И все же… Я чувствовал такое искушение. Я действительно хотел произвести хорошее первое впечатление. Моя невеста была единственным человеком, которого я не хотел пугать.
Я сдался и оглянулся, подбирая факел. Я почувствовал, как огонь потрескивает, и позволил щупальцам моей тени раскрыться, устремляясь вперед. Они были едва различимы, и если бы жрица оглянулась, то увидела бы движущиеся тени, окруженные мерцающей тьмой.
Она, конечно, не оглянулась. Моя тень добралась до факела и нежно обвилась вокруг него, впитывая все мощное тепло и энергию огня, пока он не погас, факел не просто погас, но и остыл, как будто его вообще никогда не зажигали.
Мои глаза затуманились, когда жаркое, оглушительное потрескивание пламени проникло в меня. Все внутри меня затрепетало, и я пошатнулся, потеряв равновесие.
Мир вокруг меня посветлел, окрашенный огнем, который я только что поглотил. Он стал золотистым, яркое тепло наполнило мое зрение, и я с удивлением огляделся по сторонам, а мерцающее, золотистое наслаждение наполнило мое тело.
— Черт возьми. — подумал я, встряхивая головой, чтобы прояснить ее, когда жрица остановилась у высокой золотой двери и подождала, пока я догоню ее.
Я давно не питался, и сейчас тепло и энергия были слишком сильны. Когда я проголодался, употребление чего-то настолько мощного и в то же время нематериального ударило мне в голову. Как алкоголь для людей, подумал я в оцепенении, вспоминая курс, который я выбрал.
Это делает человека неуравновешенным. Так что, по крайней мере, в одном мы были похожи: мы не должны получать удовольствия на голодный желудок.
Но есть и другое сходство, подсказал мой несвязанный разум, мысль, ускользающая из-под моего контроля. Способ спаривания у людей и личей практически одинаковый. За исключением нескольких незначительных отличий.
Я снова покачал головой, громкое жужжание в моих костях опасно напоминало голод. С трудом я привязал свою тень к себе, и все же маленькие усики выскользнули на свободу, танцуя вокруг меня и пробуя воздух на вкус. Когда я приблизился к жрице, они потянулись к ней, и я напрягся, призвав на помощь весь свой контроль.
Я не мог питаться от этой женщины. Я не мог питаться от людей, и точка. Если бы я это сделал, она бы усохла, годы жизни ушли бы из нее, и если бы я вовремя не остановился, она бы упала замертво на пол.
И мне было бы запрещено посещать храм. Если бы я это сделал, они никогда не отдали бы мне мою невесту. Я был более решителен, чем когда-либо за долгое время, и боролся со своей ненасытной натурой, привязывая ее к себе, чтобы она не могла никого коснуться.
Я работал быстро, жар от огня постепенно уходил из моих костей, а хватка усиливалась.
Когда жрица открыла дверь и дрожащей рукой вошла внутрь, я взял себя в руки.
— Я вернусь через минуту. — сказала она и ушла, не дожидаясь, пока я войду внутрь.
Медленно, плотнее прижимая к себе плащ своей тени на случай, если она снова выйдет из-под контроля, я вошла в брачные покои.
Там было сумрачно, только ярко-голубой огонь горел передо мной, оставляя углы комнаты темными. Я услышал тихий вздох и сначала скорее почувствовал, чем увидел ее.
Светящаяся нежная энергия, подобная энергии цветка или мотылька, мерцала слабым облачком в самом темном уголке. В моем приподнятом состоянии она манила меня, как нечто восхитительное и желанное. Когда речь заходит о такой совершенной красоте, возникает желание разбить ее вдребезги.
Когда речь заходит о чем-то столь прекрасном, невольно возникает желание обладать им целиком и полностью.
Моя.
Пораженный ощущением чего-то столь необычного, я потерял защиту и полностью открылся, чтобы ощутить ее во всей красе.
Ее энергия бурлила при каждом вздохе. Я слышал журчание крови в ее жилах, шелест ее одежды, ее прерывистое дыхание. Я почувствовал ее всю еще до того, как увидел, и все во мне напряглось, инстинкты взяли верх.
Вот она. Моя невеста.
