Это просто еще один пример чрезмерной защитной склонности моего брата. Вскоре после того, как я купила эту квартиру на свои деньги по наследству, он купил остальные три квартиры в здании, чтобы не допустить въезда кого-либо еще. Квартиры стоимостью в несколько миллионов долларов просто пустуют. Это безумие, правда.
Не то чтобы мы с Джулианом когда-либо говорили об этом. Не-а. Я позволяю ему делать то, что ему нужно, ради его душевного спокойствия, поскольку я живу на другом конце света.
С одной стороны, я понимаю. Будучи на восемь лет старше, Джулиан всегда заботился обо мне, и до Роуэн мы были единственной семьей друг для друга: мы потеряли отца, когда были подростками, и мать, когда нам было двадцать с небольшим. Но его беспокойство напрасно. Самое опасное, что случалось со мной за последние месяцы, — это столкновение о своенравный булыжник на шпильках.
Уставшая, я сбрасываю каблуки и иду на кухню. Знакомые скрипы деревянных половиц под ногами успокаивают. В Париже все старое. Изношенное. У него есть история, и это еще одна вещь, которую я обожаю в этом городе.
Моя единственная цель сегодня вечером — чашка чая, пижама и дрянное реалити-шоу. Может быть, я побалую себя пеной для ванны. Я наливаю воду в чайник и включаю его, прислонившись к стойке. И тут мое внимание привлекает дверь в мою спальню. Она открыта на дюйм. Почти ничего заметного, но я всегда закрываю дверь спальни. Это было частью обучения Лео, мерой безопасности, как он сказал.
Волосы на затылке поднимаются дыбом. Что-то не так.
Пронзительный свист чайника только усиливает мое растущее беспокойство. Я иду к кухонному ящику в поисках оружия. Ты не вырастешь в семье братвы, не научившись самообороне. Моя рука сжимает небольшой нож для очистки овощей. Делая паузу, я также достаю компактный карманный нож, который храню в ящике для мусора рядом с холодильником. На всякий случай заправляю его за пояс юбки.
Подползая к своей спальне, я открываю дверь и включаю свет, готовясь встретиться с незваным гостем. Но здесь никого нет. Ни открытого окна, ни неуместной мебели, ни малейшего движения воздуха. Выпустив вздох облегчения, я усмехнулась про себя, чувствуя себя глупо из-за того, что дала волю своему воображению. Я виню Марселя. Этот засранец выбил меня из игры.
Выключив свет, я собираюсь вернуться на кухню, когда из темноты материализуется рука в перчатке, прикрывающая мой рот, когда большое тело прижимает меня к стене сзади. Холодок ужаса заставляет мой пульс учащаться.
— Не издавай ни звука, — шепчет мне на ухо акцентированный мужской голос. Его рука крепко сжимает мою грудь, из-за чего мне трудно дышать. — Я не причиню тебе вреда, если ты облегчишь задачу. Мне просто нужно, чтобы ты пошла со мной.
Несмотря на ужас, я сопротивляюсь желанию закричать. Это было бы пустой тратой энергии, когда мне нужно сосредоточиться на отпоре. И хотя моя рука все еще сжимает нож для очистки овощей, для первого хода мне не нужно лезвие. Одним быстрым движением я переношу свой вес и прижимаю свободную руку к стене. Ударив меня локтем обратно в живот, он громко кряхтит, и я пытаюсь вырваться из его хватки, но он быстро приходит в себя, обхватив одной рукой мою шею, чтобы удержать меня на месте.
— Мы можем сделать это простым или сложным путем, на твой выбор.
— Сложный путь, — задыхаюсь я, прежде чем вонзить нож обратно. Я не вижу, во что целюсь, но знаю, что попала в цель, когда нож вонзается в мягкую плоть его бедра, и он теряет хватку, кряхтя от боли.
Я поворачиваюсь к своему противнику, наконец-то хорошенько его рассматривая. Ну, типа того. На нем лыжная маска — балаклава — его рот сморщен в тугой узел, темные глаза угрюмо сузились. Он одет во все черное, поэтому я не вижу крови, которая, как мне кажется, сочится из его раненой ноги.
С угрожающим рычанием злоумышленник лезет за пояс джинсов сзади. Щелчок его пистолета разносится по комнате, вызывая у меня холодок в спине.
— Положи нож и иди к двери, — приказывает он.
