Прижимаюсь ртом к ее клитору и сосу.
Она кричит.
Просунув в нее два пальца, я нахожу точку G на внутренней стенке.
— Ты можешь кончить, — мягко говорю я и возвращаюсь к клитору.
Я никогда не говорил ей, что не может, но она как будто ждала моей команды. Как только слова слетают с моих губ, она сжимает мои пальцы. Я сосу ее клитор и поглаживаю точку G, пока она кончает.
Ее тело дрожит, поэтому укутываю ее в покрывало и обнимаю, пока она спускается с орбиты, ну или откуда-нибудь еще. После долгой паузы она говорит:
— Я умираю с голоду.
Я смеюсь.
— Я тоже, детка. Принести нам что-нибудь? Или мне пригласить тебя куда-нибудь? Всё, что захочешь. Скажи.
— Уличные тако? На Конгрессе?
Я встаю, полностью готовый выполнить поручение, но она тоже встает, натягивая одежду. Я не могу отказать себе в небольшом удовольствии держать ее рядом со мной. Взять ее с собой и купить ей еды.
«Ты все еще рыцарь. Я имею в виду, для меня».
Что бы ни случилось между мной и Анджелиной, я никогда не забуду этих слов. Нет, пока я жив. Слышать, что она видит во мне героя, что я так же важен? Во мне что-то изменилось.
Сейчас не могу все осмыслить, потому что все еще слишком поглощен Анджелиной, но мне не терпится прокрутить этот разговор. Разложить все полочкам. В нем есть что-то важное — какая-то подсказка к тому, чего не хватает в моей жизни. Возможно, Анджелина только что обратила на это внимание.
Глава 7
Анджелина
Возле аудитории вывешен список участников для факультетского шоу. Все студенты уже собрались там, когда я пришла, а моя тень ростом метр восемьдесят пять шла позади меня.
Джаред пригласил меня на ужин и спал в моей постели прошлой ночью. Он ведет себя как мой парень, и мне слишком нравится, чтобы сказать ему завязывать.
Хотя знаю, что скоро всё закончится.
И он тоже. Молчит и выглядит задумчивым. Джаред ходит хмурым со вчерашнего ужина. Я слишком труслива, и у меня не хватает смелости затронуть тему о нас.
Интуиция подсказывает мне, что сегодня вечером он снова будет спать на диване. И от этой мысли у меня болит сердце. Что еще хуже, так это понимание, что через две недели он уедет.
Даже сейчас он держится в стороне, давая мне пространство. Вчерашние дразнящие ухмылки исчезли.
Я пытаюсь выкинуть из головы все проблемы и проверяю список участников. Один балетный танец. Один современный. Репетиции начинаются завтра.
Я должна радоваться. Рядом стоят танцоры и пытаются не расплакаться. Я заметила, что Талия попала со мной в современный танец. Реми ни во что не включили. Она подходит ко мне со спины, чтобы проверить, и я сжимаю ее руку.
— Меня опять обошли?
— Мне жаль.
Реми безралично пожимает плечами, но я знаю, что это ее беспокоит. Это одна из причин, по которой попросила ее участвовать в «Эклипсе». Нет, неправда. Я попросила ее, потому что она мне нравится, и знаю, что она будет великолепна. Но считаю, что она могла бы сиять гораздо ярче, чем в школе. Если бы они не заметили те пятнадцать килограммов, которые велели ей сбросить. Да, она получила то самое страшное «письмо толстяка». То, которое я всегда жду со страхом. В нем содержится рекомендация посетить диетолога в кампусе и определенная цифра, которую они хотят увидеть к определенному сроку. Или ты вылетаешь из программы.
Я не шучу.
Так что да. Я его еще не получала, но постоянно о нем думаю. Эта угроза нависла надо мной. Именно поэтому не думаю, что мне здесь место. Не то чтобы я не достигла всего, чего должна была достичь. Но мне больше не хочется жить такой жизнью. Жизнью, что хотела мама. Той жизнью, что папа считал практичной.
Но я никогда не мечтала о такой
жизни.
