Vivienne Mort — Персефона (для настроения)
2.
Иван
Ненавижу солнечный свет. Мне бы под землей жить, чтобы не мучиться так каждое утро. И виной тому бешеная чувствительность к яркому свету. Даже мусор не вынесу без темных очков. Фотофобия, блин.
Сколько же проспал? Не могу адаптироваться к реальности. Перед этим двое суток тяжёлых вскрытий. Быть патологоанатомом не выбор — предназначение! Развею сомнения не всегда ж мы режем мертвых, не путать с судмедэкспертами. А также делаем, например, биопсии… Удивлены?
А помните шутку:
— Папа, я хочу быть патологоанатомом!
— Ой, только через мой труп!
Им еще смешно, святая простота! Внутренности человека — это сказочный лабиринт и я, как Минотавр, знаю, где выход! Но никому не скажу.
Они говорят, да ты больной, а я говорю — настоящий бог смерти! Не слишком ли самоуверенно?
Имею право! Кому-то все дается легко, но не мне, да я землю рыл, чтоб быть там, где есть. Лечить живых — одно, а понимать почему человек умер — это ли не загадка? Терапевт всё знает, но ничего не умеет, хирург все умеет, но ничего не знает. А патологоанатом — все знает и умеет, но попадают к нему слишком уже поздно.
И я такой, я — Иван Страхов, спасибо хоть не Грозный. Но тоже б подошло идеально.
Улыбаюсь себе, поглаживая короткую черную бороду, нет я не дед старый, но борода — это, наверное, мечта, одни маски надевают, а я закрылся бородой. Благо растет. И пусть завкафедры ругается, мол, сбрей нафиг ее. Нет, пока это часть меня, и так хорошо. Глаза подкачали, синие, не карие или черные. Генетическое уродство. Все мы несовершенны.
Делаю над собой усилие встаю с постели, с такой же черной, как и моя душа. Гомерический смех на фоне. 50 отжиманий — и я в порядке! Тело — храм! Никакого алкоголя и сигарет! И никаких баб в моей постели! Это ж всего лишь низменная потребность, грязь под ногтями. Каждая из них, даже самая благочестивая, бредит вечной любовью. И каждая проститутка мечтает стать порядочной женщиной, и наоборот. Ну их всех к монахам! Только силы тратить…
Сегодня еду на важную встречу, что скажут, впрочем, да мне плевать! Мои исследования в плане онкологии дают плоды, и все равно, что скажет эта кучка иностранных недоучей.
Слабоумие и отвага!
Одеваюсь во все черное! Ну нравится мне этот цвет! Я сам себе кажусь более уверенным. Очки бы не забыть! А то свет этот…
Ну и моя черная Тойота везет меня, куда надо. Это еще что? Вообще дура мелкая съехала, прям под колеса. Хорошо, успел затормозить. Наша клиентка, по ходу… ты cмотри, еще и огрызается. А само ж пугало огородное: волосы светлые и вьющееся. Никогда не любил блондинок. Недоразумение еще и пробку учинило. Дядя? Да какой я тебе, притырочная, дядя? Нет мозгов, не лезь на дорогу. Ну явно ж студентка и явно ж на экзамен. На футболке красуется красноречивый слоган — ха-ха. Хамская надпись, сиськи нечего себе. Сойдут. Успокоилась припадочная и пошла себе, Боже избави от такого счастья.
Нет, ну вы не подумайте, я не грубый, я — конкретный. Не собираюсь ни под кого прогибаться. Говорят чушь — я говорю, что это чушь, говорят по делу — признаю.
Бляха ж муха, из-за этой дуры я опоздаю.
— Иван Васильевич, тут уже наши шведские партнёры. Ну где ж Вы ходите?
— Яков Михайлович, ну Вы ж знаете, какие нынче пробки!
— Все-все идёмте, а то без Вас сейчас Леонид нарасскажет.
Проходим в кабинет завкафедры анатомической патологии. Сидят, обложившись бумажками, а мой помощник Леонид вещает:
— Мы акцентируем внимание на необходимости повышения уровня компетенций в сфере иммуногистохимических исследований, что позволит создать современную базу для оказания своевременной и высокоэффективной помощи онкологическим больным…
Так, у переводчика прям дым из ушей от такой тирады.
— Добрый день, — выдаю на чистейшем английском, — я смотрю, мой коллега уже немного ввел Вас в курс дела, спасибо Леонид, дальше я сам.
