Оставшимся слугам я представила Сейма начальником охраны. После того, как его люди быстро и четко обыскали каждого, выходящего из дома, досмотрели их вещи, и изъяли оттуда якобы случайно попавшие предметы обихода, то все стали смотреть на Сейма с опасением. Наведя кое — какой порядок в доме, отдала распоряжение, чтобы мне приготовили ванну, а ужин подали в спальню, и отправилась перебарывать свой страх. Самое тяжелое оказалось войти в спальню, нахлынули воспоминания, но я быстро откинула их, повторяя про себя, что барона больше нет и я уже не та невинная девочка, которую он избивал и унижал. Сейчас, по прошествии стольких лет, я вижу массу возможностей и способов, как можно было отомстить барону. Ведь я могла бы его убить еще до нашего замужества, причем выдать все это за несчастный случай.
Я стояла посредине спальни и думала о том, что не хочу жить прошлым, что именно здесь у меня есть шанс его перечеркнуть. Обернулась, собираясь позвать Сейма, но он и так стоял у меня за спиной, привалившись к дверному косяку.
— Ты еще не выбрал себе спальню? — улыбнулась мужчине.
— Выбрал, моя госпожа, но она уже занята вами, — Сейм продолжал играть роль учтивого слуги.
— Хм, ты сегодня знатно постарался, мой верный страж, — решила подыграть Сейму. — Какую награду ты бы хотел получить?
— Лучшая моя награда — это ты, любимая, — мужчина в два шага преодолел разделяющее нас пространство, прижал к груди и поцеловал. Я ответила, радуясь тому, что он не ушел, что он еще какое‑то время побудет со мной. И неважно, что будет дальше, у меня останется память об этих днях и сны с Лансом, мой маленький мир, который поможет сохранить себя, невзирая на испытания судьбы.
Неделя до первого бала, на котором я должна буду предстать перед королем, пролетела незаметно. Все мои дни были расписаны по минутам: портниха, башмачник, учитель танцев, учитель этикета, они сменяли друг друга и к вечеру я уже валилась с ног. Но я была обязана выглядеть на приеме достойно, королевский двор очень щепетилен к условностям и традициям. А ночи я посвятила Сейму, столько в них было страсти и нежности, что каждый рассвет я встречала с улыбкой на устах. Правда она тут же меркла, когда я вспоминала, что еще один день, из отпущенных нам судьбой, прошел.
У Сейма тоже находились занятия днем, он посвятил свое время бумагам и дому. Он выяснил, что дворецкий все‑таки воровал и не мало, так же нашел припрятанные деньги и драгоценности. Скорее всего, ценности принадлежали барону, помню, как он нацепил все родовые драгоценности на меня перед свадьбой, но на меня это не произвело впечатления. Барон был дико зол и наша брачная ночь выдалась запоминающейся, причем настолько, что и три года спустя я не могу ее забыть, хоть и страстно этого желаю. Куда он дел все те золотые украшения, не знаю, думаю, спрятал в сейф, а дворецкий или кто‑то другой, смог его найти и открыть. Потом мы уехали в поместье, там он вдоволь мог издеваться надо мной, не боясь, что на него донесут. По закону, жена являлась собственностью мужа, он мог делать с ней, что хочет. Но было ограничение, женщина обязана была подарить супругу наследника, а королю верноподданного. И если доказали бы, что забавы барона пагубно сказываются на моем здоровье, его бы казнили, а мне нашли нового мужа. Почему так, я не знаю. Поговаривали, что король не выносит тех, кто избивает женщин, поэтому у него всегда может найти защиту обиженная жена. Но обвинения должны быть подкреплены доказательствами, иначе женщине грозил монастырь или тюрьма за клевету. Я в "хорошего короля" не верила, мне казалось, что это просто удобный способ убирать неугодных людей. Сделал ложное обвинения на кого‑нибудь, а его титул отдал нужному человеку. Или любимчику короля надоела старая жена, ее тут же обвиняли в клевете на мужа, и ссылали в один из дальних монастырей.
Поэтому я с особым тщанием собиралась на бал. В первую очередь, даже до платья, я купила себе одно чудодейственное успокоительное, чтобы не нервничать на приеме. Сейму говорить об этом не стала, у женщины должны быть свои маленькие секреты. Аптекарь клялся, что травяной сбор проверен и у него есть постоянные покупатели на него, привыканий и головных болей не вызывает. Обещал легкую расслабленность, и загадочность во взгляде. Я попробовала дома одну дозу, сильного эффекта не заметила, поэтому перед балом решила выпить двойную, спрятав порошок в клатч. Я собиралась принять его перед самым выездом, но пришлось раньше. Увидев платье, в котором мне предстояло танцевать на балу и завлекать потенциальных женихов, я покрылась холодным потом. О нет, оно было восхитительным, изумительным, бесподобным, но дико неприличным, с полностью открытой спиной и плечами. К нему шла прозрачная накидка из тончайших шелковых нитей, она напоминала паутинку с капельками росы, застывших на переплетениях нитей. Накидка ничего не скрывала, скорее, наоборот, вызывала желание ее снять и прикоснуться к обнаженной коже. Портниха ахала и охала от восхищения, она делала комплименты моей тоненькой фигуре, идеальной коже, волосам, которые будут замечательно смотреться с таким платьем. Я тоже самой себя нравилась, в этом платье и в туфлях на каблуках, я уже не выглядела маленькой девочкой. В зеркале отражалась хрупкая красивая девушка, ей бы чуть больше уверенности в себе, и все было бы хорошо. Но одна мысль, что мне придется танцевать с разными мужчинами, и они все будут касаться моей кожи, вызывала панику и оторопь. Но другого платья у меня не было, а не пойти на этот прием я не могла. Поэтом, достав из коробочки успокоительное, я распорядилась принести мне стакан воды. Тот порошок, что в клатче, я решила не трогать, вдруг нервы у меня от одной дозы не успокоятся, тогда приму еще. Травы подействовали, но слабовато, хотя руки перестали дрожать, а взгляд лихорадочно метаться.
Потом пришел черед волос и макияжа, его я попросила сделать поярче, мне было комфортнее прятаться за "маской". Волосы уложили кольцами и волнами, воткнули букетик живых цветов и перья райской птицы.
— Ты потрясающе красива, — прошептал Сейм подходя ко мне со спины и целуя в шею. Я стояла напротив зеркала и не узнавала себя.
— Мне страшно, Сейм, — столь же тихо ответила ему. — Я не хочу туда идти. О придворных балах рассказывают всякого, а если женщины приходят туда в подобных платьях, то не так уж слухи и лгут.
— А я не хочу тебя туда отпускать, мой солнечный цветочек, — еще раз поцеловал меня мужчина. — Но я не вижу другого выхода. Сверр тобой очень заинтересовался, поэтому замужество для тебя сейчас самый лучший выход.
— Значит, так? — горечь обиды затопила сердце. — Сказал бы сразу, что наигрался…
