Он замолкает, а я, подумав, спрашиваю:
— Адам, для чего тебе нужно, чтобы я считала тебя психом?
Смеётся своим красивым смехом.
— Вопрос хороший, — отвечает он. — Нет, я не хочу, чтобы ты считала меня психом.
— Тогда зачем всё время сбиваешь меня с толку?
— Чтобы производить впечатление, — слышу в его голосе улыбку. — Понимаешь, наш мозг так устроен, что если что-то не понимает, он это думает. Я хочу, чтобы ты обо мне думала. Можешь считать это тоже манипуляцией.
Я вздыхаю.
— А по-нормальному нельзя? — спрашиваю обречённо.
Он усаживает меня на своих коленях так, чтобы видеть моё лицо. Пользуюсь этим, чтобы рассмотреть его внимательнее. Он улыбается, но в уголках губ усталые складки. Едва заметный хмурый залом между бровей. Тени под глазами.
Сейчас он мне уже не кажется таким идеальным, как раньше. Я вижу задолбанного в край мужчину, которому ещё и женщина зачем-то имеет мозг.
Забавно. Вообще-то, это именно он мне имеет мозг. Красиво, со вкусом, можно сказать, что выедая чайной ложечкой.
А ещё, меня ему купили. Как он говорил? Трофей? Почему сейчас… почему именно сейчас, мать его так, какого хрена вообще, я начала видеть в нём человека?
— По-нормальному? — усмехается Адам. — Можно. Только в нашей с тобой ситуации будет лживо и наиграно.
Он поднимает руку, подносит к моему лицу и останавливает её, не прикасаясь. Смотрит на меня. Я могу отстраниться, но… не двигаюсь и смотрю ему в глаза.
Адам слегка улыбается и касается моей щеки. Проводит пальцами, зарывается в волосы, поглаживает по затылку так, что по всему телу идут мурашки.
Ведь я всё также сижу на его коленях. Мы смотрим друг другу в глаза, молчим, а он придерживает меня за спину и поглаживает кожу под волосами. Приятно. Интимно. И… до одури хорошо.
— Я не хочу врать тебе, Виктория, — спокойно говорит Адам, рассматривая меня. — Притворяться плюшевым зайчиком не в моих правилах. Всю правду тебе вывалить не вижу возможности. По-нормальному между нами не выйдет. По той простой причине, что ты жива лишь потому, что ты рядом со мной.
Кажется, я просто окаменела. Адам убрал руку из моих волос, накрыл ладонью мои пальцы на моих коленях.
— Сегодня я забрал тебя, — продолжил он тем же спокойным тоном, — потому что сейчас это единственный способ обеспечить твою безопасность.
Он смотрит мне прямо в глаза.
— Я не хочу, чтобы тебя убили, — говорит он. — Ещё я не хочу, чтобы тебя украли и тобой шантажировали меня. Это сейчас основная опасность. Поэтому нам придётся жить вместе, Виктория. Теперь ты будешь везде меня сопровождать. Что бросает нас в новые обстоятельства, — он гладит мои пальцы. — Я нестерпимо тебя хочу. Более того. Похоже, что я конкретно так, по-взрослому в тебя влюбился.
У меня натурально падает челюсть, рот приоткрывается от изумления, я пялюсь на него ошеломлённо.
— Удивил? — усмехается он.
Киваю.
— Я сам себя удивляю, — его усмешка становится шире. — Короче, готовься, Виктория. Я тебя буду соблазнять. Настойчиво, постоянно, с неизменным напором, чтобы ты поддалась, наконец, своей чувственной страсти, которая просто фонтанирует из тебя.
Смотрит на меня с озорным прищуром.
— Я нестерпимо хочу начать это делать прямо сейчас.
28. Взлёт
Я смотрю на него, думаю, и… меня просто пробивает на смех. Я хохочу как безумная, прикрывая рот, вытирая слёзы, и никак не могу успокоиться.
Адам снисходительно смотрит на меня и явно, неприкрыто любуется.
Наконец, я успокаиваюсь и спрашиваю с кривой улыбкой.
— То есть, по-твоему, новость о том, что… как бы так сказать помягче. Короче, Адам, ты, конечно мастер прелюдий к сексу. Новость о смертельной угрозе прям да, прям в яблочко! Ты всем женщинам говоришь, что они умрут, если не лягут с тобой в постель?
Я думала, он тоже посмеётся, но он отвечает с улыбкой, впрочем, довольно серьёзно.
— Нет, Вика, ты первая.
— О… — я закусываю губу, — а ты у меня первый мужчина, с которым у меня был оргазм.
