышит. Наверняка. Пусть. Я здесь для себя.
— Зачем ты здесь? — вопрос заставляет вздрогнуть снова.
Я точно не озвучила свои мысли. Раздаётся шорох сбрасываемой одежды. Судя по звукам, он просто скидывает её на пол. Знакомое шуршание фольги. Быстро. Стоп. Не размышлять. Сделать, одеться и уйти.
— Для себя.
В очередной раз вздрагиваю и втягиваю воздух. Тёплые пальцы возвращаются под колени. На обеих ногах. Прочерчивают дорожки дальше по бёдрам, сбоку, к талии. Обхватывают и подтягивают ближе к краю, непроизвольно приглашая прогнуться. Теперь я слышу его дыхание. Оно прибавляет звук и частоту.
Ярослав не спешит. Хотя я ожидала чего-то стремительного и даже беспощадного. Подводит меня медленно. На мгновение я стыжусь своей готовности и реакции тела. Отключаю смущение и не сдерживаю ни вскриков, ни стонов, ни шипения. Я здесь для себя.
Руки не держат. Оказывается, я уже опустилась на локти, но и они дрожат. Бессильно утыкаюсь лицом в скомканное покрывало. Внутри пульсирует сердце, кровь и что-то разливающееся под самой кожей по всему телу. Моё тело наглажено и заласкано до гиперчувствительности. У меня получилось отключиться от реальности и всех своих мыслей. В тысячный раз за сегодня вздрагиваю, ощущая влажный мягкий поцелуй между лопаток. В ту же секунду крепкие руки переворачивают меня на спину. Грудь колышется. Глаза распахиваются. Хочется прикрыться и одновременно раскинуться звездой под опаляющим взглядом. Похоже, я не отключилась, а невозвратимо сошла с ума.
Ярослав опирается одной рукой возле моей груди, второй же ведёт по кромке бедра к животу. Наклоняется. Я успеваю заметить, что над верхней губой у него всё-таки шрам, тонкий и немного смазанный посередине. Он явно собирается меня поцеловать. В губы. Нет-нет. Обойдёмся без этого.
Я уворачиваюсь и соскальзываю с постели. По-другому не сказать. Ноги ватные, руки не слушаются. Тело кричит вернуться в горизонтальную плоскость. Ярослав наблюдает. Не удерживает. Я упрямо продираюсь сквозь накатывающую истому. Вновь поворачиваюсь к нему спиной и начинаю свой стриптиз наоборот. Я это сделала. Без чувств. В удовольствие. Убедилась в собственной привлекательности. Он тоже получил то, что хотел. Внутри пусто. Слишком сильные эмоции нахлынули разом и выжали меня. Как же хочется, чтобы это ощущение приятного опустошения продлилось подольше.
