Губы-плюшки игриво коснулись уголка рта, юркий язычок скользнул по губам, пытаясь проникнуть к нему в рот.
Ну уж нет.
Сжав в кулаке белокурые локоны, драгх оттянул голову человечки назад. Целовать их никогда ему не нравилось. Рты у человечек для того, чтобы сосать, а не для поцелуев. Тем более у таких, как Марьям.
Хриплым от возбуждения голосом Арнэй проговорил:
— Если хочешь присоединиться, можешь отшлёпать свою подружку, а то ведь так и заснёт с членом во рту, — драгх похлопал Уикту по щеке: — Слышала, сладкая? Отклячь-ка задницу.
Не выпуская члена изо рта, Уикта послушно поднялась на четвереньки, и взвизгнула, когда на пышные ягодицы обрушилась ладонь уязвлённой Марьям.
— Соси старательнее, сучка, — хрипло приказал Арнэй, надавливая пятернёй на затылок Уикты. — Твоя подружка ждёт не дождётся своей очереди.
Воодушевившись словами драгха, Марьям не стала ограничиваться ладонью. Нагнувшись, извлекла из-под кровати кое-что получше. И правильно: когда человечкам больно, они горят ярче.
Глава 2
Арнэй
Несмотря на утро, проведённое в обществе сразу двух опытных любовниц, ощущение пустоты и разрывающей душу тоски никуда не делось. Ну хоть симбионт заткнулся. Арнэй знал, что это ненадолго, знал, что источник его магии по-прежнему зол и голоден. И, предвидя новую волну занудства и ехидства, озвучиваемые бесстрастным металлическим голосом, заранее испытывал досаду.
Но стоило драгху войти в холл академии, как всё его мощное, тренированное тело вдруг прошила сладкая судорога.
А боль из тупой и терзающей стала острой, кольнула в самое сердце! А потом вдруг отступила, а по мышцам разлилось приятное, немного хмельное тепло.
Такие чудеса могли означать лишь одно.
Феникс. Где-то здесь. Совсем рядом. Птаха.
Полукровка, конечно. Откуда в Сентрэйве, столице, в академии Магического Права, на самом элитном факультете взяться чистокровной птахе?!
С тех пор, как их выпустили из резерваций и уравняли в правах с людьми и оборотнями, фениксы не приближаются к драгхам. Но в столицу, бывает, заглядывают.
Неужели и вправду… феникс?
Пташка обнаружилась практически мгновенно, у лестницы.
Симбионт мог и не шипеть так злобно и уж тем более не обзывать Арнэя «дубиной» и «слепым долбоящером».
То обстоятельство, что всегда хладнокровный симбионт, говорящий, как правило, голосом спящего (которому, кстати, снится сон об Арнэе), испытывает эмоции, ещё и такие яркие, было уже само по себе достойным внимания, эдаким нонсенсом, но драгху сейчас было не до размышлений о набившем оскомину на зубах «вынужденном соседе по телу». Наличие подобного «подселенца», «альтер-эго», «высшего Я» — как только их не обзывают низшие — отличительная особенность каждого драгха. По сути, симбионт это тот же магический фамильяр, который просто находится не снаружи, а внутри, что даже удобнее. Помимо функции ехидного и злобного, вечно голодного «соседа», симбионт ещё и источник магии драгха. И наличие сего «внутреннего источника» и делает расу драгхов сильнейшей в мире, и, как следствие, высшей.
Но сейчас вниманием представителя высшей расы всецело владела она. Пташка…
Настолько жаркое пламя Арнэй ощущал впервые.
Она стояла у лестницы и о чём-то увлечённо болтала с Луизой.
Драгх пригляделся к стоящей вполоборота девушке истинным зрением.
И тут же крохотные язычки пламени заскакали по иссиня-чёрным локонам, стянутым на затылке в хвост. А спустя секунду чёрный, с глянцевым блеском, цвет и вовсе сменился огненным, подвижным. Нежная смуглая кожа налилась изнутри карминным оттенком…
Кажется, эту крошку-феникса Арнэй видел прежде… Точно! Прошлой весной он как раз проезжал мимо корпуса попрыгунчиков! Она переходила дорогу и затаённо улыбалась своим мыслям. Арнэй тогда еле управление удержал. И это он увидел её издалека: на том расстоянии жар пламени не ощущался. Арнэю хватило исключительной внешней красоты крошки…
Но что она забыла у межмировиков?