Я перевел взгляд на нее, заставив его засиять, чтобы рассеять мрак, и увидел самое изысканное живое существо, которое я когда-либо видел. И пока я с удивлением наблюдал за своей невестой, восхищаясь ее красотой и тем, как открыто, без страха, она смотрела на меня, моя тень вырвалась на свободу и устремилась к ней, голодная, изголодавшаяся, прожорливая.
Она обвилась вокруг нее, пока она не заскулила от ужаса.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мэй
В комнате было темно. Синий огонь, горевший посередине, не разгонял темноту, и я сидела неподвижно, боясь споткнуться, если попытаюсь куда-нибудь пойти.
Мне хотелось, чтобы жрица включила свет поярче, но она была такой бесцеремонной, так стремилась оставить меня в покое, что я не смогла собраться с силами и попросить.
И у нее не было проблем со зрением в темноте. Я не рассказала им о своей куриной слепоте. Я пропустила все свои вопросы, вопреки всему надеясь, что они выберут меня раньше… Пока не стало слишком поздно.
Случилось чудо, и они выбрали. И вот теперь я сидела там, дрожа от холода в темноте, и думала о том, как разозлится мой жених, когда узнает, какая я хрупкая, немощная.
Будет ли он ожидать, что я буду вести для него хозяйство? Или сразу рожу ему детей?
У меня не было кровотечения больше года, так что я знала, что в данный момент это невозможно, но если он даст мне время… Если бы он дождался меня…
У меня перехватило дыхание, когда я напомнила себе, что у него нет причин ждать. Ни в коем случае. И мне не следует слишком на это надеяться. В конце концов, это было написано жирным шрифтом на листовках, которые мне раздали в храме.
Брак недействителен без расторжения.
Он захотел бы меня прямо сейчас. Возможно, сегодня вечером. Если только я ему совсем не нужна. Может быть, увидев меня, он решит, что я слишком больна, слишком уродлива, слишком слаба для него. И, возможно, я испытаю облегчение от этого.
Я видела тролля раньше, когда проходила по храму. Даже сейчас, при воспоминании об этом, мое сердце болезненно забилось, и на мгновение холод в мозговой глубине, который я всегда ощущала, сменился лихорадочной тошнотой.
Это не мог быть тролль, не так ли? Он бы меня раздавил. Мои кости и так легко ломались, и подумать только, что мне придется… Что такое грубое, крупное существо могло…
Скрип открывающейся двери прервал мою растущую панику, и я заставила себя сделать глубокий вдох. Моя нервозность превратилась в липкий страх, и я прищурилась, пытаясь разглядеть фигуру того, кто вошел.
Как бы я ни старалась, я не могла разглядеть, кто он такой. У меня перехватило дыхание, страх нарастал, пока не сдавил горло, а зубы не застучали от ужаса.
Я не могла видеть в темноте, но он мог. Теперь он увидит меня. Он увидит меня и решит, что я отвратительна. В любой момент он может уйти и сказать жрице, что я ему не нужна, и я проведу остаток своей короткой жизни, гадая, как выглядит моя идеальная пара.
Дверь закрылась. Зажглись два ярко-синих огонька, сфокусировавшись на мне, как лучи фонарика. Я ахнула и инстинктивно закрыла глаза. Холод, страх, тот факт, что я ничего не ела со вчерашнего дня…
Все это вместе взятое наполнило мою голову шумом, причиняя боль в груди и пустоту во всем теле. Я поняла, что упаду в обморок. И если он все еще хочет меня сейчас, то после этого он, конечно, уйдет.
Кому нужна невеста, которая не сможет оставаться в сознании во время церемонии бракосочетания? И в тот момент, когда я пыталась бороться со своим телом и не дать себе упасть, зная, что у меня ничего не получится, произошла странная вещь.
Что-то бархатисто-гладкое и теплое окутало меня, как одеяло из легкой, нежной ткани. Оно обернулось вокруг моих ладоней, прижалось к замерзшим кончикам пальцев, просочилось между пальцами, чтобы смягчить боль в суставах, а затем поднялось по рукам, покрывая меня восхитительным тонким слоем… чего-то.
Это было не одеяло и не ткань. По мере того, как оно покрывало все большую часть моего тела, изгибаясь вокруг спины, ложась на торс и живот, обволакивая ноги, я осознавала, что оно кажется живым.
