Чем занималась? Трахалась с твоим парнем в раздевалке, а потом всю ночь не спала, думая об этом.
Я не произнесла этого вслух. Не смогла. Даже ради того, чтобы стереть с ее лица наглую ухмылку. Сказать о том, что снова была с Захаром — это словно признаться в своем поражении. Не могу.
— Не доросла ты еще до таких рассказов, — улыбнулась ласково, — так что сиди и тискай своего ненаглядного, а то он у тебя что-то совсем пригорюнился.
Мерз перестал щелкать ручкой и медленно поднял на меня взгляд. Тяжелый, пробирающий насквозь, до самых костей. Мне стало жарко. Во рту пересохло, в ушах зашумело. Я просто тонула в этом чертовом взгляде, захлебывалась, снова и снова вспоминая.
Ирка ничего не заметила.
— Завидно? Завидуй молча!
Завидно? Да я придушить ее готова за то, что сидит, по-хозяйски прильнув к его плечу. Это не зависть. Это ревность. Черная, злая, кровожадная. И совершенно бессмысленная.
— Конечно, завидую, — ослепительно улыбнулась блондинке, — прямо рыдаю каждый день. В перерывах между важными делами.
Внутри меня клокочет, но снаружи я все та же Оса. Наглая. Непробиваемая. С которой все, как с гуся вода. Моя маска. Мой щит. Я не умею быть слабой на людях.
От дальнейших разговоров спас телефон. Звонила Алла, приглашала в гости сегодня вечером. Я отошла в сторону, прикрывая динамик ладошкой, чтобы никто не подслушивал, а когда вернулась, преподаватель уже пришел.
— У нас сегодня последняя лабораторная. Открывайте практикум на странице сто двадцать четыре. Делитесь на пары — и вперед.
Вот и все объяснение. Этот товарищ никогда особо не заморачивался. Выдал задание и уткнулся в книгу, а дальше сами, как хотите.
— У меня нет пары, — произнесла я, — можно выполнять одной?
— Можно, но…
— Извините. Я торопился изо всех сил, но опоздал, — в лабораторию ввалился Марк. Как всегда развеселый, шальной и совсем не раскаивающийся по поводу опоздания.
— А вот и ваша пара, — улыбнулся мне преподаватель и указал рукой на парня, — видите, как здорово. Вам повезло.
— Еще как, — протянула сквозь зубы, — а можно я все-таки одна?
— Парами! — раздался глухой ответ, и на этом все. Никакого сочувствия.
Волшин тем временем плюхнулся на стул рядом со мной и, улыбаясь самодовольным котярой, произнес:
— Осипова, с тобой, что ли, лабу будем делать? Учти, я тупых не люблю!
— И как же ты тогда сам себя терпишь? — сердито уставилась на него.
— С трудом, — хохотнул парень и нагло подмигнул.
Как же мне все надоело.
***
— Мерз! — Марк гаркнул на всю лабораторию, так что я на месте подскочила и чуть не выронила из рук кювету с раствором. Меранов обернулся и хмуро посмотрел на приятеля. — Зря вчера не пришел! Здорово было.
— Не сомневаюсь, — глухо отозвался Захар.
— Ты уже нашел того, кто тебя подставил? — Волшин никак не мог угомониться.
— Нет.
Вот тут я откровенно удивилась. Надо же, Меранов не сказал, что это была я. Что ж, теперь у нас на одну общую грязную тайну больше.
— А я бы из-под земли достал. Нашел бы и вы*бал по полной!
Я снова чуть не уронила ячейку.
В принципе, так и есть. И нашел, и вы*бал — все как надо, все строго по плану.
Мерз исподлобья посмотрел на Марка и отвернулся, так больше ничего и не сказав, а я всеми силами старалась удержать на лице невозмутимое выражение, что было сложно, ибо внезапно накатили воспоминания.
Кювета не вставлялась.
— Иди сюда, Волшин, — обратилась к своему горе-напарнику.
— Что тебе надо, милая? — эта наглая скотина тут же потянула ко мне свои лапы. — Любви и ласки захотелось?
— Объясни мне, почему я все делаю, а ты сидишь и языком треплешь?
— Мужчин беречь надо. Вдруг война, а я уставший.
Придурок. Насильно впихнула ему в руки стеклянную емкость.
— Вот это вставь сюда! — указала пальцем на нужное место.
— Я могу и не то вставить, — многозначительно повел бровями.