Аппетитная, как все пташки…
Нежной смуглой кожей и копной смоляных локонов напоминает ситанку. Очень аппетитную ситанку в академической форме, что только делает её ещё сексуальнее. Белый верх — в данном случае, хлопковая блуза со строгим воротником, застёгнутым на все пуговицы, которые немедленно хочется расстегнуть и высвободить высокую и наверняка упругую грудь, и чёрный низ — плотная плиссированная юбка, из-под которой выглядывают острые носы туфель. Пиджаком и жилетом пташка пренебрегла, воспользовавшись тем обстоятельством, что магам, в данном случае, адептам в стенах академии позволено немного больше, нежели рядовым гражданам.
2.2
Арнэй видел её год назад и запомнил каждую мелочь во внешности, каждую черту. Словно не запомнил даже, а вспомнил… И сейчас, как и тогда, захотелось выяснить, какого цвета её глаза? Кажется, представился подходящий для этого случай.
Хрупкий и вместе с тем фигуристый силуэт пташки так и манил подойти поближе.
Пальцы Арнэя вдруг сами собой сжались в кулаки.
Как. Она. Посмела. Приблизиться. К драгхаре?!
В отличие от драгхов, у драгхар с птахами иной раз складывается подобие дружбы. Если вообще возможна дружба между госпожой и низшей. Драгхар, понятно, как и драгхов терзает и пустота, и голод, их также мучают симбионты… Вот только лучше всего они напитываются необходимым им пламенем во время секса, а далеко не все драгхары испытывают сексуальное влечение к своему полу. Насчёт Луизы Арнэй точно знал — она не «по девочкам».
Как выяснилось, в процессе общения с носителем пламени какое-никакое питание, а происходит. Не такое насыщенное, не такое питательное, как при более близком контакте, но всё же.
Правда, чем дольше драгх находится рядом с фениксом, тем больше вероятность попасть в магическую зависимость от его пламени.
Избавиться же от магической ломки невозможно. Можно лишь ослабить её на какое-то время… и без феникса при этом не обойтись. Желательно, феникса сломленного. Уязвимого.
От обладания птахой становится, во-первых, чисто психологически легче — ведь драгхов самих мучают симбионты, требуя всё больше и больше шрявьего пламени. Во-вторых, магическое облегчение наступает практически мгновенно. Чем ярче горит огонь птахи, тем сильнее её эмоции. Тем быстрее насыщается симбионт и сильнее магия драгха. А какие эмоции бывают сильнее сексуальных? А если ещё немного разбавить их… страхом, беспомощностью, неизвестностью, полным отсутствием контроля — выйдет как раз то, что нужно.
Как назло, среди драгхов сейчас — в основном среди драгхар, конечно — всё чаще находятся защитники прав фениксов. Поговаривают даже о возможном союзе со вчерашними врагами. Арнэю непонятно это нездоровое желание закрыть глаза на прошлое. Дом Адингтонов хранит память о том, что птахи, все, до единой — подлые, вероломные твари. Предатели и лжецы, которых только поискать. Они упиваются своей мнимой властью над драгхами, только и выжидают момента, чтобы ударить в спину. Подгадывают для этого самый подходящий момент…
Именно эти самые «защитнички» — благо, их пока немного (и когда придёт его время, Арнэй позаботится, чтобы стало ещё меньше) — и добились, чтобы фениксам позволили покинуть резервации и упорхнуть на свои острова. А с тех, кто жил в городах, сняли рабские ошейники, уровняв в правах с низшими расами.
Хорошо хоть корсеты, блокирующие крылья, оставили.
В день, когда фениксы поднимутся в небо будет первым днём крушения империи Драгхарис. Здесь им не Парящие горы. Так что пусть соблюдают правила хозяев своего мира. Правила драгхов.
В общем, на факультет, полный драгхов, пташка зря залетела.
Очень зря. Можно сказать, сама нарвалась.
Вот кого взять бы за волосы и насадить этим не закрывающимся ротиком на член…
Только у фениксов иммунитет к магнетизму высших. В отличие от тех же человечек или помешанных на драгхах альвах, фениксы не испытывают в обществе драгхов эйфории и не подсаживаются на кайф.