Оборачиваюсь и вижу, что Джаред все еще держится позади, но пристально смотрит на меня, как будто я загадка, которую он пытается разгадать. Перекинув свою сумку для танцев через плечо, подхожу к нему. Из соседнего класса доносится музыка «Ромео и Джульетты» композитора Прокофьева, и у меня внезапно возникает желание станцевать для него. Но нет. Как бы мне ни нравилось, что он рядом со мной двадцать четыре часа в сутки, я должна прекратить это. Потому что, серьезно, если привыкну к этому, это убьет меня, когда все закончится. Я, наверное, буду умолять, чтобы мне стерли память.
Положив руку ему на грудь, наслаждаюсь тем, как подрагивают мышцы его живота от прикосновения.
— У меня опять занятия на целый день, здоровяк. Тебе необязательно оставаться.
Он сглатывает и смотрит на мои губы.
— Я должен. — Его голос звучит хрипловато.
— Джаред.
Он глядит мне в глаза.
— Ты можешь мне доверить свой секрет.
Он резко вдыхает.
— Я знаю. — Слова слетают с его губ, как будто он не подумал, прежде чем сказать. — Я знаю, — повторяет он. И его лицо снова становится замкнутым. — У меня приказ…
— Я все еще буду здесь, когда в три часа ты заедешь за мной. За это время ничего не случится. — Я поднимаю мизинец. — Обещаю.
Когда он приподнимает уголки рта в знакомой усмешке, мое сердце ускоряется. Он цепляется мизинцем за мой, затем подносит его к губам и целует.
— Я буду ждать на улице.
Я киваю, удовлетворенная. Не потому что против его присутствия, а потому что знаю, что мне нужно его отпустить. Для нас обоих все слишком напряженно.
Джаред
Я натягиваю длинную секцию цепи и жду, пока Трей закрепит ее на столбах, которые мы прикрутили к цементному полу. После того как оставил Анджелину в школе, занялся подготовкой к первому бою. Судьба знает, что у меня было достаточно времени, проведенного с Анджелиной, чтобы составить свой план.
— Гаррет в курсе, что ты сейчас не с ней? — спрашивает Трей, хотя знает чертов ответ.
— Отвали.
— Я думал, он сказал тебе приклеиться к ней, как клей.
— Да, сказал. И я приклеился. Но я ей доверяю. Она не скажет. Кроме того, мне нужно кое-что сделать, иначе мы не успеем приготовиться к бою. Который состоится за те две недели, что я прикован к ней. Думаешь, Гаррет хочет, чтобы я привел ее сюда? — В моем голосе звучит презрение, и Трей усмехается мне кривой ухмылкой.
— Это было бы ошибкой.
— Мы оба знаем, что дело не в том, что я с ней нянчусь.
— Верно, — соглашается Трей. — Тебе нужно выяснить, твоя ли она пара или нет.
Услышав эти слова, у меня возникают неприятные ощущения. Трей перестает работать и смотрит на меня, пытаясь прочитать мое выражение лица.
— И? — спрашивает он, когда я не рассказываю.
— Я ни хрена не знаю!
Трей встряхивает звено цепи, чтобы убедиться, что оно надежно закреплено, затем зацепляется руками за звенья и повисает на нем.
— Думаю, что знаешь.
Я бросаю кусачки ему в лицо, зная, что он успеет увернуться. Мы с ним закадычные друзья с детства. Знаем друг друга вдоль и поперек. Я смотрю на него, а сердце мое стучится быстрее.
— Дерьмо, я не собираюсь ее стирать.
Трей удивленно вскидывает брови, что заставляет меня задуматься. Он думает, что Анджелина — моя пара? Или он думает, что я так думаю?
Я сильно трясу головой, как будто это поможет избавиться от постоянных мыслей о ней.
Трей подходит и повисает на заборе рядом со мной. Я принимаю ту же позу, уставившись в точку на бетонном полу.
— У меня нет желания отмечать ее, — признаюсь я после долгого молчания.
Именно это пытаюсь задвинуть на задворки сознания со вчерашнего вечера. Страдание. Это должно облегчить все, но не облегчает. Лишь усугубляет ситуацию.
— Я… взял ее прошлой ночью. Без крови на зубах. Без желания укусить.
— Хм. — Трей звучит удивленно.
Я поворачиваюсь, чтобы опереться спиной к сетке.
— Может быть, у людей все по-другому, — говорит Трей с сомнением.
— Это не так. Помнишь Гаррета с Эмбер?
— Ага. — Трей тоже оборачивается. — Ну, тогда было полнолуние. Может, поэтому он дал тебе две недели. Луна к тому времени будет полной.
— Возможно.