И я рассказываю об исследовании, а главное показываю результаты, выводя фото и графики на экран.
— Ох, Иван, ты их и закружил, грант на исследование уже у нас, а ты даже можешь рассчитывать на стажировку в Швеции.
— Яков Михайлович, я бы не спешил с выводами, пусть еще почитают, посмотрят, ну и пригласим их на демонстрацию, если нужно.
— Всё ты, Страхов, извини за каламбур, перестраховываешься…
— Так, это всё лирика, Вы мне скажите, когда у нас на кафедре будет секретарь? А то как Апполинарию Фёдоровну спровадили на пенсию, уровень бумажек достиг критического. Да и надоело бегать самому. Очень отрывает от работы.
— Ваня, я хочу выбрать наилучшую кандидатуру, собеседования, отбор, сам понимаешь, дело нешуточное…
— Ну Вы лапшу-то мне на уши не развешивайте, главное, чтобы это был человек, живой, с руками и ногами и хоть немного шевелил мозгами… Уже можно студента даже. А то завалит меня бумажная куча, да так, что не найдете.
— Не-а, Ванечка, тебя беречь нужно, ты у нас кадр ценный.
И выслушав откровенную лесть, иду к себе в обитель смерти — в морг. Тут я себя чувствую намного увереннее. Холодно, темно и очень тихо.
— Иван Васильевич, — меня нагоняет Леонид, — там нам для исследований новых жмуров привезли, Вас заинтересует.
— Ну Лёнечка, это уже что-то, сейчас и насладимся внутренней красотой наших новых "товарищей".
Обожгло воспоминание, помню мне лет 10 где-то, гуляли с пацанами возле речки и вдруг я заметил нечто в кустах. Подошел ближе и увидел труп. Женский и совсем раздетый. Пацаны испугались и убежали, а я стоял, как вкопанный, и смотрел, наслаждаясь красотой увиденного.
Хух, в пору становиться кровавым маньяком… Но я выбрал другой путь.
И пора избавляться от стереотипов, что мы — патологоанатомы работаем не только с трупами. Живые люди тоже попадаются. Но куда реже.
Осматриваюсь, да жмуров привезли ну таких себе, средней паршивости и не первой свежести. А вот это уже интересно… Рыжеволосая барышня со следами насильственной смерти. Где ж они такое чудо взяли, и менты даже не заинтересовались или опять решили нас использовать?
— Иван Васильевич, тут к Вам студенты пришли посмотреть на вскрытие, не забыли?
Вот об этом совсем забыл, блин.
— Хорошо, зови, только готовь что-то для быстрой «реанимации». По любому, кто-то в обморок грохнется. Некрепкий пошел студент.
Мать моя женщина, да тут одни девки. А пацаны где? Повыродились врачи мужского пола.
— Это стоматологи что ль? — спрашиваю Лёню.
— Да нет, вроде ж «Лечебное дело».
Сейчас начнётся: обмороки и истерики. Дай мне, Зевс всемогущий, терпения.
— А теперь, милые барышни, прошу тишины! Сейчас я продемонстрирую прием, которым художник раскрывает внутренний мир человека, — заношу скальпель.
— Василич, не третируйте студенток! Вы можете провести вскрытие трупа менее пафосно?!
3.
Алена
— Пап, а пап! — верчу в руке чашку с чаем, — у меня есть к тебе небольшая просьба, ну просто очень малюсенькая.
— Говори, дочь моя, — отец зычным голосом олимпийского бога разрешает мне подать просьбу.
— Мне нужна хоть бы временная работа, не могу ж я сидеть у вас на шее и в потолок плевать.
Хотя некоторые так открыто и говорят, что вполне могу.
— И чем ты хочешь заниматься? Вот, например, у нас на кафедре… — в разговор вклинивается мама.
— Прости, что перебиваю, но кафедра ботаники, вот никак не входит в мои планы. Там же эти, одни ботаники, и есть…
— Тебе работа нужна или женихи? Тогда с такими запросами тебе прямиком в институт физкультуры, там обитают те, кто противоположность ботаникам.
— Мамочка, ты меня неверно поняла, я хочу куда-то, где меня не будут считать позвоночницей и мажоркой, так сказать подальше от начальства, — указываю жестом на папу, — и поближе к кухне.
