Сразу видно, Марк не привык перегружать пространство обилием мебели. Да и безделушек никаких нет: на тумбе только телефон с битым экраном и часы, которые он видимо снял накануне. На второй тумбе пусто. Будто он нарочно не занимает ее, оставляя для кого-то.
Но не для тебя, Даша, — услужливо напомнил внутренний голос. Ненавижу его.
Встала с постели и снова повернулась к хозяину комнаты.
Он перевернулся и спал на спине, прикрыл сгибом локтя глаза. Его торс теперь еще чеканнее выделялся на почти черных простынях. Да, он шикарен. Только нутро у него гнилое, не такое как я представляла. Теперь Марк вырос и явно изменился. Он больше не тот парень, которым его запомнила.
Этот использует девушек и выбрасывает как отработанный материал. Но мне грех жаловаться, я сама захотела быть использованной.
Медленно, аккуратно ступая на ворсистый ковер прошла к двери и приоткрыла. В гостиной темно, на диване спит Пашка. Головы не поднял, глаза, кажется, закрыты. Значит можно пройти.
Вышла из комнаты прикрывая дверь и проскользнула мимо спящего брата в спальню. Там меня ждала такая же широкая кровать, только она была холодной и неприступной. Как душа этой сволочи.
Спать не хотелось. Подошла к шкафу и нашарив в черном кожаном рюкзаке с клепками пачку достала, подходя к окну. Апрель выдался холодным, но я все равно распахнула окно настежь и подкурила сигарету неглубоко затягиваясь. Слишком крепкие Марк курил.
А ведь так и не узнала, что ему сказал отец. Наверняка просил мою анкету кинуть в шредер. А Марк и рад услужить, уж что-что, а сговориться против меня они могли запросто.
Медленно выдохнула в окно, но поток ветра загнал дым обратно в комнату. Пашка спалит что курила в его комнате, но это не пугало, брат сам предлагал мне сигареты, в одну из годовщин смерти мамы. Мы тогда сидели в машине и молчали, а потом он достал из кармана пачку и протянул мне.
В тот раз я впервые попробовала никотин. А что, никто все равно не запретит. Папе не было до нас дела, а брат во всем мне потакал.
Но не смотря на вседозволенность — курить так и не начала. Так пару раз баловалась, но привычка ко мне не прилипла.
А сейчас заметила на стойке пачку. Пашка такие не курил, значит Кремлёвские. Забрала себе и вот, дышала его воздухом. Ничего хорошего в нем не было, в этом воздухе. Горьковатая тьма с нотками пепла и безысходности.
Зачем только пошла на это?
Ведь знала, что Марк может в контры вступить, когда узнает кто я. Знала что начнет избегать, но все равно сунула голову в эту петлю. А я думала он другой, думала, у меня появится шанс понравиться ему, и тогда на кухне искренне верила, что мне удалось его зацепить, но…
Дура была.
Сигарета дотлела, а я затянулась-то всего раз. Затушила об железный подоконник и бросила в окно, не чувствуя ничего кроме сжирающей нутро пустоты. Утром Марк отвезет меня в банк, по просьбе Пашки, но мне впервые захотелось избежать встречи.
Он так жестко меня отшил, что почувствовала себя маленькой и никчемной. И вообще лучше квартиру снять и съехать подальше от них, все равно каждая новая встреча как соль по открытой ране.
Так бывает когда ты всю жизнь мечтаешь об одном человеке, а потом получаешь то чего хотела: ходишь окрыленная целые сутки. И так же внезапно как началось все заканчивается и тебя ударяют мордой об асфальт и возвращают на землю. Только теперь воспринимать его отказ вдвойне больно, будто и не было в тебе ничего такого за что можно пойти наперекор принципам и позволить чувствам править бал. Марк не позволил. Значит не было. Значит нафантазировала.
Получите, распишитесь.
Удар по самооценке и бабской гордости. Одна из…
Добро пожаловать в реальную жизнь Дашка.
31
Глаза все никак не хотели открываться, не смотря на тряску и в голове в унисон ей стучали молоточки.
Перевернулась на другой бок, чтобы устаканить мир, но не помогло. Трясло так будто я на звездолете, который решил затормозить о каменную поверхность неровного марса.
