Он качает головой.
— Сегодня мы еще не выпили ни одного стакана рома.
— Не пили? Я выпила четыре пина колады на завтрак. Тебе стоит попробовать шведский стол. Он невероятный.
— Нет, иначе ты бы уже была за бортом. Опять.
Я качаю головой.
— Почему бы тебе не поесть в баре? Я никогда тебя там не вижу.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Ты искала меня? — спрашивает он, и этот факт кажется ему необычайно приятным.
— Я наблюдаю за всеми гостями. Они очаровательны.
— То есть ты с ненавистью наблюдаешь за молодоженами?
— Да, — говорю я. — Вчера утром двое из них кормили друг друга измельченным манго, и я чуть не совершила двойное убийство своей грейпфрутовой ложкой.
— Хорошо, что у тебя на острове есть адвокат, — говорит он.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.
— Не возьмешься ли ты за мое дело безвозмездно?
— Не знаю, — говорит он. — Возможно, я попрошу какую-то оплату.
— Да?
— Да. Твой путеводитель, например.
Мои глаза расширяются.
— Мой путеводитель?
— Да. Твои аннотации могут спасти меня от посредственного ресторана в один из этих вечеров. Я бы предпочел, чтобы он был превосходным.
— Не издевайся над путеводителем.
— О, я бы никогда, — говорит он. — Я подумываю о том, чтобы сделать его священным текстом моей новой религии.
— Ладно, хватит, Мейер. — Я толкаю его в плечо, отталкивая от себя на скамейку.
Он позволяет мне оттолкнуться от него на два дюйма, после чего застывает, превращаясь в неподвижную, полуулыбающуюся статую.
— Вот это — насилие. Ты только что призналась, что у тебя тоже были мысли об убийстве. Думаю, я должен сообщить о тебе. Ты представляешь опасность для общества, а я серьезно отношусь к своему гражданскому долгу.
— Я сказала тебе это по секрету! Адвокатская тайна.
— Она действует только после того, как ты совершила преступление, — говорит он. — Не раньше.
— В путеводителе мне рассказали все о кораблекрушении, к которому мы направляемся, — говорю я. — Я планировала поделиться с тобой этой информацией, но теперь не буду. Я просто позволю тебе проплыть над ним, как невежественному болвану.
Его брови взлетают вверх.
— Невежественному болвану?
— Да. Я знаю, что это звучит глупо, но я на этом стою.
— Точно, — говорит он. — Знаешь, у меня никогда не было таких странных разговоров, как с тобой.
— Чувство взаимно, — говорю я.
В этот момент лодка медленно останавливается. Мы снова находимся в глубоких синих водах у залива Карлайл, недалеко от того места, где мы видели морских черепах.
Из прочитанного я знаю, что на протяжении веков на мелководье, окружающем остров, затонули сотни кораблей, и шесть из них находятся в этой бухте. Самое старое из них датируется 1919 годом, а последнее произошло в 2003-м. Корабль был намеренно затоплен, чтобы создать среду обитания для кораллов, но все это не та информация, которой я собираюсь поделиться с невежественным болваном рядом со мной.
Очень красивый невежественный болван снимает футболку. Он загорает с каждым днем, когда я его вижу, и у него темная россыпь волос на груди, покрывающая мускулистый торс, на который я изо всех сил стараюсь не смотреть.
Наш гид бросает якорь у буйка и помогает нам взять снаряжение. Он говорит, что присоединится к нам в воде, и начинает рассказывать нам о затонувшем корабле, на котором мы будем заниматься сноркелингом.
Филипп бросает на меня торжествующий взгляд, держа в руках свои очки. Я все равно получу всю информацию, — говорят его темно-синие глаза.
Я пытаюсь сузить глаза в ответ, но сомневаюсь, что он что-то видит сквозь толстый пластик моей маски для подводного плавания.
Вода теплая и приятная, и такая прозрачная, что я могу легко разглядеть песчаное дно в нескольких футах под ней.
Вместе с гидом мы плывем к большой темной тени в воде. Это только немного пугает, но как только я могу заглянуть под поверхность, мой страх снова превращается в удивление. Как и в прошлый раз, с черепахами.
