— Но почему?
— Я помешал?
Я вышел из тени, сжимая за спиной руки с конвертом. Фотографии наверняка помялись, но мне было плевать. Всевышний свидетель, я бы постоял подольше, не прерывая разговор, если бы они не затронули запретную тему. Азан расплылся в теплой улыбке, словно не кричал только что на сына с разъяренной гримасой на старческом лице, а Джахид равнодушно окинул меня темными глазами и отвернулся.
— Ох, шейх Карим. Вы нас напугали. Рад снова вас видеть.
Не могу сказать того же, учитывая услышанный разговор.
– Вы что-то хотели?
– Пришел за подписанным экземпляром договора.
Азан равнодушно подошел к столу, подхватил папку, которую я принес сегодня, и протянул ее мне. С подписью. Я мысленно усмехнулся, когда мужчина придержал пальцами папку, прежде чем отдать ее мне, словно хватался за последнюю соломинку. Мы с дядей дали достаточно отступных, но их оказалось недостаточно, раз они взяли деньги у собственной дочери.
– Спасибо.
Больше им сказать было нечего, Аллах лучше меня знал, как сложится их судьба. Он все предопределил за нас.
Я вышел из кабинета, попутно сообщим Хакиму о своих планах на ближайшие пять минут. Роллс Ройс ожидал у дверей Бурдж Халифа, я почти вышел из прохлады в абсолютную жару, но притормозил, когда сзади выкрикнули:
– Шейх Карим.
Я развернулся и встретился с запыхавшимся Джахидом.
– Позаботьтесь об Амине, пожалуйста.
Правда? Об этом меня просил мужчина, обокравший собственную сестру? Мужчина, который позволил пожертвовать девушке всем ради собственного блага? Сам сказал, они испортили ей жизнь, которая только начиналась. Я, как никто другой, к своим тридцати усвоил, что в этот период девушки расцветали, как роза. Но, если за ними не ухаживать и не поливать, они уколют шипами, оставив в твоем сердце дырку.
– Почему ты просишь меня об этом?
– Потому что она моя сестра. Она много старалась, чтобы поступить в университет, долго уговаривала отца отпустить со мной в Лондон, и сейчас все бросила ради нашего благополучия. Не бросайте ее.
– Это я сам решу.
Я развернулся и сел в машину, не выслушав ни его доводы, ни выкрики, ни просьбы остановиться и послушать его. Подонок. Всевышний зря послал такого отвратительного старшего брата. Я резко стукнул по подлокотнику от злости.
– Ваше высочество? – мой водитель со страхом в глазах посмотрел в зеркало заднего вида.
– Все в порядке. Едем.
Всю дорогу я злился, и даже скорость не успокаивала меня. Злился на Джахида, на ее отвратительного отца. На себя.
Потому что я тот самый брат-подонок, предавший свою младшую сестру…
Глава 26
Аллах, прошу тебя, помоги мне выжить в этом браке и найти свое место под солнцем.
Защити меня от равнодушных решений мужа, как ты пытался защитить меня от гнева мачехи.
Защити…
Следующие несколько дней я спускалась к завтраку с опаской. Я боялась застать на себе грозные глаза мужа, Аишу с детьми, или того хуже — Хусейна в одном банном халате без намеков на стеснение. Я старалась лишний раз не выходить из комнаты.
Только сегодня после намаза я решилась выйти на пляж и посмотреть лекции от профессора Макнила на ноутбуке. Карим как-то упоминал, что эта часть пляжа частная и никто бы меня не побеспокоил. Огромный навес, под которым я лежала, спасал меня от солнечных лучей и покраснений на коже. Мама ещё в детстве говорила, чтобы я постоянно использовала солнцезащитный крем, ибо моя бледная кожа по местным меркам могла сильно покраснеть.
Здесь я могла подумать о жизни, которой нет…
О своих отношениях с мужем, о настоящем, о будущем. О том, как перестать себя чувствовать тенью в тучной абайе и платке. Не человеком, не девушкой и даже не женой. Я ломалась. Я сдавалась. Шейх Карим сломал бы меня, если бы я не тянулась за последнюю ниточку здравости – за свои лекции.
Он хотел развод. Он несчастен. Я не подарю ему детей, Аллах свидетель, не такой жизни я желала для себя, он тоже. Может, мне действительно попросить развод? Его признают действительным, да и Кариму нужна другая жена. Более правильная, которая нарожаем ему детей и будет терпеть его родственников и гулянки в хамаме с Хусейном.
