Грегор пробрался сквозь толпу к стойке и едва смог отвлечь хозяина от представления.
— Кружку пива, — попросил он и, положив монету, подвинул ее по деревянной крышке стойки.
Не отрывая глаз от сцепившихся женщин, хозяин кивнул и щедро плеснул эля из кувшина в высокую кружку. Напиток оказался крепким, и, уже утолив жажду, Грегор вдруг закашлялся от грубого осадка, что остался у него во рту. Неожиданно за спиной у него послышался визг и кто-то ударился прямо о его бок. Поставив кружку и толк нув ее так, что она заскользила по стойке, он обернулся и встретился взглядом с женщиной, которая так внезапно оказалась с ним рядом. Это была Джесси, прекрасная брюнетка, что завладела его вниманием.
— Прошу прощения, сэр. — Она окинула его взглядом с ног до головы и уперлась руками в бедра. Глаза ее загорелись любопытством.
Грегор учтиво кивнул. Волосы ее, казалось, никогда не знали расчески, но, несмотря на это, так же как и на то, что ее хотелось как следует отмыть и переодеть, он не мог отделаться от мысли о том, какими непреодолимо манящими казались ее губы. За спиной Джесси показалась ее противница. Судя по выражению лица рыжей девицы, она была в ярости. Грегор кивнул в ее сторону:
— Ваша соперница приближается.
Джесси сделала шаг в сторону, и другая женщина упала возле него, так и не достигнув своей цели. Он дал ей минуту, чтобы встать на ноги, затем развернул и, оттолкнув, снова отправил в бой. Джесси рассмеялась от всей души и, прежде чем продолжать схватку, взглянула на него, кокетливо захлопав ресницами.
Допивая эль, Грегор внимательно оглядел толпу. Он не был в Шотландии целых одиннадцать лет. Путешествовал везде и всюду, и вот три недели назад вернулся в родную страну, которая была насильно присоединена к Англии. В этом союзе чувствовалась весьма горькая ирония. Впрочем, нельзя сказать, что все кардинально изменилось в этом месте, очень многое осталось таким же, каким он помнил. Жители Данди героически пережили десятилетия войн и крайне тяжелых времен, полагаясь лишь на собственные силы. Теперь же город процветал, разрастаясь вокруг порта, в который прибывали суда со всего света и отправлялись в плавание по реке Тэй, так же как сейчас его корабль. Одиннадцать лет назад он покинул Файф несчастным пареньком без единой монеты в кармане. Его будущая жизнь и служба в качестве матроса предполагала, что вернуться он сможет уже с большими деньгами. Но все, что было у него теперь, — лишь койка в каюте судна, на котором он служил.
Вдруг из самого центра толпы, оттуда, где не на шутку бились женщины, раздался пронзительный крик. Зрители затолкались и стали тесниться, словно отступая. Грегор, поддавшись неуемному любопытству, попытался выяснить причину движения в толпе. Несомненно, ему все-таки стоило сделать ставку, ибо Джесси стояла с торжествующим видом, а у ног ее лежала поверженная соперница.
Элиза довольно быстро приходила в себя и разумно использовала эти минуты для передышки. Указывая на соперницу нарочито дрожащей рукой, она выкрикивала ругательства в ее адрес:
— Колдунья! Она применила ко мне заклинания, свою черную магию.
— Заткнись, Элиза, — с возмущением отвечала жертва обвинений. Щеки ее пылали от гнева. — Ведь это я не оставила тебя и помогала всю зиму, и в схватке этой я победила честно. Это чистая правда.
— Это все ее колдовство! Ее черная магия! — с яростью выкрикивала Элиза. — Она всех нас отравит своими сомнительными напитками, погубит непонятными иностранными заклинаниями.
Атмосфера накалялась, толпа загудела.
— Я видел, — подтвердил один из очевидцев. — Видел, как она закатила глаза, и тут же Элиза стала задыхаться.
Двое мужчин мгновенно налетели на обвиняемую и схватили ее под руки, она отчаянно извивалась и пыталась вырваться, выкрикивая ругательства и проклятия.
Грегор обернулся и взглянул на рыжую женщину, лежащую на полу, — Элизу. Она держалась рукой за горло, словно еще недавно ее душили. Если действительно было так, то, скорее всего, это был трюк с тонкой веревкой или даже волосом. Ему приходилось видеть весьма хитроумные уловки, и он никогда не упускал шанса изучить их секреты.
Несколько человек уже выбежали на улицу и звали бальи[1] городка, чтобы арестовать Джессику Таскилл, проститутку с колдовскими способностями.
Все эти события чрезвычайно увлекли Грегора, и, облокотясь на деревянную стойку, он продолжал наблюдать за ведьмой с черными как смоль волосами, за которой, должно быть, уже очень скоро будет следовать добрая половина всех жителей городка с факелами в руках и требованием ее смерти через повешение и сожжение. Когда он был еще совсем юн, эти истории про ведьм и их страшные прегрешения время от времени доходили и к ним, в Файф. Священники читали детям назидательные лекции о злодеяниях этих женщин и сговоре с дьяволом, а затем пугали рассказами об их повешении и сожжении. Грегор уже тогда не верил ни единому их слову, так как не доверял всем этим нелепым россказням. Многое изменилось в его родной стране, и все же кое-что осталось по-прежнему, так, например, обвинение в колдовстве все еще могло привести к чрезвычайно жестоким последствиям. Если бальи удавалось заручиться словом тех, кто выкрикнул это безжалостное «ведьма», то несчастной женщине оставалось жить не больше недели.
Она была привлекательной, умелой и, судя по всему, неглупой девушкой с парой-тройкой полезных уловок в запасе. Было бы стыдно позволить такому таланту задохнуться в петле или сгореть в огне. Его занимала мысль о том, чтобы помочь ей ускользнуть от преследовавшей ее негодующей толпы. Однажды они со своим хорошим другом, тоже матросом, Родериком Кэмероном, на спор освободили напившегося вдрызг шкипера из тюрьмы в городке Кадис, что на юге Испании.
Грегор напомнил себе, что уже должен быть на пути назад в Файф, где остановился, но представление еще не было закончено. Женщина по имени Джессика Таскилл, словно угорь, извивалась в руках своих захватчиков, осыпая их ругательствами и не спуская с них горящего яростью взгляда. Он не мог оторвать глаз от ее пышной груди, так же как не мог и оставить без внимания ее темперамент и страстность. И снова Грегор подумал о ней как о возможной участнице того предприятия, что не выходило у него из головы. Если сейчас ему удастся спасти ее из этой сложной ситуации, она непременно будет ему благодарна и будет чувствовать себя обязанной. Ему придется обучить ее манерам, привести в порядок, и, вне всякого сомнения, ей придется отказаться от своего непристойного поведения. Холить и приводить ее в надлежащий вид для исполнения задания казалось ему особенным удовольствием, особенно если в итоге все это обернется крахом его врага.