Так, похоже, что зря я это сказала, потому что он щурит глаза, улыбка принимает хищный оттенок.
— Ты флиртуешь со мной, Виктория? — он выразительно приподнимает бровь.
Я мотаю головой, а он смотрит мне прямо в глаза и говорит:
— Флиртуешь. Ты нереально красиво кончаешь, очень бурно и громко, я хочу это снова услышать. И увидеть. Кстати, ты права, я действительно мастер прелюдий. Но с тобой весь контроль летит нахрен. Хочу завалить, задрать юбку и отодрать, даже не снимая трусов. Просто сдвинуть в сторону и…
— Адам! — я покраснела до корней волос, — Ну зачем так-то…
— Хотел посмотреть, как ты краснеешь, — довольно ухмыляется он. — Тебе так идёт. Рыженькая. Красненькая. М-м-м…
— Адам!
Смеётся, обхватывает, наклоняет от себя и целует — вторгается языком, овладевает моим ртом сходу, сразу, подавляя всё сопротивление.
Я просто растекаюсь в его руках. И что-то как-то… Скорее всего я себя потом не одобрю, буду ругать себя последними словами, но вдруг понимаю, что устала. Пусть делает, что хочет, пусть трахнет уже и всё, не могу. Больше не-мо-гу!
Адам улавливает моё состояние, встаёт со мной на руках и несёт меня в заднюю часть самолёта. При его приближении дверь расходится в стороны, там роскошная, очень уютная спальня с большой кроватью.
— Никаких прелюдий, Вика, — пристально смотрит на меня Адам, — всё, край. Да ты и сама уже понимаешь. Потом наверстаем.
Не знаю, что со мной. Мой мозг в коме. Отключился. Тело вопит желанием. Я смотрю на красивого охрененного мужчину, которого безумно хочу. И да, я тоже не хочу прелюдий.
Я просто киваю.
Адам ставит меня у кровати. Раздевает. Стягивает с меня олимпийку, футболку, растёгивает джинсы — смотрю на пятна от травы на коленках — запоздало накрывает осознанием.
Да я же утром выходила из дома и просто фотографировала в парке. Потом явился Адам, весь такой в пальто красивый. Пообедал со мной. Повыносил мозг. Поцеловал. Отвёл за ручку в самолёт. Заявил, что влюблён. Подержал на коленях. А сейчас я уже позволяю ему меня раздевать.
Всё понимаю, но я… Понимаю неизбежность. Ну правда. Пусть уже всё случится. Пожалуйста.
Во мне все эти три месяца после аукциона ежедневно, с утра до вечера, словно натягивалась невидимая пружина. Я каждое утро просыпалась, в течение всего дня оглядывалась по сторонам, а вечером засыпала, ожидая, что вот-вот увижу его. Что он придёт, и я лягу с ним в постель.
Да у меня столько сценариев уже в голове прокрутилось, пока я ждала. Я уже мысленно отзанималась с ним сексом где только можно представить. Не могу больше в неизвестности. Пусть хоть в сексе он станет для меня более понятен.
На мне только кружевной бюстгалтер и трусики. Вижу одобрение в глазах Адама. Да, сволочь такая, я каждый день жду, что ты придёшь и трахнешь меня, поэтому на мне всегда красивое дорогое бельё, я с эпиляцией, чистенькая — даже в ресторане гигиеническим душем воспользовалась — и вкусно пахну.
Он снимает одежду, не сводя с меня взгляда, остаётся в одних чёрных боксерах, обтягивающих внушительный бугор. Сглатываю, глядя на него. Идеальный. Мощный. Охеренный.
Медленно подходит. Касается пальцами губ, проводит по скуле, гладит шею, ложбинку груди, двумя руками спускает бретельки с плеч, растёгивает бюстгалтер.
Внезапно оказываюсь на спине на кровати — под ним. Жадный рот сминает мою грудь, обхватывает, прикусывает сосок, вторая рука сжимает вторую, обводя большим пальцем напряжённую горошину.
Меня просто кроет ощущениями, чувствую его предельно остро. Между половых губ намокает. Адам снимает с себя боксеры, кладёт мою руку на свой член.
Усмехаюсь мысленно — да уж, давно не виделись, привет, дорогой. Ты же уже побывал у меня во рту, вот теперь и поближе познакомимся. Глажу его, поднимаю глаза и замираю, глядя на Адама.
Пугаюсь от его вида: глаза сощурены, челюсти стиснуты, всё тело напряжено так, что прорисовался весь рельеф проработанных мышц. Ну точно хищник перед броском.
