Не говоря ни слова, я подчиняюсь, немного нервничая, когда устраиваюсь в кресле.
Его кабинет выглядит так же, как и всегда, — аккуратный и безупречно организованный, со стопками папок и бумаг на полках.
На стенах висят наши с Лиамом фотографии за все эти годы.
Я не могу забыть воспоминания, связанные с этими фотографиями, — наш смех, приключения и времена, когда все казалось идеальным.
Но наряду с этими теплыми воспоминаниями меня не покидает чувство пустоты и грусти, от которого в груди завязывается тяжелый узел.
Он откидывается на спинку стула, наклоняется вперед и сжимает пальцы перед лицом, глядя на меня с терпеливым выражением.
— Харлоу приходил сегодня утром и…
Я осекаюсь, и его улыбка мгновенно исчезает.
— Ты пришел спросить меня о завещании.
Его голос низкий и размеренный.
Я не могу связывать себя узами брака, но не могу и разочаровать его.
— Я пока не хочу жениться.
— Почему?
Выражение лица моего дяди остается нейтральным.
— Ты не можешь быть серьезным. — Я насмехаюсь. — Во-первых, я не знаю никого, кто хотел бы выйти за меня или я за них, а во-вторых, я не женюсь только ради этого.
Он хихикает.
— Enta zaki ya Лукас, и очень красивый парень, ты легко найдешь себе хорошую жену. А если нет, я тебе помогу.
Я недоверчиво смотрю на него.
Неважно, что я умный.
Я думал, что «попросить» жениться — это одно, а вот чтобы он это устроил — совсем другое.
Увидев мое выражение лица, он начинает смеяться, но это быстро переходит в хриплый приступ кашля, и его лицо слегка краснеет, пока он борется.
Когда я встаю, чтобы помочь, он поднимает руку, показывая, чтобы я остановился.
Через несколько мгновений он приходит в себя и снова заговаривает.
— Я хорошо тебя учил, Лукас. Ты гордый человек. У тебя есть цели, и ты знаешь, как следовать своим инстинктам, но ты невероятно упрям; мулу с тобой не сравниться. — Говорит он хриплым голосом.
Я хмыкаю и отвожу взгляд.
Я не упрямый. Я просто… амбициозен.
— Я знаю, что ты позаботишься о моей империи, когда меня не станет. Ты уже делаешь это, но я хочу, чтобы кто-то был рядом с тобой. — Он поднимает дрожащие руки. — Когда меня не станет, кто продолжит мое наследие?
Когда меня не станет, кто продолжит мое наследие?
Я знаю, что он считает нас с Лиамом своими сыновьями, и каким бы ни был бизнес его наследием, я знаю, что мы тоже им являемся, поэтому мысль о том, что его не станет, словно нож в груди.
Я всегда верил в то, что нужно поддерживать нашу фамилию, но теперь, когда на меня давят, требуя жениться, традиции словно стали удушающей цепью на моей шее.
Это похоже на предательство всего, что я себе представлял.
Мечты о дружеском общении, о совместной жизни теперь омрачены нависшей тенью долга.
Да, я продолжу его наследие, но мысль о том, что меня принуждают к браку как к средству достижения цели, приводит меня в ярость.
Я не хочу быть шахматной фигурой, которой манипулируют ради чьих-то целей.
Я не жениться только для того, чтобы получить наследство.
— Я не марионетка, которой можно манипулировать в твоих интересах, и я не женюсь только для того, чтобы получить наследство. — Резко отвечаю я, почти жалея о своем тоне. Почти. — У меня есть свои планы и цели, и я не позволю никому диктовать мне, как жить. Ты сам сказал, что я уже обо всем позаботился. Разве этого недостаточно?
Улыбка дяди исчезает, а его взгляд становится ледяным.
— Может, ты и мой сын, Лукас, но ты также являешься важной частью моего бизнеса.
Я неловко отодвигаюсь, прекрасно понимая, к чему ведет этот разговор.
— Так ты позволишь тому, что ты построил, попасть в руки какого-то незнакомца, если я не женюсь? — Спрашиваю я, пытаясь воззвать к его чувству семейной верности.
