Думаю, я перейду этот мост, когда доберусь туда.
После того, как всем подали ужин, я удаляюсь в свою комнату, сославшись на головную боль. Это не ложь — моя голова раскалывается от беспокойства о том, как мы собираемся это провернуть. Нет, я понимаю. Нет никакого «мы». Я должна быть той, кто сделает это. Никто не может помочь, и я не верю, что кто-то из кочевников не предаст меня.
Если я доживу до завтра, то буду считать, что все прошло успешно. Если я не доживу…
Я просто не буду думать об этом.
Я роюсь в своих вещах, определяя, что я могу взять с собой, а что мне придется оставить позади. Моя верная бейсбольная бита должна остаться. Нести ее будет слишком очевидно. Мои отмычки и пара наручников идут со мной, но я плотно заворачиваю их в кусок ткани, чтобы они не позвякивали. У меня есть старый бумажник с фотографиями моих родителей и моей семьи прошлых лет. Это я беру. Я надеваю свои самые тяжелые ботинки и прячу в них ножи, а также немного денег и последний батончик гранолы. Большинство фортов больше не берут денег, но никогда не знаешь наверняка. Я надеваю свою любимую рубашку, накидываю поверх нее другую рубашку для прикрытия и добавляю к джинсам пояс с шипами, потому что в крайнем случае он может послужить оружием. Рулон клейкой ленты обволакивает мою руку, как тяжелый браслет, — я давно поняла, что клейкая лента всегда полезна, особенно при побеге.
Когда я больше не могу медлить, я делаю глубокий вдох.
«Ты готов?» — спрашиваю я Зора, который молчал большую часть дня. Я предполагаю, что он очень беспокоится обо мне. Мне знакомо это чувство — я тоже очень беспокоюсь за себя. Но мы в этом вместе, и я его не брошу. Я не собираюсь позволять Азару использовать его.
«Конечно. Освободи меня, и я разорву наших врагов на части».
«Мы никого не будем разрывать на части, — быстро говорю я ему. — Мы просто уберёмся отсюда к чертовой матери».
Его мысли окрашены удивлением. «Ты не хочешь отомстить?»
«Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Это все. — По его мыслям я могу сказать, что он не согласен со мной. — Мы можем поспорить об этом позже».
В отеле тихо, и я жду, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, пока не становится поздно, и я не могу быть уверена, что все уже в кроватях. Когда мне кажется, что настало подходящее время, я приоткрываю свою дверь и выглядываю в коридор. Никого не видно. Я запираю за собой дверь и вешаю маленькую табличку «Не беспокоить» на дверную ручку. Если кто-нибудь придет искать меня, пусть думают, что я сплю. К тому времени, когда кто-нибудь придет посмотреть, нас уже давно не будет.
Я крадусь по коридорам, мою кожу покалывает от осознания каждого шума, каждого скрипа полов, каждого отдаленного лая дикой собаки. В этом нет ничего необычного, но сегодня вечером я на взводе. Мне удается добраться до вестибюля отеля, и я делаю глубокий вдох, когда вижу двух охранников у входа, курящих сигареты. У одного на плече ружье, а другой сидит напротив него и смеется.
Бл*ть. Зачем здесь охрана? Я отступаю в тень коридора и прижимаюсь к стене, задыхаясь от страха.
«Разве этих людей обычно там нет? — спрашивает Зор, подхватывая мои мысли из воздуха. — Можешь ли ты избежать их?»
«Мне придется это сделать».
«Не рискуй собой».
Я не отвечаю. Я закрываю глаза, заставляя себя успокоиться. Наш побег должен состояться сегодня вечером. Я не могу ждать до завтрашнего дня, когда Азар узнает, что мой запах изменился. Я не хочу, чтобы он понял, что Зор больше не сумасшедший, и пытался манипулировать им. Мы не можем ждать. Зора и так слишком долго держали в плену.
Это наш момент… как только я выберусь из этого отеля.
