Улыбка с лица главаря пиратов вдруг пропала — он вновь склонился ко мне, но уже к уху, заставив меня недовольно скривиться, а мою кожу — покрыться неприятными мурашками.
— Пусть мне пришлось снизить цену за тебя вдвое, — процедил он. — Пусть моя сестрица потеряет очередную игрушку. Пусть хоть эти тупицы-ракьят уже причислили тебя к лику святых, но, Mary, даю слово. Я сдержу свое обещание, окей? Я продам тебя, мразь.
Комментарий к The first blood
*Я решила уточнить в инете, может ли обращение «amigo», в переводе «друг», относиться и к женскому полу, в итоге да - может, переводится, соответственно, «подруга». Самое забавное, что мне удалось выяснить, так это то, что испанцы часто используют обращение «amigo» к своим женам. Я просто представляю, как варю борщи на кухне, заходит мой marido и такой: Amigo, есть че пожрать? XD
========== Day the first ==========
Остаток дня я провела в своей хижине в полном одиночестве, вслушиваясь в букет голосов, доносящихся с улицы. Мои руки по прежнему были связаны и больно натирали запястья, челюсть саднила до самой ночи, желудок сводило от голода, при этом аппетита не было совсем из-за поганого настроения. Несмотря на отсутствие оконных стекол и мимолетные дуновения ветра в помещении оставалось нереально жарко, могу поклясться, что приняла холодный душ из своего пота. И это при всем при том, что ты прекрасно осознаешь, где находишься — у ебучих пиратов Вааса, поэтому я инстинктивно боязливо оглядывалась на дверь каждый раз, стоило послышаться малейшему шороху снаружи, хотя и понимала, что это просто проходящие мимо барака пираты.
Провести около 20-ти часов в четырех стенах, в таком состоянии и не выпилиться было чудом. Хотелось выть от скуки, лезть на стену из-за жажды и боли и плакать от безысходности, вспоминая разговор с Ваасом. Впрочем, этим я себя и занимала.
Ближе к вечеру я услышала, как щелкнул замок — в хижину приперся какой-то пират и кинул мне на стол тарелку с супом, язвительно произнеся: «Жри, засранка!». К еде я так и не притронулась: все же боль в нижней челюсти, растертые запястья, духота и отстойное настроение заглушили голод.
Я ходила по комнате туда-сюда, думая о трех вещах: как разорвать эти веревки к чертям, как сбежать до того дня, когда приедет покупатель, и о том, правда ли Ден соврал мне насчет смерти Сэма. Неужели это он убил парня с целью зажечь во мне ненависть к Монтенегро и в дальнейшем вертеть мной, как марионеткой? Хотя, если быть честной, последнее меня волновало уже меньше всего, ибо на кону стояли мои жизнь и свобода.
В конце-концов, устав терпеть непроходимую ноющую боль в лице, я улеглась на матрас, поджала руки и колени к груди и заснула под очередной громящий на улице бит.
***
День первый.
Утром я вскочила с пола из-за разбудивших меня выстрелов, доносящихся снаружи. Я подбежала к окну и выглянула на улицу — четверо поставленных на колени воинов ракъят. Глубоко в душе захотелось схватиться за прутья и завизжать, что есть силы, о том, что «я здесь, прошу, заберите меня отсюда!», но эта мысль быстро отпала, так как здравый смысл подсказывал, что идея нелепая: этим людям самим нужна помощь, и, походу, только Всевышнего, ибо они попали в лагерь Вааса. Они — покойники.
Кстати о главаре — вспомни лучик, вот и солнце, так говорят?
Ваас показался возле них — он расхаживал вдоль ряда пленников, что-то долго объясняя и плавно описывая руками в воздухе, даже на мой барак указал пальцем, после чего обреченные на смерть люди подняли глаза на мою фигуру в окне, и мы встретились напуганными взглядами. Окончив пламенную речь, Монтенегро повел плечами и махнул рукой, и его люди за доли секунды расстреляли пленных ракъят. Я отшатнулась от окна, опуская глаза в пол.
«Не хочу видеть этого. Не хочу…» — думала я, и вздрогнула от того, что кто-то отпер дверь в хижину.
— Оу, принцесса, ты не спишь?
Я поджала губы и одарила вошедшего недовольным взглядом, не соизволив сдвинуться с места, а затем молча уставилась на то, как люди Вааса уже оттаскивали трупы воинов с площади.