— Ты забываешь, что у меня два сына. — Холодно отвечает он.
Он всегда был неравнодушен к Лиаму.
В его глазах он не может сделать много плохого.
Он просто «заблудшая душа», которой нужно руководство, но я знаю, что Лиам никогда не возьмет на себя такую ответственность, да он и не сможет.
Пить, веселиться и трахать последнюю супермодель — вот что у него получается лучше всего.
Он ничего не знает о бизнесе, и как бы я ни любил своего брата, я никогда не позволю ему все испортить, и мой дядя это знает.
— Мы оба знаем, что он не годится ни на что, и он никогда не согласится жениться. — Говорю я, чувствуя, как в душу закрадывается отчаяние.
Дядя уже не в первый раз поднимает тему женитьбы. Хотя я надеялся, что он передумает.
— Тогда тебе предстоит принять правильное решение. — Его взгляд перемещается вверх, в сторону от меня, как будто он просит Бога о помощи. Он снова смотрит на меня, его лицо более суровое, чем прежде. — Новость о моей болезни стала известна, и наши заинтересованные стороны начали говорить. Это их шанс заявить о себе и изменить линию престолонаследия. Когда я говорю «их», я имею в виду Мишеля Бомона. Он как лев, ожидающий нападения, и мой рак — его самое большое открытие. Несмотря на то, что ты нравишься остальным, и я знаю, что хочу — чтобы ты занял этот пост. Мишель убедил их, что необходимо провести голосование, что мы должны придерживаться положения о браке и оценить тебя, независимо от ситуации. Вот почему нам нужно, чтобы они больше доверяли тебе. Это начиналось как семейный бизнес, и все заинтересованные стороны придерживаются старой моды. Они больше уважают семейного человека и будут голосовать против тебя, если не будут тебе доверять. Мы не можем себе этого позволить.
Его тон окончательный.
Любопытствуя, я требую подробностей.
— Почему?
— Семейный человек будет более надежным и часто ассоциируется с более сильными ценностями, такими как верность, преданность и честность. То, что тебя воспринимают как любящего и преданного семьянина, говорит о сильном характере. Они поверят, что ты работаешь не только ради отелей, но и ради будущего своей семьи. Это укрепит твоих долгосрочные обязательства и стабильность в деловых отношениях.
— Я один и тот же человек с женой или без нее. Поэтому мой выбор будет таким же.
— Ты говоришь это сейчас, Лукас, но реальность не подчиняется твоим желаниям. Я не позволю твоему упрямству поставить под угрозу все, что я построил. Женитьба и обеспечение своего положения не подлежат обсуждению; в противном случае вы можете полностью отказаться от всего. — В его глазах мелькают эмоции — то ли чувство вины, то ли что-то более неуловимое, я не могу понять. Однако это его не останавливает. — Найди ее, или это сделаю я.
Я смотрю на него, кипя от досады. Как он может так поступать со мной?
Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь совладать со своими эмоциями.
Он вызывающе смотрит на меня, не желая отступать.
Это полное безумие.
И все же в глубине души я осознаю, насколько велики его ожидания, и не могу позволить себе разочаровать его.
Хочу я этого или нет, но это происходит, и, хотя я не позволю ему диктовать мне свою жизнь, особенно когда речь идет о выборе жены, я должен найти способ справиться с этим, чего бы мне это ни стоило.
Стиснув зубы, я неохотно киваю в знак согласия.
— Ты делаешь правильный выбор. — На его губах играет лукавая улыбка. — Посмотри на это с другой стороны, сынок, возможно, ты найдешь удовольствие в семейной жизни.
Да, верно.
Я не люблю людей, и уж точно не люблю, когда люди лезут в мое личное пространство.
Вся эта ситуация означает, что мне придется делить квартиру.
И с тем графиком, который у меня есть, это, скорее всего, будет случайная женщина, потому что о том, чтобы попросить мою бывшую подругу, не может быть и речи.
Она пытается помириться с тех пор, как мы расстались пять лет назад, но я никогда не любил ее, и я не думаю, что она когда-нибудь любила меня.
Внутренний голос шепчет, что я не заслуживаю того, чтобы меня к этому принуждали, но я отгоняю его.