Адреналин бурлит в моей крови, но я не из тех, кто подчиняется приказам такой скотины, как он. Если только это не в постели.
— Пошел в задницу.
— У меня приказ взять тебя живой, но это оставляет много места для интерпретаций, тебе не кажется?
Его приказ? Что? Это не мелкое ограбление или случайное нападение. Я стала мишенью.
— О чем ты говоришь? Кому я нужна?
— Если ты думаешь, что я знаю или мне интересно, ты глупее, чем кажешься. А теперь, черт возьми, двигайся уже.
— Ладно, ладно. — Я отбрасываю нож в сторону и поднимаю руки вверх. Он зол и вооружен; У меня будет больше шансов на побег, если я смогу убедить его, что больше не буду драться. — Я пойду с тобой. Только, пожалуйста, не делай мне больно.
— Двигайся. — Он указывает на дверь своим пистолетом, и я склоняю голову, медленно идя по коридору к входной двери, его пистолет воткнут мне в позвоночник.
Перочинный нож прожигает дыру в моем поясе, но мне нужно, чтобы он отвлекся, прежде чем я смогу что-то сделать. Я уже чувствую нетерпение нападающего; он продолжает поглядывать в окно, словно проверяя, нет ли кого-то снаружи. Машина для побега. Черт.
Моя нерешительность его злит.
— Что за задержка? Открой чертову дверь.
— Я просто обуваюсь, боже. — Я бросаю на него неприязненный взгляд через плечо, но он не дает мне полностью развернуться, запустив одну руку глубоко в мои волосы.
— Я не куплюсь на это, принцесса. — Он пинает мои туфли на каблуках, от которых я отказалась ранее. — Подними руки и надень их. И не вздумай делать глупости, когда мы будем выходить отсюда.
Я киваю, натягивая один каблук. Я пытаюсь надеть другой каблук, но намеренно теряю равновесие и падаю в сторону.
— Дерьмо, — восклицаю я. Он протягивает руку, чтобы поддержать меня, и в этот короткий момент я достаю нож из-под юбки. Одним движением я нажимаю вниз, чтобы высвободить лезвие, и вонзаю его в плечо, заставляя его запнуться и выронить пистолет.
— Ты чертова сука, — воет он.
— Да, мне очень жаль, — насмехаюсь я. Чувствительная плоть плеча действительно является дерьмовым местом для ударов ножом. Он тянется за пистолетом, но я успеваю первой. Я тянусь к его пистолету, лежащему на земле, и направляю его прямо ему в грудь. — Кто тебя послал? Чего ты хочешь от меня? — спрашиваю я, и в моем голосе появляется истерика.
Его улыбка демоническая.
— Ты скоро узнаешь. Меня это не остановит, за тобой придут и другие.
Как бы мне ни нужны были ответы, я не думаю, что получу их от него, а значит, он мне бесполезен. Я поднимаю пистолет, нажимаю на спусковой крючок и выпускаю пулю ему между глаз. В тишине после этого мое дыхание становится учащенным, а ладони покрываются липким потом, адреналин теперь сменяется ощущением дрожи по всему телу. Полный ужас еще не до конца овладел, но оцепенение взяло верх. Я в шоке?
Я оставляю тело лежать на полу в прихожей и убегаю на кухню, направляясь прямо к морозильной камере, где храню запасные сигареты. Мои трясущиеся руки вытаскивают из пачки «Голуаз» и зажимают ее губами. Первое затягивание похоже на рай. От этого у меня кружится голова, но это успокаивает мои расшатанные нервы. Я делаю еще одну глубокую затяжку и думаю, что делать. Мои возможности ограничены. Но я знаю, что мне нужно вынести этот труп из дома, а потом мне нужно выяснить, что, черт возьми, происходит.
Джулиан. Мне нужно позвонить брату. Тревога пробегает по моей спине, когда я понимаю, что единственный человек, на которого я могу рассчитывать, чтобы разобраться во всем, выключил свой телефон и впервые в жизни стал недоступен для меня. Чертовски здорово.
Мой разум перебирает другие варианты. Я, конечно, могу позвонить Андрею Козлову, пахану Козловской Братвы. Я знаю, что он сделает для меня все. Мы друзья детства, выросли вместе, и он крепкий парень. Столь же солидный, как и гангстеры. Но я знаю, если я позвоню Андрею, он вызовет войска. Я мгновенно заставлю это место заполонить братву. И один человек, в частности, гарантированно покажет свое лицо.
