Где он?
Стараюсь незаметно осмотреться. Мой взгляд двигается через улицу, по направлению к одному из многочисленных кафе. Глаза ощупывают каждый миллиметр, ища уже ставшую такой привычной и родной, черную толстовку с капюшоном.
Первую неделю, после того, как заметила слежку, мне казалось, что схожу с ума и скинула всё на разыгравшуюся фантазию. За мной вечно повсюду наблюдал подозрительный тип, чьё лицо я не видела. Куда бы я не пошла, с кем бы я не находилась, глаза всё чаще стали натыкаться на чёрный силуэт. Боялась его до жути и уже хотела пойти в полицию, но что-то внутри останавливало меня. Возможно, это было любопытство, за которое я могла поплатиться, если оставлю всё как есть, не прибегая ни к чьей помощи. Но, чувство некого азарта и непонятного мне интереса к моей персоне, каждый раз не давали переступить порог отделения полиции или хотя бы рассказать кому-нибудь о нём.
И уже на следующий день, когда я возвращалась поздним вечером с университета, он спас меня от напавшей стаи собак. Парень в чёрной толстовке выскочил из ниоткуда и начал отпугивать бешенных псов, пока я, поджав голову к коленям, сидела на земле. Меня тогда трясло до самой последней клеточки. Не успела понять, как всё закончилось, а его уже и след простыл.
И тогда, в первый раз в голове зародило свое зерно мысль, сумасшедшая и не возможная мысль, что этот сталкер не желает мне зла.
А еще через неделю у меня украли рюкзак. Вырвали из рук, когда я была уже почти у самого дома. Захныкала от досады, что там была флешка с курсовой работой. Боже… я настоящая зубрила. Убиваюсь по учёбе, а не как нормальные девчонки об украденной дорогой фирменной вещи. Еле доплела свои ноги до дома, как меня ждал сюрприз на ступеньках – мой рюкзак вместе с его нетронутым содержимым.
Рыдания прекратились в момент, уступая место шоку и безмолвной благодарности.
Ему.
Я знала, чувствовала, что это был он. Мой «Чёрный капюшон».
Я не понимала кто этот парень или мужчина, но судя по тому, как быстро человек передвигался, он был всё же молод. И откуда он взялся? Какова была его цель преследований и слежки за мной? А была ли она вообще?
Не провести аналогию с тем загадочный парнем с лекций по генетике – не могла. Они были одного телосложения, роста, да чёрт возьми, это была одна и та же чёрная толстовка! Хотя и таких толстовок по городу были тысячи и парней с таким телосложением миллион…
Но всё же, мысль о том, что мой сталкер и парень за соседней партой – один и тот же человек, чей взгляд и полуулыбка снились мне почти каждую ночь, согревала меня не хуже пухового одеяла.
С каждым днём я стала замечать черный капюшон всё чаще. Или я стала настолько внимательной или он хотел, чтоб знала, что он наблюдает за мной. Он никогда не подходил близко, не просил ничего взамен, и не показывал своего лица.
Он просто … существует.
Никогда не беспокоит, только лишь … Оберегает?
За всё лето, что он следил за мной, я даже прикипела к нему, привыкла, что он рядом. И всегда, идя по улице, как озабоченная, искала его взглядом, затаив дыхание. Была надежда, что он забудет накинуть капюшон, и я увижу его лицо. Это смешно до ужаса, но я без страха стала возвращаться по ночному городу домой, зная, что мой сталкер приглядывает за мной.
И сейчас, когда я собираюсь завязать с его поиском, вдруг всё же замечаю его. Он наблюдает за мной из-под капюшона своей толстовки, откинувшись на скамейке.
И когда я вижу его, это будоражит что-то во мне, переворачивает и не укладывает всё в правильном порядке.
Я схожу с ума.
Но не хочу, чтобы это прекращалось. Я точно лишусь рассудка, если вдруг однажды не обнаружу его рядом. Внезапно он стал моим опиумом. Само его присутствие как новая доза кайфа. Чистого и самого дорогого.
— Стеф, ты идешь? – кричит Мила и показывает рукой в сторону автобуса.
Трясу головой и отвожу взгляд лишь на секунду от скамейки, чтобы ответить подруге.
