До боли стискиваю зубы, понимая, что на ней нет белья.
- Чувствуешь? – шептала Арина, водя моими же пальцами по влажным складкам. Расставила ноги шире и подалась бёдрами ко мне. – И ради этого ты готов отказаться от семьи? Подумай, Серёжа. Хорошо подумай… Это? – выдохнула она со стоном, буквально насаживаясь на мои пальцы. - Или твоя семья? Сын, жена…
Одёрнул руку и, как ошпаренный оттолкнулся к противоположной стенке лифта.
- Вали, - кивнул я в сторону открывшихся створок, старательно избегая смотреть на Арину.
- Вот видишь, как всё просто оказалось, - хмыкнула девчонка и босиком вышла из лифта.
Вдавив палец в кнопку с номером своего этажа, я, сам того не контролирую, снова и снова наносил удары по стенке лифта, оставляя вмятины.
Сердце колотило в груди, кровь шумела в ушах, а мир, как в центрифуге, переворачивался с ног на голову, где сам я терял равновесие.
Чтобы не сводить с ума еще и жену окровавленным, сбитым кулаком я сразу прошёл в ванную, где холодной водой смыл кровь. В отражении в зеркале над раковиной на меня смотрел тот, кого я не узнавал. Кто это? Кем я стал за последние годы? В кого превратился и чего, вообще, хочу от жизни, кроме механических движений и такой же механической жизни? Фальшивые эмоции, фальшивое удовольствие от работы, которая когда-то была мечтой, фальшивое счастье, к которому осталась только привычка…
Что со мной не так? Где я сломался и почему?
Из ванной комнаты вышел только тогда, когда остановилось кровотечение, а сам я смог успокоиться и показаться жене.
Наташа мыла кружки у раковины, но моё приближение заметила.
Сев на стул за нашим обеденным столом, я смотрел на её спину и мысленно крутил в голове варианты того, что нужно сказать, чтобы сгладить угол, который заострила Арина.
- Она очень красивая, - произнесла вдруг Наташа так спокойно, будто пересказывала серию какого-то своего сериала. – Клеопатра, наверное, была такой же.
- Не знаю… - нервно дёрнул я головой и нахмурился. – Обычная.
- У тебя с ней что-нибудь было? – так же спокойно спросила Наташа, продолжая намывать кружку, которой из-за пены почти не было видно.
- Нет.
- А ты хотел?
- Да, - ответил я, не задумываясь.
Глядя сейчас на жену, которой никогда не врал, я понял, что хочу быть с ней честным до конца. Не хочу быть тем, кто будет трахать всё живое за её спиной. Не хочу, чтобы из-за меня она стала той, над кем будут насмехаться и бить в спину.
- Чемодан в прихожей, в шкафу. Я придумаю, что сказать сыну, - произнесла Наташа отстраненно.
- Наташа…
- Чемодан в прихожей.
Глава 22. Арина
Неужели тихие, скромные девочки живут именно так изо дня в день? За что они наказывают сами себя?
На часах ещё не было и десяти вечера, но я уже приняла душ, почистила зубки, забралась в постель и вместо телефона почитала книгу.
Если хорошие девочки живут такой жизнью добровольно изо дня в день, то я, похоже, наказывала себя. Или попросту пряталась. Как мышь или крыса.
Я понимала, что можно было поступить куда деликатнее, но, как обычно, приняла радикальные меры, вместо того, чтобы просто поговорить с Сергеем и обозначить свою позицию раз и навсегда.
Возможно, дело в том, что говорить с Сергеем нереально. Из нас обоих явно улетучивается адекватность, стоит нам только оказаться рядом. На смену разуму приходят животные инстинкты, влечение, страсть и похоть, а эти качества обитают только в темных подворотнях сознания – там, куда приличный разум в наглаженном костюмчике не заглянет никогда.
Стало ли мне легче от того, что я сделала?
Да. И нет.
Да – потому что я однозначно отшила от себя женатого мужчину, у которого помимо жены имеется еще и сын, очень на него похожий.
Нет – потому что я однозначно отшила от себя Сергея.
Мне б голову полечить, что ли…
Отложив книгу на прикроватную тумбочку, я выключила свет настольной лампы. Перекатилась на бок, подтянула одеяло до подбородка и посмотрела на пустующую детскую кровать передо мной. если бы там была Настя, моя племянница, она бы, наверняка, начала изображать монстра, а я сделала бы вид, что испугалась.