— Мне очень жаль, что нашей гостье довелось лицезреть такое зрелище со своими дружками. Но эти обезьяны сами виноваты. Нехуй соваться на мою территорию… — усмехнулся мужчина, проходя вглубь комнаты.
Я вспомнила о предосторожности и, потеряв хищника из поля бокового зрения, тут же повернулась к нему — главарь пиратов оперся о стол в метре от меня, сложив руки на груди.
— Они пришли за мной? — с надеждой в голосе спросила я.
— Не, малыш, это обычный патруль. Не думаю, что Деннис успеет забеспокоиться о тебе к тому времени, когда ты уже полетишь навстречу своему папику.
В этот раз на лице пирата не прослеживалось привычного ехидства, он говорил серьезно, ставя перед фактом, и все, что я могла сделать, чтобы не злить его — молча опустить глаза в пол. На мое удивление, Ваас вел себя спокойно, как-то расслабленно что-ли, однако у меня это доверия не вызывало. Подняв щенячий взгляд на фигуру пирата, я застала его рассматривающим полную тарелку с едой. Ваас слегка выгнул бровь и перевел глаза на меня, из-за чего я растерянно увела взгляд.
— Ты не притронулась к еде. Голодовку объявила? — наконец спросил Ваас, спустя до неприличия долгое рассматривание меня.
Я не ответила, тупо уставившись на тарелку.
— Голодная смерть — одна из самых страшных вещей, Mary. Я думал, у вас в России в 40-х годах это наизусть заучили… Поешь, принцесса. Не зли папочку.
Его широкая милая улыбка не могла скрыть недовольство в изумрудных глазах. Мужчина смотрел на меня с неприязнью и с некой долей жалости, которой, я более чем уверена, удостаивался не каждый пленник. Вот только мне его барская жалость и даром не сдалась.
— Я… Я не хочу.
— Пиздишь, как дышишь, — отрезал Монтенегро, повышая голос.
Улыбка тут же пропала с его губ, а тон пирата принял официально-деловой стиль, как если бы он заключал договор с партнером по бизнессу.
— Слушай, perra, я не хочу потерять еще половину бабла, что мне обещали за тебя, окей? Клиент ждет юную целку, с жопой и сиськами, а не костлявую палку. Да и тебя перспектива подохнуть тут от голода, как каторжница, не должна радовать. Ну так что, поможем друг другу, amiga? Переставай ебать мне мозги и выебываться — я все равно заставлю тебя все до последнего кусочка сожрать.
— Я не могу, у меня того… Челюсть все еще болит.
— Говоришь так, как будто всю ночь моим людям отсасывала. Ну и с хуяли ей болеть-то? — раздраженно поинтересовался пират, на что мои брови медленно поползли вверх от такой наглости.
— Это же ты меня ударил!
— А, то есть это я виноват? — словно ожидая такого ответа, спросил пират и привстал со стола.
— Да, — ляпнула я и зарядила себе мысленную пощечину.
«Уж лучше б ты молчала, Маш, уж лучше бы ты просто. сука. не умела. говорить!»
Похоже, Ваас подумал о том же, так как мужик заметно напрягся.
— Виноват, значит, да? Ну окей, сучка, иди-ка сюда…
Пират направился ко мне, я в недоумении отступила на шаг назад, упираясь в стену.
«Что он собирается делать?!» — запаниковала я.
Когда пират протянул руку к моему лицу, я инстинктивно отбросила ее, и в следующее мгновение мои связанные запястья оказались у меня над головой. Я почувствовала себя максимально уязвимой и даже не могла сдвинуться с места или оттолкнуть мужчину, весь страх отразился у меня на лице, и я с ужасом заглянула в глаза напротив.
— Раз тебе так больно, может, поиграем в доктора, Бэмби? — прошептал пират.
После непродолжительной паузы, за которую Ваас словно напитывался моим страхом, его серьезное выражение вдруг сменилось довольным, черты лица разгладились — главарь пиратов отстранился и засмеялся.
— Видела бы ты свою испуганную рожу, Mary.
Я несколько секунд пялилась на Вааса шокированным взглядом, и, только когда мужчина отступил в глубь комнаты, облегченно выдохнула.
— Шутник херов, — тихо пробормотала я себе под нос, но до пирата долетели мои слова.