— Что? — догадалась, что это не я источник тряски и не сон. Значит только одно. — Чего тебе?
Ожидала привычного «систер вставай», но голос был чужим. Тем, который и слышать-то не хотелось.
Села на постели и дважды моргнула, чтобы удостовериться, что мне не почудилось.
Марк стоял у самой кровати и смотрел на взъерошенную меня раздраженным взглядом. Руки в карманы кожаны. Джинсы и футболка без принта. Однотонная серая. В тон его блядским глазам. Скотина красивая. Даже с утра он выглядит так будто собрался выйти на улицу и штабелями укладывать влюбленных в него баб.
— Подъем. Мне тебя в банк велено доставить.
— Отвали, — огрызнулась и отвернулась, ненавидя себя, честно ненавидя за эту дурацкую надежду, что он все таки еще меня поуговаривает. Чисто бабская надежда.
— Вставай, пока я добрый и не тащу тебя в тачку в пижаме.
Глаза закатились, но он не видел, я надежно скрылась под одеялом, но в его тоне отчетливо слышалась пугающая уверенность в своих словах и мне пришлось подчиниться. Откинула синее облако и рявкнула, шаря под подушкой телефон.
— Дай десять минут, — метнула в Марка тяжелый взгляд и тот вскинул брови мол «ладно, уговорила» и вышел из комнаты, а я вскочила с постели и торопливо метнулась в ванную.
Вообще это странное чувство, когда утром собираешься так, будто на свидание сейчас пойдешь, хотя всего-то на попутке до банка доедешь. Но я все равно методично прошлась по ресницам тушью, царапнула волосы расческой, мазнула губы блеском.
Одежда — моя боль. Вещи я разобрать не успела, поэтому торопливо достала из чемодана первое что попалось под руку и рассудила что черное платьице в мелкий цветочек будет в тему если я натяну его на себя вместе с черными капронками и кожаной. Обещала Марку выйти через десять минут, оделась через восемь. А потом тупо села на смятую постель и сделала вдох.
Успокойся, ну подумаешь, подвезет. Пашка попросил, сам он вряд ли бы проявил заботу. Он вообще не из тех, кто думает о других, у него в прошивке по умолчанию настройка думать только себе. Заводом изготовителем установлена. А я раньше была уверена, что это не так.
Ну мы уже знаем мой диагноз, так что погнали.
Встала и покинула комнату, входя в гостиную ровно через десять минут после подъема. Пашки на диване не было, его плед был аккуратно убран на спинку.
Марк стоял около барной стойки и копался в телефоне, и как только я вошла развернулся к выходу даже на меня не взглянув.
Богиня внутри пошла за револьвером.
Я вздохнула и сунув в рюкзак ключи от дома, которые мне дал брат, и телефон, прошла к выходу, обувая черные ботинки. Марк уже обулся и толкнул входную дверь, и та едва не зашибла меня, когда я замешкавшись от мысли «все ли взяла» встала на пороге.
— Ну спасибо! — раздраженно крикнула в спину удаляющемуся соседу, который не обернулся и невозмутимо нажал кнопку вызова лифта.
Сволочь.
Мысленно его четвертовала и сунула ключ в скважину, матерясь что удалось провернуть его не с первого раза.
Лифт уже подъехал и створки открылись, а я все еще маялась с ключом, не понимая почему два идиота не могут сменить замок на нормальный.
— Дай мне, — Марк подошел так внезапно, что я вздрогнула. Отошла, в упор изучая его спокойные движения. Он сжал ключ длинными красивой формы пальцами и чуть надавив на дверь повернул эту железную заразу в замке. Щелчок. Еще поворот и еще щелчок. — Держи, надо подтолкнуть, чтобы дал повернуть.
Взяла связку из его рук и проводила соседа взглядом, не зная плакать или смеяться, потому что он снова на меня не посмотрел. Будто сам с собой разговаривал.
Марк скрылся в лифте, и я вошла следом, сжимая лямки черного рюкзака.
Створки закрылись. В замкнутом пространстве атмосфера немного изменилась, это не было заметно на первый взгляд, но я почувствовала это каким-то шестым чувством, а потом пристальнее взглянула на соседа отмечая интересную вещь.
