- И оперы, и симфонии. Вообще классическую музыку.
- О! Здорово! - Гарри, наконец, спустился со стула. - А я симфоническую музыку не очень понимаю, - сказал он, и тут же пожалел о своих словах, приготовившись выслушать от Снейпа очередную порцию оскорблений.
- Еще поймете, - неожиданно доброжелательно ответил Мастер Зелий. - Ее чтобы понять, нужно слушать чаще. И знать хоть что-нибудь о том, кто ее писал, и что хотел этим выразить.
- Наверное, - Гарри с некоторой опаской приблизился к зельевару, будто боялся, что спокойный тон Снейпа - не более, чем отвлекающий маневр перед каким-нибудь особенно обидным высказыванием. - А вы… У вас есть любимая опера? Или композитор?
- Вам действительно интересен мой вкус или вы спросили для поддержания разговора? - приподнял бровь зельевар.
- Интересен. Я вот очень Норму и Набукко люблю. А еще Аиду.
- Итальянская опера? Пуччини и Верди… Любопытно. Нет, я, как ни странно, предпочитаю немецких композиторов. В опере - Вагнера.
- Не знал, что вы романтик, - улыбнулся Гарри. В его понимании язвительный, прагматичный Мастер Зелий и исполненные драматизма и героического пафоса оперы Вагнера, ну совершенно не подходили друг другу. - А вы слушали «Кольцо Нибелунга»?
- Странно было бы утверждать, что любишь Вагнера, не будучи знакомым с грандиознейшим его произведением. Хотите сказать, что и вам нравится этот цикл?
- Нет. Не знаю. Я его не слышал. Мне говорили, что он скорее ближе к симфониям, чем к опере.
- Да, некоторые произведения Вагнера, действительно, называют симфонической оперой, - Мастер Зелий откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. А у Гарри появилось совершенно детское желание покрепче себя ущипнуть, чтобы проверить, не спит ли он. Сидящий в совершенно расслабленной позе Снейп, да еще и обсуждающий музыку с Поттером - подобная сцена не могла быть ничем, кроме сна или горячечного бреда. А зельевар меж тем заговорил снова. И были в его глубоком, низком голосе какие-то совершенно новые интонации - завораживающие, бархатистые. И Гарри даже поймал себя на том, что думает - а каково это - услышать, как Снейп поет. С его слухом и голосом, наверняка, это должно быть потрясающе красиво. - На самом деле оперы Вагнера - это музыкальная драма. За основу либретто своих произведений он брал сюжеты различных германский легенд и преданий. Вам как раз должно понравиться то, что героев Вагнеровских опер отличает сила переживаний. Здесь вы встретите и жажду подвигов, и героику борьбы, и вероломство предательства. И, - легкий, на удивление не обидный смешок, - присущее вам самому стремление к самопожертвованию. Но Вагнер, безусловно, не ограничивается подобной сентиментальщиной. В его произведениях присутствуют глубокие философские раздумья, богатый и сложный мир идей. Удивительно, как точно с помощью музыкальных инструментов он рисует величественные картины германской природы. Вы никогда не были в Баварии? А Вагнер провел там несколько лет, среди озер и холмов близ замка Hohenschwangau (Хоэншвангау). Позже король маггловской Баварии Людвиг 2, с которым композитор довольно много общался, построил настоящий архитектурный гимн операм Вагнера. Прекрасный Neuschwanstein (Нойшвайштайн), что в переводе значит «Новый лебединый утес».
Снейп замолчал, но Гарри, завороженный его глубоким голосом и красотой рассказа, продолжал как наяву видеть удивительный лебединый замок - белый, со вздымающейся к небу башней-шеей. Замерший, наподобие гордой птицы, имя которой он носил, у самого берега озера, как бы любующийся своим отражением в безмятежном зеркале ярко-синей водной глади. Откуда в его голове возникла эта картина? Такая четкая, как будто молодой человек на самом деле побывал в тех местах. Аврор мысленным усилием прогнал наваждение, и возмущенно посмотрел на Снейпа. Он больше не был тем неспособным к защите сознания мальчиком, которого профессор зельеварения безуспешно пытался учить окклюменции. А то, что в данный момент он поддерживает лишь самую слабую из ментальных защит, еще не является приглашением лезть к нему в голову. И Гарри, демонстративно глядя в глаза Мастеру Зелий, установил вокруг своего сознания непроходимую ни для какого лигиллиментора стену.
Неожиданно зельевар поднялся, и прошел к одному из тех глухих шкафов, открыть которые у молодого человека не получалось.
- Хотите выпить? - спросил Снейп, доставая из этого шкафа два бокала и
бутылку огневиски.
- Спасибо, - Гарри принял от зельевара наполненный золотистой жидкостью бокал, и поудобнее устроился на диване.
«Интересно, это стоит понимать, как одобрение моих успехов в окклюменции?» - мысленно посмеиваясь, подумал аврор. Действительно, ситуация была более чем забавной. Расскажи кто-нибудь Гарри еще этим утром, что он будет пить со Снейпом огневиски, молодой человек просто покрутил бы пальцем у виска.
А между тем, чудеса этого вечера еще не закончились. И следующие несколько часов аврор и Мастер Зелий провели в гостиной перед зажженным камином, разговаривая о классической музыке и легендах, положенных в основу многих опер. Вернее было бы сказать, что Снейп рассказывал, а Гарри удивлялся, восторгался, задавал вопросы. Даже с главным врачом из Святого Мунго ему не было так интересно, как сейчас, рядом с этим удивительным, совершенно непредсказуемым человеком, которого когда-то он считал своим врагом №1. И - подумать только - ненавидел сильнее, чем Волдеморта.
А позже, уже лежа в кровати в своей комнате на втором этаже, Гарри подумал, что это был один из самых интересных и счастливым вечеров в его жизни. Настораживало только то, кто именно был его собеседник.
Глава 8
На следующее утро Гарри проснулся в необыкновенно хорошем настроении. И это несмотря на то, что в последнем приснившемся ему сне, он видел Снейпа. Или, наоборот - благодаря этому? На самом деле та нелепая картинка, что сохранилась в сознании молодого человека после пробуждения, просто не могла не радовать. Одетый в темно-бордовую с желтым кантом мантию, бывший декан Слизерина - уже одно это привело бы в восторг любого гриффиндорца. А ведь в добавление к этому Снейп - уф, даже вспоминать смешно - был увешан разнообразными драгоценностями не хуже, чем рождественская елка - игрушками.
Посмеиваясь над собственным разыгравшимся воображением, Гарри энергично совершил свой утренний туалет, и направился на кухню готовить завтрак.
За все то время, что аврор жил в доме в тупике Прядильщиков, зельевар еще ни разу не присоединялся к нему за едой - если, конечно, не принимать во внимание вчерашнего распития огневиски - и все же молодой человек упорно продолжал каждый день готовить на двоих. Снейп если не хочет, может не есть, но уж в несоблюдении Договора Гарри обвинить никто не сможет.