Не я.
Но от этой мысли у меня появлялась боль в груди, словно мой организм противился этому. Физика? Мистика? Или это и есть…
— Что смотришь?
Я вздрогнула от неожиданности и закрыла крышку ноутбука. Аллах! Сердце вот-вот выскочит из груди. Нельзя так пугать. Даже не стала задаваться вопросом, кто мог так неожиданно меня побеспокоить: я узнала сразу же знакомый тяжелый аромат и подняла глаза на Карима в бело-золотистой кандуре и белой куфии на голове. Он что, перенял привычку тихо подходить у своего кота и заставать людей врасплох?
Вдруг ему не понравится, что я смотрела лекции? Вдруг он снова ранит меня? Обидит? Сделает все, чтобы забрать остатки надежды и здравости…
Магический золотисто-карий взгляд шейха, который он гипнотизировал меня, спустился на крышку ноутбука.
— Ты прищемила палец?
— Ай!
И правда. Если бы он не сказал, я бы и не заметила, настолько сильно я испугалась прихода мужа. Легкая боль в среднем пальце правой руки внезапно пронзила меня насквозь. Я еле вытащила его оттуда и увидела, как он постепенно краснел около кутикулы.
— Фатима, принеси лед.
— Да, господин.
Каким образом служанка так быстро прибежала к нам? На пляже я не видела никого за последние несколько часов.
— Больно?
— Нет, все хорошо.
Карим присел рядом и пытался взять меня за правую ладонь, но я отшатнулась от него. Я словно подсознательно боялась обжечься о него. Боялась, что он снова обвинит меня во всех грехах, как неделю назад.
Снова причинит боль, от которой мне станет плохо…
— Дай, приложу, — он взял ледяной компресс, который принесла служанка, но я сама потянулась за ним.
— Не надо, я сама. Я…
Наши пальцы соприкоснулись над миской со льдом, и я снова убрала от него руку. Отшатнулась. Позволила ему помочь. Я потерплю несколько минут, пока он будет охлаждать средний палец. Палец, который я в глубине души жаждала показать ему тогда, неделю назад.
Харам! Такое нельзя говорить о муже. Мне не стоило думать об этом. Ни о пальце, ни о жесте, ни о мурашках, которые блуждали по моей коже, как только он коснулся меня.
— Я был груб с тобой. Извини. Я не должен был говорить о разводе неделю назад.
— А я надеялась, ты дашь мне развод.
Карим усмехнулся, словно я сказала какую-то ерунду, а не правду.
– Не стоит надеяться на неосуществимое Аллахом.
— А я надеялась, ты дашь мне развод.
Карим усмехнулся, словно я сказала какую-то ерунду, а не правду.
– Не стоит надеяться на неосуществимое Аллахом.
Он что, не задумывался о разводе? Женился бы на другой, и через девять месяцев стал бы счастливым папочкой и мужем. Сам говорил, что лучше бы женился на Хайе, а не на мне. Она наверняка была бы счастлива такому повороту событий.
— Расскажешь было у тебя на ноутбуке?
— Н-ничего.
— Я видел цифры и коды на экране. Что это было?
— Я же говорю, ничего.
Ему не стоило показывать мои лекции. Карим ясно объяснил, что он против моей учебы.
— Амина, — он пронзительно взглянул на меня. — Тебе нечего бояться рядом со мной и не стоит ничего скрывать.
— Ты дал понять, что мы с тобой чужие.
— Я не хочу быть для тебя чужим.
Но ты уже чужой…
— Я хочу понять твою позицию.
Ты никогда меня не поймёшь…
— Покажи мне, Амина. Покажи мне себя…
Мягкий тон, располагающий к доверию, нежность в бархатистых нотках, тепло в золотистых глаза, которые засверкали в лучах солнца, едва касающихся шейха.
Почему я чувствовала подвох в его словах? Напряжение в душе не оставляло меня ни на секунду, а воздух застрял в горле. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я так долго ждала, мечтала, чтобы хотя бы муж понял, чем я занималась и чего хочу добиться для нашей страны. Было поздно, мои надежды на взаимопонимание умерли, а кроме подвоха я ничего более не ощущала.