Я поднимаюсь на второй этаж и дергаю дверные ручки нескольких пустых комнат. Я знаю, что большинство кочевников живут на втором этаже, где окна не так разбиты. Здесь, на втором этаже, я ищу разбитое окно, чтобы я могла сбежать. Я пробую несколько дверных ручек, и когда ни одна не открывается, я открываю замок следующей и проскальзываю внутрь. К счастью для меня, окно в этой комнате разбито, несколько зазубренных осколков стекла торчат наружу. Я собираю осколки с подоконника и засовываю самый большой в ботинок на всякий случай. У девушки никогда не может быть слишком много оружия. Как только подоконник очищен, я высовываюсь и проверяю, насколько высоко нахожусь над землей. Слишком далеко для прыжка, это точно. Я бросаю взгляд вниз по стене здания, но других охранников не вижу. Тогда ладно. Я могу сделать это.
«Дай мне пару минут, — говорю я Зору. — Я скоро буду у тебя».
«Я все равно не могу уйти», — отвечает он с иронией в голосе.
«Верно. Прости за это».
Кровать в этой комнате разобрана, но это неудивительно. Одна из вещей, о которых я никогда по-настоящему не думала, что они станут редкостью в будущем, — это ткань, но теперь, когда прошли годы и одежда в дефиците, ткань стала популярным товаром. Если здесь и были простыни, то кто-то их уже схватил. Все в порядке. Я могу обойтись. Я отрезала нейлоновые шнуры от сломанных мини-жалюзи в этой и следующей комнатах, связав их в длинную тонкую веревку, которая должна была выдержать мой вес. Я привязываю ее к кровати и прижимаю раму к окну. Когда я перекидываю веревку через выступ, она не совсем достает до земли, но достаточно близко, чтобы падение меня не убило.
«Веревка» врезается мне в руки, когда я тестирую ее, поэтому я снимаю одну из своих рубашек, обматываю ее вокруг руки и использую для закрепления. Я упираюсь ногами в наружную стену и медленно сползаю вниз, мои руки горят от тяжелой работы по удержанию собственного веса. Я теряю хватку за короткое расстояние до земли и остальную часть пути падаю на землю, выбивая воздух из легких.
«ЭММА!»
«Я в порядке. — Я лежу ничком на земле, в голове звенит, и жду, когда мир придет в норму. — Просто у меня перехватило дыхание. Не паникуй». Я морщусь, когда сажусь в вертикальное положение. Мои швы пульсируют, и я чувствую себя поцарапанной, но в остальном ничего не сломано.
«Я в порядке, — успокаиваю я Зора. — Уже в пути».
«Будь осторожна». В его мыслях слышны разочарование и сдерживаемая ярость. Не на себя, я понимаю, а на ситуацию. На тех, кто заставляет нас ускользать по ночам. Я беспокоюсь, что Зор не совсем согласен со мной в нашем плане, что я собираюсь освободить его, а он потеряет контроль над остальным и сойдет с ума. Что наша связь — ложь, и все это может быть тщательно продуманной ловушкой.
Я думаю, мы еще посмотрим.
«Я доверяю тебе. Ты должна доверять мне».
В его словах есть смысл. «Доверие — это все, что у нас сейчас есть», — поддразниваю я, но он не находит это смешным. Думаю, все в порядке. Если бы у меня не звенело в голове, я бы тоже не сочла все это таким уж смешным.
«Мне не нравится, что ты причиняешь себе боль».
«Я тоже не фанат этого», — говорю я ему, потирая свою ноющую задницу. Должно быть, я приземлилась на нее. Но поскольку у нас мало времени, я не буду обращать на это внимание. Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не заметил, а затем направляюсь к наружным дверям бассейна. Обычно я захожу через переднюю дверь, ту часть, которая ведет из одного из длинных коридоров вестибюля отеля, но поскольку это было недоступно, я изучаю новые маршруты. Я не удивлена, обнаружив, что металлические наружные двери скреплены цепью, чтобы никто не мог войти… или выйти. Без проблем. Я могу справиться с несколькими замками.
После нескольких попыток я снимаю навесные замки и осторожно снимаю цепи, звено за звеном, чтобы они не производили шума. Я приоткрываю дверь, внутренне морщась при мысли о срабатывании сигнализации, но электричества нет. Внутри так же душно, как и всегда, и на дальней стороне бассейна я вижу охранника, сидящего за откидным столиком с зажженной свечой для освещения. В руках у него журнал, и он рассеянно поглаживает свою промежность.
