Шайла Блэк - Восхитительный

Глава 5

- Что случилось? спросила Алисса, когда Люк ехал на огромной скорости, сквозь ночь, к ее дому.

Три часа ночи не лучшее время для откровенного разговора, но от него исходила такая негативная энергетика, которую она никогда не чувствовала ранее. Что-то мрачное исходило от него удушливыми волнами, и, хотя она знала, что сейчас он вряд ли будет рад разговору, но она почувствовала его боль и не могла оставаться безучастной.

- Ничего.

Он выплюнул это слово.

- Таким образом, ты всегда проносишься на этот чертов, красный сигнал светофора?

Тело Люка напряглось.

- Дерьмо. Извини. Я не обратил внимания.

- Этот мужчина сказал тебе что-то, что расстроило тебя?

Его руки напряглись на руле.

- Дик все еще проверяет вашу систему безопасности. Он позвонит через некоторое время, когда закончит.

Без ответа. Люк был хорош в уклонении от ответов на заданные вопросы. Опять же, может быть, это не имеет ничего общего с его двоюродным братом.

- Послушай, если твое дурное настроение имеет какое-либо отношение к тому, что произошло ранее на кухне—

- Все кончено, все уже сделано, и снова это не случится.

Какого черта. Она скрестила руки на груди.

- Я должна сказать тебе, шеф-повар, я не думаю, что твоя новая подруга сделает тебя удовлетворенным.

- Держи ее подальше от этого.

- Если я в чем-то и разбираюсь, так это в мужчинах. И ты был доволен, что бы сегодня ни случилось.

- Ничего не случилось.

- Что-то, почти произошло.

Люк молчал несколько долгих секунд. Алисса выругалась себе под нос. Она слишком сильно давила на него. Может быть, завтра будет лучшее время для разговоров.

- Мы давно не видели друг друга. У нас не было… Секс не самый важный пункт в отношениях.

Если перевести слова сказанные им то: Он не спал с этой женщиной. Столь сексуальный мужчина, как Люк, не спал с ней, серьезно? Алисса была более довольной этим фактов, чем должна была бы.

- Что? Вы оба, вместе, играли в Эрудита?

- Просто забудь об этом, - прорычал он.

Пока.

- Хорошо. Спасибо за то, что помог мне сегодня с Примптоном. У меня не было возможности сказать тебе, насколько сильно я ценю то, что ты защищал меня.

- Он - лицемерный мерзавец, пытающийся вызвать волнения среди других людей, тем самым возвысив себя или свою бредовую идею. Я защитил бы любого, кого он вновь стал бы поливать грязью.

Может быть, это было правдой. Но если бы Люк не испытывал к ней ничего, кроме презрения, он бы не стал беспокоиться насчет нее. Должно быть, у него были к ней совсем другие чувства. Она просто должна выяснить, какие именно и как усилить их.

- Это одна из причин, почему ты привлекаешь меня, - нежно сказала она.

- У тебя доброе сердце.

- Алисса -

- Да, я знаю. Я хорошо трахаюсь, и теперь ты не хочешь говорить об этом.

Черт побери, она должна быть более нежной. Удерживать свои эмоции под контролем и пользоваться своими мозгами, или он просто напросто убежит.

И снова тишина; но потом он удивил ее, спросив: - Что случилось с твоей мамой?

- Кто сказал?

Она вздохнула.

- Чертов Тайлер. Он не знает, когда нужно заткнуться.

- Две недели не большой срок для скорби.

Алисса колебалась. Ответить ему и тем самым открыться для возможной боли?

Не подпускать его к себе и закончить связь, получив тем самым шанс показать ему, что она была настоящей женщиной под подвязками?

- Мы не были близки. Ее отсутствие ничего не меняет в моей ежедневной жизни. Мы были одной крови, и я знаю, что должна чувствовать, будто ушла часть меня… как-то так, я полагаю. Когда я только узнала об этом, я испытала шок и отрицание. Злость захлестнула меня на несколько дней. Сейчас я просто чувствую… оцепенение.

Его пристальный взгляд смягчался.

- Ты все еще переживаешь.

- Я так думаю. Я никогда раньше никого не теряла.

Она обняла себя руками.

Когда она думала о смерти матери, то ощущала пустоту внутри. Но не могла заставить себя плакать. Может быть, прошло слишком много лет. Может быть, она была все еще слишком сердита.

- Аллергическая реакция, - пробормотала она.

- У моей матери была сильная аллергия на арахис. Кто-то добавил его, ей в пищу и … она не успела вовремя принять лекарство.

- Мне очень жаль.

Он потянулся через расстояние, разделяющее их, и схватил ее за руку.

Она сжала ее. Сейчас, когда она говорила о своей матери, это не было так тяжело.

- Я думаю, больше всего меня беспокоит понимание того, что она ушла, и мы уже не сможем разрешить произошедшее между нами. И оно никогда не будет исправлено.

- И ты сожалеешь о времени, которое ты провела, отдалившись от нее?

Важный, сложный вопрос.

- И да и нет. Я бы желала, чтобы все было по-другому. Но это невозможно.

Люк выпустил ее руку, чтобы снова сосредоточиться на дороге, и от отказа в его прикосновении, она ощутила острую боль. Почему она жаждет этого человека, который хотел ее гораздо больше, чем любил? И кстати, намного больше, чем уважал ее?

- Я знаю, это не мое дело, но она тоже… не одобряла твою профессию?

Алисса горько усмехнулась.

- Танцы у шеста это не профессия, это способ свести концы с концами. И нет, моя мать не знала. Я ценю то, что ты меня слушаешь, но ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить тот факт, что у нас никогда не будет возможности поговорить еще раз.

- Твоя мама - одна из причин, по которой ты помогаешь другим танцовщицам улучшить свою жизнь?

- Нет. Я совершенствовалась для себя и только для себя. Я не предлагаю то дерьмо, как думают некоторые. Но если у этих девочек есть желание, я хочу, чтобы они улучшили их собственное положение, потому что они хотят большего для себя. Им понадобится сила духа, чтобы справляться с изматывающим графиком.

Люк кивнул.

- Звучит так, словно по восемнадцать часов в день.

- Как правило.

Он послал ей пристальный взгляд.

- Но ты делала это, и не раз.

- Как я уже сказала, у меня есть свой бизнес. И амбиции.

Алисса увидела момент, когда он понял.

- Так вот, что значит для тебя Bonheur. Ты хочешь… чего? Нормальной жизни?

- Уважения?

Люк слишком близко подобрался к истине, и это, вероятно, заставит его смеяться над ней. Наверное, он думал, что ее шансы на то, чтобы быть порядочной умерли, когда еще Клинтон был президентом.

- Это просто ресторан, - она слабо запротестовала.

- Нет. Bonheur твое счастье.

Она сглотнула. Он быстро догадался, в чем даже она боялась признаться себе, и тем более говорить об этом вслух. Будет ли он смеяться? Что ей делать, если ресторан потерпит неудачу, и она должна будет продолжать танцевать у шеста? Что произойдет, когда она станет слишком старой даже для этого?