— Делай давай! — цыкнула на него, всеми силами стараясь не оборачиваться, потому что спиной ощущала чужой взгляд. Злой, холодный.
— Ладно, как скажешь, командирша! — хмыкнул парень, шагнул к прибору, начал туда запихивать стеклянную деталь с усердием бестолкового носорога.
Три секунды — и кювета разбилась, а ее содержимое растеклось по столу.
— Волшин! — зарычала я. — Вот скажи мне, ты тупой?!
— Что у вас тут произошло? — услышав звон бьющейся стеклянной посуды, лаборант мигом оказалась рядом с нами. — Кто разбил?
— Он, — я обличающе ткнула пальцем в Марка.
— Я вас запишу, молодой человек!
— Записывайте! — он лениво повел плечами.
— Вы не подпишете обходной лист, пока не рассчитаетесь за разбитую посуду, — человек в белом халате грозно сверкнул очами и решительно направился к своему столу. Там лежала толстая замызганная тетрадка, в которую он записывал провинившихся.
— Обязательно, — Волшин поднял взгляд к потолку и передразнил бедного лаборанта, — зануда.
— Ты, не зануда, — я подошла к нему ближе, — иди, бери еще одну. Мы без нее лабу не сделаем!
— Давай, ты ее возьмешь? — тут же предложил Волшин.
— Ты разбил, ты и бери!
— Ты злая, — проговорил он с наигранно обиженным видом.
— А у тебя руки из жопы! Иди быстро! — припечатала я, чувствуя, что еще немного — и начну пинаться и кусаться. Достался же напарничек!
Через пять минут слегка потрепанный Марк, получивший солидную порцию нравоучений от лаборанта, вернулся, неся в руках новую ячейку.
— Я сама! — вырвала ее у него из рук. — Ты будешь следить за секундомером! Справишься? Или тебе надо объяснить?
— Ну все, Оса разошлась, — рассмеялся он.
Как же он меня раздражал! Так бы и прибила!
Подойдя к прибору, я обнаружила, что Мерз стоит, привалившись боком к лабораторному столу и, сложив руки на груди, хмуро смотрит на нас. Ну и что опять ему не так? Я глянула на него нагло, с вызовом, и занялась делом. Спустя несколько минут кювета благополучно оказалась на своем месте, я нажала на кнопку, и процесс начался.
Эксперимент шел долго. Почти час. Я следила за прибором и записывала числа в тетрадь, а Волшин смотрел за секундомером и подавал знаки, когда надо снимать показания. Больше я ему ничего доверить не могла, иначе пришлось бы переделывать.
— Ты такая мягонькая, — вскоре он совсем спекся и бесцеремонно прилег мне на плечо, — я полежу тут маленько.
— Я сейчас тебе ручку в глаз воткну!
— Злая! Злая, Оса!
— Следи за временем! — снова напомнила Волшину, который откровенно скучал.
— Да слежу я, слежу, — проворчал парень и тут же встрепенулся и рявкнул на всю лабораторию. — Народ! У нас ведь день группы должен быть! Последний!
— Точно! — поддержал его рыжий, а спустя минуту и остальные начали бубнить и кудахтать, как куры во дворе.
Я только недовольно головой мотнула и отобрала у Марка секундомер. Никакого от него толка! Самой надежнее.
— Предлагаю в последний раз собраться в общаге, чтобы было что вспомнить! — выдал один из умников.
Предложение было воспринято с огромным энтузиазмом. Одногруппники начали шумно обсуждать, где, как, во сколько и что с собой нести. Бедный лаборант пытался их утихомирить, но всем было на него глубоко плевать.
Я продолжала работать. Меня их дни группы вообще не интересовали.
Они договорились на следующий четверг семь вечера, и я невольно порадовалась, что именно в это время обычно зависаю в тренажерном зале.
— Оса, прости, не приглашаю, — ухмыльнулся Марк.
— Нечего ей там делать, — тут же встряла Ирка, — эта вечеринка только для своих.
— Больно надо, — небрежно отмахнулась я.
— Нет, лично я не против, если ты придешь, — Волшин схватил меня за плечи и с пошлой улыбкой подтянул себе под бок, — но, боюсь, наша скромная тусовка тебя разочарует. Разве что мы найдем себе какое-то интересное занятие.
— Если ты меня сейчас не отпустишь, то день группы тебе не грозит.
