— А как же врачебная тайна? Нет, не мог мой врач…
— Ой, такая большая, а в сказки веришь! Да они там, как мушкетеры: один за всех, и все за одного! В любом случае, больше некому, а она подходит, как никто другой. Ну и недаром я ее там увидела.
— Господи, зачем это ей? – печально спросила я, понимая, что подруга, скорее всего, права. Вот как-то с Риммой у меня с первого класса не задалось.
— Глупая, зависть! Посмотри, как на тебя мужики пялятся!
— И это все? Всего лишь из-за мужиков? – не поверила я.
— Тю, скажешь тоже, – махнула подруга на меня рукой, – Всего лишь… Мужики – это наше все. Ну, куда мы без них? Впрочем, и им без нас не очень, уж поверь.
— Ой, Марусь, давай не будем начинать… –
Махнув рукой, я отвернулась в другую сторону, так чтобы не видеть Римму. Солнышко приятно ласкало лицо, и я против воли улыбнулась. Как бы там ни было, человек я – «солнышко», и грустить подолгу просто не могла.
Закрыла глаза и улыбнулась, подставляя лицо под солнечные лучики. Весна была в самом разгаре, хотелось петь и танцевать, пробуждаться от затянувшейся зимы и пережитых кошмаров. Развод, будь он проклят!
Развод можно сравнить с маленькой смертью. Если чувства остыли, и в семье не все в розовом цвете, стресс и последствия очень сильные. С наступлением весны я дала себе обещание, что моя жизнь будет светиться теперь, как вот это солнышко: ярко и весело.
Продолжая улыбаться, открыла глаза и оторопела. Навстречу шел папа Андрея. Высокий, хорошо сложенный, под одеждой – явно спортивное и накаченное тело. Черные волосы, глаза цвета стужи, глубокие и морозные, колючие и в то же время обжигающие. Красивые: светло-голубые. Этот цвет очень подходил его слегка загорелому лицу, с волосами цвета воронова крыла, в которых запутались лучи солнца. Гладко выбритый, уголки губ были слегка приподняты, словно в насмешке, так что непроизвольно хотелось улыбнуться в ответ.
Сегодня, проходя мимо, он задержал свой взгляд намного дольше обычного, отчего внутри волнительно завибрировало. Проклятье.
Не могла припомнить, в каком классе я заметила откровенные и многозначительные взгляды. Раньше просто старалась их игнорировать. Что изменилось сейчас? Дело было в разводе? Или что-то произошло внутри меня?
Мужчина выглядел красиво и эффектно. Немного походил на отшельника, хоть таким и не был.
Когда я поняла, что дожидаюсь времени, чтобы пойти за ребёнком в школу? Чтобы опять посмотреть в стужу красивых глаз. Почувствовать, как холод прошибал все тело, а сердце начинало бешеный ритм, словно пыталось спастись от губительных последствий. Здравый смысл подсказывал: кинься я в пучину страсти – и меня ждёт гибель. Тайные отношения, разве я достойна такого?
— Боги! Наслаждение для глаз! Греческий бог, – вырвала меня подруга из сладких грёз.
— Не поняла, – развернулась я на ее тяжкий вздох.
Маруська как-то скептически на меня посмотрела и ответила:
— Папа Андрея, красивый мужик. Статный, такому прижмешься к груди – и забудешь обо всех проблемах. Жаль только, что он муж этой дуры.
Она была права. Папа Андрея, имени которого я до сих пор не знала, был законным мужем Риммы.
— Ага, – протянула в ответ уныло.
Зря я все-таки впустила себе в душу его студеный взгляд. Все эти годы игнорировала, почему сейчас оступилась? От упоминания, что он несвободен, внутри заныло, и я отвернулась, не желая видеть их вместе.
— Странно, чего они вместе-то за Андрюшей пришли? – хмыкнула подруга.
— Мало ли какие у них причины. Тебе не все равно? Да не смотри ты так на них! – не выдержала я.
— Ах, Милана, думаешь, я ничего не замечаю? Он же глаз с тебя не сводит! И ты сразу меняешься, стоит его увидеть!
— Перестань, ты сама вот только недавно говорила, что на меня все мужики смотрят. Небось успели узнать об оригинальности диагноза нимфоманки.
— Ай нет, дорогуша, этот глядит по-другому! – слова подруги заглушил прозвеневший звонок.