— Да, минутку.
Лицо горит.
Только еще раз взгляну. Еще на секунду.
Но он ушёл. Как обычно. Словно его и не было. Привидение. Мираж.
Мысленно насмехаюсь над собой. Как же я смогла подсадить себя на такую зависимость под названием «Черный капюшон».
***
Последний день летних каникул мы всей группой решили отпраздновать на природе, и поехали с палатками далеко за город, где мальчишки обещали нам классное место в лесу. И действительно не подвели ни они, ни шикарный жаркий день. В автобусе, что наша группа арендовала, чтобы добраться до места назначения, стоял галдёж из обсуждений, что начать делать по приезду в первую очередь – идти на озеро или же начинать разводить костер. От бурных обсуждений меня спасали большую часть пути наушники, пока не были бестактно выдернуты из моих ушей.
— О чем задумалась? — спросила Мила, возвращая в мою раскрывшуюся ладонь наушники.
Как бы прискорбно это не звучало, но поделиться всеми мыслями с подругой, хоть и лучшей, я не могла. Потому что они опять касались его. Он был моей тайной, которую я не хотела никому открывать, ни с кем делиться, словно любимой затасканной игрушкой. И чем дальше мы были от города, тем в голове всё громче звучал вопрос. А сможет ли меня найти мой сталкер? Да, по некоторому стечению обстоятельств и признакам моей поехавшей крыши, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Сейчас я находилась в окружении друзей и мне ничего не могло угрожать. Но странное ощущение, что грядет что-то не хорошее, всё глубже поселялось во мне и начинало пускать корни.
— О том, что через пару дней снова наконец-то начнется учеба, — я пыталась звучать как можно правдоподобнее, придумывая ложь на ходу, на что подруга цокнула, закатив глаза.
— Ты в своём репертуаре. Вечная учеба на уме. Расслабься. — Мила встряхнула меня за плечи. — Ты даже со своими предками отказалась ехать в отпуск, предпочитая чахнуть над учебниками, — она откинулась на кресло, обмахивая себя какой-то газетой, чтобы вызвать хоть какое-то подобие ветерка.
— Я не поехала с ними не потому что предпочла учёбу золотистым пляжам, а потому что у родителей была годовщина свадьбы, и им хотелось побыть вдвоём. Это был для них второй медовый месяц, причем удачный. Потому что первый, моя мама провалялась с токсикозом, будучи уже беременной мной.
— А я бы всё равно поехала. И вообще старалась проводить как можно больше времени с родителями. — Её веселый настрой тотчас же испарился и чуть тише она добавила, — если бы они у меня были.
О родителях Милы было известно только то, что они отказались от неё в роддоме сразу после рождения. Она выросла в детском доме среди таких же отказников и детей, чьих родителей лишил жизни несчастный случай, вроде автокатастрофы. И конечно же, как и все дети, Мила надеялась, что вот-вот распахнуться двери, в комнату войдет красивая женщина с доброй улыбкой и искрящимися глазами. Она протянет к ней свои руки и скажет: «Я твоя мама. Поехали домой». Но годы шли, а этого не происходило. Даже будучи уже подростком она не отчаивалась. Надеялась, что и за ней кто-нибудь приедет, что какая-нибудь семья захочет её удочерить. И у неё обязательно будут семейные ужины, душевные разговоры и самые сладкие мамины поцелуи перед сном. Она очень хотела семью. И каждый раз, видя, как из детдома семейная пара забирает ребенка, она искренне радовалась за него, а потом шла в комнату и кричала в подушку от досады, что она была не на его месте.
При знакомстве в университете, мы сразу с ней нашли общий язык, что вскоре переросло в дружбу. Мила стала частым гостем у нас дома, так как нам приходилось чуть ли каждую неделю делать совместные проекты. Родителям она понравилась. И когда они первый раз пригласили её остаться с нами на ужин, подруга расплакалась и поддавшись эмоциям обняла родителей. Конечно уже на тот момент они знали о её семейном положении, поэтому ничуть не были удивлены такой реакции. Так Мила стала практически членом нашей небольшой семьи. Конечно мои родители не могли заменить ей настоящих, и она это прекрасно понимала.