Под поверхностью находится целый мир.
На месте затонувшего корабля теперь коралловый риф. Сама лодка по-прежнему хорошо видна, она упирается в песчаное дно океана, словно спит. Но за время сна ее место занял сам океан, покрытый кораллами и водорослями. Я замечаю, как из иллюминатора появляется стая ярко-желтых рыб. На дальнем конце затонувшего судна одинокая морская черепаха лакомится морепродуктами, растущими на носу корабля.
Я запомню это на всю жизнь. Это как смотреть на волшебство. Мы не одни у затонувшего корабля, но другая группа туристов из зафрахтованного круиза держится на другом берегу. Океан достаточно велик для всех нас.
Подо мной проплывает что-то большое. Я инстинктивно вздрагиваю, прежде чем узнаю человека. Филипп. Он проплыл под поверхностью и протягивает что-то в мою сторону.
Это…?
Мы оба всплываем на поверхность.
— Что это? — спрашиваю я, держась на воде.
— Это камера, — говорит он.
— Ты меня сфотографировал?
— Да. — Он протягивает мне ее над поверхностью. Она крошечная, с веревочкой, которая обхватывает мое запястье. — Нажми на правую кнопку… вот, да.
Я смотрю на него сквозь мягко волнистые волны.
— Я могу одолжить ее?
— Да. Там внизу черепаха. Сделай несколько снимков для своего класса.
Внутри меня поднимается восторг, и я ухмыляюсь.
— Ты ведь не доверяешь моей дешевой подводной камере?
— Ни капельки, — говорит он.
Громкий крик разносится эхом по волнам. Мы оба поворачиваемся в сторону бешеного плеска. В далеких бирюзовых волнах барахтается человек. Его голова погружается под воду, а затем снова всплывает, он брызгается и кричит. Ближайшая туристическая лодка находится в сотне футов от нас. Должно быть, он приплыл оттуда.
— Филипп, — зову я. — Что…? О Боже!
Филипп смотрит на мужчину. Когда он всплывает на поверхность в другой раз, паника отчетливо слышна в его прерывистом дыхании, Филипп срывает с себя маску и бросает ее в мою сторону.
Затем он отправляется в путь, ползком рассекая воду.
Я пытаюсь поймать его трубку, пока она не скрылась под водой, и наблюдаю за стремительным продвижением Филиппа. В тот вечер в бассейне я оценила его как грамотного пловца, но это ничто по сравнению с тем, что он делает сейчас.
Он уже на полпути к паникующему сноркелеру, прежде чем гид с другой лодки успевает среагировать.
Я подплываю ближе, но хотя я могу плавать брассом с лучшими из них, это не чемпионский кроль. Я наблюдаю, как мужчина снова погружается под воду. Филипп не останавливается. Он даже не смотрит вверх. Он просто рассекает воду, словно создан для этого.
Филипп достигает барахтающегося туриста раньше всех. Он плавно поворачивается в воде и переходит к спасению, удерживая мужчину за локти.
— Вау, — шепчу я, наблюдая, как он плывет с ними обоими обратно к другому сноркелинг-круизу.
Через десять минут мы оба вернулись на нашу лодку. Вдалеке виднеется суматоха на палубе другой лодки. Я почти вижу мужчину, которому Филипп помог выйти на палубу, он сидит, обмотав плечи полотенцем.
Филипп вытирается полотенцем рядом со мной. В его облике и быстрых движениях отчетливо прослеживается волнение.
— Бред, — говорит он. — В круизах для сноркелинга всегда предлагают спасательные жилеты. Пользуйтесь ими, если вы не умеете плавать.
— Он сказал, что случилось?
Он качает головой.
— Он был слишком в панике. В общем, ничего необычного.
— Хорошо, что ты был рядом, — говорю я.
Филипп сбрасывает полотенце и садится на скамейку. Его босые ноги загорелые на фоне светлого деревянного настила.
— Да, — говорит он. Его рот сложился в мрачную линию. — Не в первый раз вижу такое в туристических круизах.
— О?
— Нет.
Я кладу руки ему на плечи, проводя ими по мышцам, соединяющимся с шеей. Его кожа уже нагрелась на солнце.