Но моя сестра и Настя сейчас отлично проводят время в доме её отца. Мне же остаётся только познать все «прелести» взрослой жизни.
Раньше я думала, что ничего сложного в самостоятельности нет. Я ждала её. Я хотела побыть взрослой и пожить одной, иногда в тайне мечтала о том, как перееду куда-нибудь и буду жить одна. Чтобы рядом не было ни сестры, ни её дочки. Просто одна. Классно же, когда никто не стоит над душой, не учит жизни, не подталкивает в нужном направлении? Я же сама знаю, как мне лучше! Эй, отстаньте!
Но, лёжа сейчас в полном одиночестве на постели, в обнимку со своими коленями, я хотела только одного – чтобы всё было как раньше. Хочу, чтобы Ру отчитывала меня за позднее возвращение домой или за то, что я плохо ем. Хочу, чтобы мелкая Настюха упирала кулачки в бока и, пародируя свою маму, тоже отчитывала меня, хмуря свои мелкие бровки, но при этом совершенно не понимая, в чем вся соль.
Раньше я думала, что у меня нет семьи, ведь семью, в которой есть только я, сестра и племянница, нельзя назвать настоящей. Но сейчас, в одиночестве, до меня доходило понимание того, что настоящее семь, чем моя, и быть не может.
Я снова посмотрела на часы и снова поняла, что быть хорошей девочкой – не мой вариант.
Но и такой же плохой, как при визите к Сергею домой, я тоже больше не хочу быть.
Поэтому сегодня я вновь решила прогуляться до клуба, в котором виделась с Робом. Я уже приходила к нему четыре дня назад сразу после того, как заявилась к Сергею, но Роба в клубе не было.
Я просто хотела извиниться. По большому счёту, он хороший парень, а по лицу получил совершенно незаслуженно.
Сергей, конечно, извиняться перед ним не станет ни при каких обстоятельствах, но я чувствовала угрызения совести перед парнем.
Поэтому, лихо выскочив из-под одеяла, я собралась в клуб. В этот раз для того, чтобы просто поговорить с Робом.
В клубе я пробыла около получаса прежде чем увидела Роба, спускающегося со второго этажа клуба вместе с какой-то слегка потрепанной девушкой. Ну, хоть у кого-то всё хорошо.
Роберт подошёл к бару и заказал себе просто виски. Я подсела рядом.
- Привет, - выронила я, покрутив в руке свой стакан с колой со льдом. Роб в ответ только неясно усмехнулся, предпочтя сделать вид, что не узнал меня или не заметил. – Слушай, прости. Ты не должен был быть во всё это замешан.
- Во что «это»? Что это за хрен был? – наконец, посмотрел на меня Роб и в его взгляде не оказалось ни капли дружелюбия.
- Скажем так, мой бывший.
- Нехуйственные у тебя бывшие, Арина. Целый хозяин адвокатской конторы.
- Ну, всякие ситуации бывают, - ответила я расплывчато, желая разгрузить обстановку шуткой-минуткой. – А это твоя новая девушка? – спросила я, кивнув в сторону девчонки, которая, похоже, рассказывала своим подружкам, как Роб только что поимел её в кабинете отца.
- Уже бывшая, - бросил Роб небрежно. – Ревнуешь? – глянул он на меня.
- Прости, но нет, - поджала я виновато губы.
- Настолько похуй, что аж стыдно? – усмехнулся Роб и, наконец-то, соизволил повернуться ко мне и заглянуть в глаза. За четыре дня синяк под его глазом уже стал зеленоватым, а от раны на губе почти ничего не осталось.
- Ну, типа того, - пожала я плечами и забрала у него стакан с виски, перелила в свой стакан с колой и обратно, смешав напитки и разлив их в наши стаканы. – Но зато теперь мы сможем дружить. Иногда. Часто я по клубам не хожу.
- Дружить? – вскинул Роб брови. – Я не смогу дружить с девчонкой, которую хочу жёстко трахать.
- Ой! – поморщилась я нарочито. – Знаем мы твоё «жёстко трахать». Если бы не я, ты бы, вообще, никогда не узнал, что это такое. Ты даже в нужную дырку с первого раза попасть не смог.