Кусая губы, я приблизилась к двери, откуда должно было выйти мое чадо. Волнуясь, как девчонка, не выдержала и развернулась. Взгляды наши столкнулись. Его, морозный и колючий, коснулся моего лица, моих губ. Сглотнув, я резко развернулась и заключила дочку в объятья. Моя девочка, моё спасение…
— Никуля, дорогая, пойдем быстрее, – взяла ее неподъемный портфель и решила попросту сбежать. На ходу бросила Маруське: — Жду тебя возле машины.
Легче не стало. Сбегая, я кожей чувствовала пристальный взгляд в спину.
Очередной «кошмар» в виде красивой блондинки разбудил меня в полной готовности. Что-то последнее время она зачастила в гости! Пах свело сладостным спазмом. Хотелось продолжения, а не ускользающих манящих губ той, которая в последнее время стала еще более желанной.
Запретный плод сладок. Я понимал это и старался бороться с пробуждающимся нездоровым интересом. Закрыл опять глаза и втянул воздух. Перевернулся на бок и положил руки на полуголую попку жены. Притянул, упираясь своим утренним стояком. Мне нужна была срочная разрядка и, желательно, несколько раз. Римма в последнее время держала на расстоянии: то у нее голова болела, то живот, или еще какая-то хрень! Не понимала, что у мужика все по-другому: ему нужен секс. Лучше постоянный. Иначе в голову начинали лезть дурные мысли и в снах приходить чужие жены.
Руки скользнули выше к красивой небольшой груди, и пальцы ловко стянули шелковую ночнушку на тоненьких бретельках. Римма повернулась на спину. Ну наконец-то! – подумал я. А то решил уже, что она так и будет спать, пока я умирал от желания выплеснуть накопившиеся семя.
— Ты что, с ума сошел, с самого утра? – в глазах отразилось недовольство, губы скривились. Манящая улыбка, которая обещала наслаждение, растаяла – и пробудился монстр.
— Прости, я так не могу. Мне надо душ принять, зубы почистить, выпить кофе…
— А потом опять зубы почистить! – бросил я, стремительно поднимаясь с так внезапно остывшей постели и направляясь прямиком в душ.
— Ну знаешь, я же не машина! Не могу вот так, по первой твоей прихоти! – раздалось раздраженное в спину.
Я остановился. Сделал глубокий вдох и развернулся к своей жене, убедился, что улыбки, нежной и манящей, для меня не будет. Хотел ответить, только желание прошло даже разговаривать. Зная Римму, понимал, она сейчас выкрутит все так, что я еще останусь виноватым. Нахрена окончательно портить это утро? Хмыкнув, развернулся и закрыл за собой дверь ванной комнаты.
Контрастный душ должен был помочь снять напряжение. Проклятье, яйца уже аж болели. С этим надо было что-то делать.
За дверью послышались шаги. Ненаглядная все же подняла свой зад.
— Эй, ты там надолго? – постучала она в дверь.
Я промолчал. Пошла она к черту, не машина, видите ли. А мне что с этим делать?!
— Ты слышишь? Мне еще надо купить кое-что, мы с девочками собираемся вечером в нашем женском клубе, – завела она свою балладу.
Закрыв душевую кабинку, я открыл кран с горячей водой, добавляя постепенно холодную. Римму больше не слушал. Все сводилось, как всегда, к одному и тому же. Деньги, деньги и деньги. Порой казалось, что я ей только для этого и нужен.
— Ты меня слышишь? – заголосила она снова, вырывая меня из тяжелых мыслей.
Открыл глаза и, набрав побольше воздуха в грудь, крикнул:
— Я не машина!
Тишина. Ну вот хоть рот свой закрыла, а то тарахтела с самого утра, всю идиллию разбила вдребезги.
— Что это значит? – потребовала жена ответа.
— Что я не штампую купюры, – раздраженно бросил и продолжил, – потом скину на карту.
Вновь добавил горячей воды, и мышцы расслабились. Закрыл глаза, наслаждаясь желанной тишиной. Наверное, это был единственный способ заткнуть Римму. Дать ей то, что она хотела, при этом не получая ничего взамен. Высокие отношения двух взрослых людей! Проклятье, как я до такого докатился? Ей что, тяжело с утра улыбнуться, приласкать?
В сознание ворвался недавний сон. Темно-зеленые глаза светились, словно драгоценные камни. В них я видел живой интерес, манящее желание, приправленное неуверенностью и сомнением. На розовых пухлых губах играла нежная застенчивая улыбка… На белых нежных щеках виднелись мазки очаровательного румянца… Смущалась, но взгляда не отводила.
