Джулия успела начать процедуру аренды части земли, когда-то принадлежавшей их предку. Она планировала восстановить старинную усадьбу и организовать там семейный музей. Про средства Федор ее тактично не спрашивал, но понял из отдельных намеков, что компьютерный бизнес, к которому прозорливо примкнул ее отец у самых истоков, давал вполне приличные доходы их немногочисленной семье.
Наконец, они въехали в поселок, выросший за полтора столетия вокруг барского имения.
– Возможно, не случись революции, здесь не допустили бы такого убожества, – Джулия брезгливо поморщилась.
– Убожество – понятие относительное, – философски заметил Федор. – У наших журналистов есть затертый штамп: описывая какой-нибудь медвежий угол, они любят ввернуть фразу вроде «здесь мало что изменилось со времен Годунова, Петра Первого или там царя Гороха». На самом деле это чушь: даже за последние полтора столетия цивилизация сделала гигантский скачок.
– Техника – да, – согласилась Джулия. – Но как раз люди меняются мало. Русские привыкли жить бедно, убого, по-свински и чувствовать себя при этом довольно комфортно. Николай Петрович пытался в своем хозяйстве завести европейскую культуру, но, видимо, толком ничего не вышло.
Они подъехали к исполкому, где Джулия быстро и энергично подписала все необходимые документы. Федор особо не удивился: в машине бойкая американка доставала бумажник и просматривала солидную пачку долларовой наличности, которая, очевидно, несколько похудела после визита по кабинетам, однако не позволила вопросу завязнуть в бюрократическом болоте. Наконец, с формальностями было покончено.
Федор привез Джулию на окраину поселка, где они увидели большой кирпичный дом, внешне почти не тронутый временем. Долгие десятилетия в этом здании работал поселковый кинотеатр, но теперь он разорился, и дом оказался брошенным. Окна были заколочены крест накрест досками, но многие из них уже украли, а стекла разбили. Правда, решетки на окнах помешали мародерам проникнуть внутрь. Каким-то чудом на двери сохранился замок, и Джулия открыла его полученным в исполкоме ключом.
Они вошли внутрь и обошли зрительный зал и каждую комнату. Здание явно нуждалось в ремонте, но Джулия заверила, что средства на это будут. Они пытались угадать, где что было у барина, но это оказалось бесполезным занятием. Было понятно, что дом не раз переделывался изнутри за полтора столетия. Возможно, под зрительный зал ломали какие-то внутренние перегородки, но не исключено, что это изначально было большое помещение для проведения балов.
– Поднимемся на чердак, – предложил Федор. – Может, хоть там что-то осталось от прежних времен.
Они разыскали лестницу и вскоре были на чердаке. Там оказалось довольно чисто: видимо, администрация кинотеатра периодически наводила порядок, так что обнаружить какие-то осколки старины не удалось. Наверное, при барине здесь были и некоторые жилые летние помещения. Федор и Джулия остановившись в одной комнатушке около полуразвалившейся трубы и с интересом осмотрелись вокруг. Из небольшого окошка открывался чудесный вид на окрестности. Вдали синела речка, зеленел лес.
– Может быть, наш предок отдыхал в этой комнатке летом, – предположил Федор. – Я словно вижу письменный стол, гусиное перо, небольшой диванчик, полку с книгами. Барин поглядывает на окрестные поля и что-то пишет, разрабатывая планы работ и подсчитывая доходы. Он берет в руки подзорную трубу, наблюдает, как деревенские бабы стирают на речке белье или купаются в чем мать родила, усмехается, вспоминает о красавице жене, звонит в колокольчик. Появляется кто-то из челяди, и он велит позвать барыню. Когда она приходит, он показывает ей всю окружающую красоту, а затем прямо здесь у окошечка овладевает ей.
– А внизу стоит дворня и громкими аплодисментами приветствует половой акт, – подхватила Джулия. – Извините, Федор, что я опошлила ваш лирический исторический экскурс. Некстати вспомнила анекдот, где-то его случайно услышала. Между прочим, я тоже прониклась вашим настроением. Наверное, стены этого дома излучают какие-то лирические флюиды. Мне даже жаль, что я ваша пятиюродная сестра. Хотя, думаю, таким дальним родством можно смело пренебречь.
Она глубоко вздохнула, медленно подошла к мужчине и решительно опустила ему руки на плечи. Опешивший Федор не сразу осознал, что с удовольствием отвечает на ее горячие поцелуи. На мгновение промелькнули угрызения совести, но они тут же без остатка растворились в потоке бешеной страсти. Дрожащими руками Джулия сняла с Федора рубашку, расстегнула ему брюки и высвободила истосковавшегося пленника.
– О! – с восхищением произнесла девушка и присела на корточки.
Федор почувствовал нежные прикосновения девичьих губ и языка, потянул вверх ее платье и ухитрился снять его. Придерживая кузину за обнажившиеся плечи, он мерно раскачивался навстречу ей.
– Джулия! – взмолился он через пару минут. – Оставь это, иначе я не сдержусь.
Она послушно поднялась, мгновенно освободилась от белья и предстала перед ним в очаровательной юной наготе. Федор подхватил девушку за бедра, легко поднял и резко опустил на себя. Его орудие погрузилось в любовную пучину, а Джулия, держась за шею мужчины, неистово раскачивалась вверх-вниз.
– Не устал? – вдруг спросила она, тяжело дыша.
Затем освободилась из его объятий, подошла к окошечку, повернулась спиной и наклонилась, держась за раму. Федор подскочил к девушке сзади и, схватив ее за груди, вновь бешено вонзился в расщелину любви. В ту же секунду Джулия громко и протяжно застонала, раскачивая изящной попкой, и сладостный женский стон слился со зверским рычанием Федора.
Джулия выпрямилась, лукаво улыбнулась и поцеловала Федора в губы.
– Еще увидев тебя по телевизору, я поняла, что такой мужчина бесподобен в постели, – призналась она. – А уж когда пришла к вам, то никаких сомнений не осталось. Впрочем, я не собираюсь угрожать твоему семейному счастью. Просто этот дом, обстановка – они так возбуждают! Представляю, как тут зажималась деревенская молодежь во время сеансов! Ладно, слушай, я, кажется, что-то обнаружила.
Она присела на корточки у окошечка, без малейшего стеснения просто и естественно демонстрируя Федору свою сочную розовую плоть, и постучала по стене.
– Слышишь? Как будто там пустота.
Федор тоже простучал всю стенку и убедился, что Джулия права. Он быстро оделся, сбегал в машину за инструментальным ящиком и начал один за другим выковыривать кирпичи. Обнаженная Джулия стояла рядом, прижавшись к нему, и он с удовольствием ощущал щекой приятное прикосновение ее мягких курчавых волосиков.
