Я не вижу, но чувствую, как горит моё лицо, — глаза Марата прожигают недовольно и зло, он пытается сдержать все эмоции, что бушуют внутри у него. Мне не надо говорить о том, что он испытывает в данное мгновение — я просто чувствую это. Не знаю, как и почему, но чувствую.
— Да. Всё хорошо. Просто упала и слегка ударилась спиной. Не стоит беспокоиться, — уголки моих губ слегка приподнялись, давая понять, что со мной действительно всё хорошо, и это не стоит такого внимания, чтобы вызывать скорую.
Рядом раздаётся приглушённый, злой рык, и я поворачиваю голову в сторону звука, встречаясь с яростными глазами, в которых сейчас сплошная чернота. Она тягучая, тёмная, дымкой обволакивает, будто желая затянуть в свой омут.
— Тимур, можешь ехать домой. Обо всё остальном мы поговорим завтра, — не сказал, а, скорее, прорычал Марат, не отрывая своего недовольного взгляда от меня. Впрочем, я тоже смотрела на него, не отрываясь.
Я тут же задрожала, немного опасаясь оставаться с ним один на один. Я не знаю, что у него на уме, и что он собирается со мной делать. Но в том, что опять будет отчитывать, почему-то не сомневаюсь. Знаю, что смогу дать отпор ему. Не физически, а словесно, но это только разозлит его ещё сильнее.
Знаю, что лучше не дёргать тигра за его длинные, но такие притягательные усы. Но, чёрт возьми, ничего поделать с собой не могу. Мне нравится его злить, выводить из себя, хоть пока это и не заканчивалось ничем хорошим.
Скажете, что глупая — так я не спорю и соглашусь с вами. Не нужно злить дикого зверя, который в сотню раз сильнее вас. Но у меня не получается по-другому.
— Хорошо, — слышу голос Тимура за спиной у мужа. — Завтра встретимся, — говорит, направляясь мимо нас к выходу из дома. Уже ближе к двери добавляет: — Не пугай девочку. Будь поласковее.
— Тебя забыл спросить, как вести себя со своей женой, — зло рычит Марат, а я неосознанно тяну руку к нему. Касаюсь напряжённой руки, слегка сжимаю, чтобы отвлечь его от Тимура, который на реплику друга только хмыкнул и, открыв дверь, скрылся из поля нашего видения.
И вот мы остались с мужем вдвоём. Тишина окутала дом и нас. Зверев посмотрел на меня. Меж бровей пролегла хмурая складка, отчего захотелось провести по ней пальцем, чтобы разгладить её.
В этот момент я не понимала всех своих чувств, которые навалились на меня, словно снежная лавина. Их так много, что меня кидает из стороны в сторону.
То мне хочется обнять его и успокоить. То скрыться, убежать от него как можно дальше, чтобы никогда не видеть, не касаться. То вновь рождаются те тёплые чувства, когда он так близко, что хочется утонуть в них, с головой погрузиться в этот водоворот. То чувствую страх, который скрючивает всё внутри меня.
И я не могу понять себя. Но ещё больше не понимаю этого мужчину, который навис надо мной как грозная скала. Он смотрит проникновенно, твёрдо и серьёзно. В его глазах я вижу какую-то боль и сомнения, которые терзают его изо дня в день.
Что мне делать?..
Я не знаю. И даже сердце молчит. Не хочет отвечать на мои вопросы. Но разум говорит — бежать. Бежать как можно дальше и не оглядываться, не возвращаться, как бы ни тянуло меня обратно. Как бы ни смотрели — в самую душу, разрывая меня на части.
— Аврора, — произносит моё имя Марат и замолкает. Прикрывает глаза. Желваки на его скулах ходят ходуном, а руки сжаты в кулаки настолько сильно, что от запястий вверх по руке выступают вены.
Он сильно напряжён. Хочет что-то сказать. И видно, что ничего хорошего, но сдерживает своего зверя, который рвётся наружу, желая исцарапать всю меня.
— С тобой действительно всё хорошо? — выдыхает сухо, но глаз не открывает.
Отдёргиваю от него руку, словно обожглась. Отвожу взгляд.
— Со мной действительно всё хорошо. Не стоит так переживать. Хотя это и невозможно, — последние слова выдыхаю еле слышно. Скорее, шепчу себе под нос, но Зверев слышит.
Один рывок — и его пальцы смыкаются у меня на подбородке. Он ощутимо надавливает и поворачивает моё лицо к себе, чтобы столкнуться со мной взглядом.
— Что за чушь ты несёшь? — злой рык мне в губы, когда он наклоняется ко мне ближе. — Что ты в голову себе вбила? Или это сделали твои родители?
— О чём ты говоришь?
— О том, как ты себя ведёшь. О том, что говоришь, будто я тебя купил, как какую-то куклу. Словно за долги, — с каждым произнесённым им словом чернота в его глазах разрастается, становится глубже и страшнее, пока наконец не затапливает полностью всю радужку.
— А это разве не так? — задаю один из интересующих меня вопросов.
— Не так, — его ладони обхватывают мои скулы, притягивая к себе ближе. Настолько, что даже дышать становится тяжелее от этой близости. — Я никогда бы не посмел тебя купить, Аврора, — шепчет, чуть поглаживая большими пальцами кожу на лице.
— Тогда ответь мне — зачем я тебе нужна? Хватит меня мучить. Ты разве не видишь, что со мной творится, Марат? — тянусь, заглядывая в его глаза.
В одну секунду его взгляд становится чуть теплее.
— Не плачь, — тихо шепчет. И только когда он говорит — я чувствую, что по моим щекам текут слёзы, которые он тут же вытирает. — Не плачь. Я никогда не причиню тебе вреда, Аврора. Только не тебе.
И как же мне хочется верить его словам! Ему. Его глазам, в которых искрится клятвенное заверение, что его слова не пустой звук, и он действительно никогда меня не обидит. Впрочем, и другим не даст меня в обиду.
И, черт возьми, как хочется в это верить и наконец расслабиться, а не быть в постоянном напряжении, ожидая от жизни мощных ударов в спину, от которых мои ноги подкосятся так, что я упаду, не в силах больше подняться.
Но в то же время я до жути боюсь довериться. Довериться — и быть преданной. Панический страх предательства прочно поселился в моём сердце и никак не хочет уходить. Растаять в пучине той нежности и защищённости, что вижу, чувствую в каждом жесте Марата. В его глазах решимость защитить меня от всего на свете. Даже от меня самой, если это потребуется.
Я все так же чувствую, как по моим щекам текут солёные слёзы боли и страха. Но сталкиваясь с жёсткими пальцами мужчины, тут же пропадают, смахиваются с моего лица. И смотрю, смотрю в эти потемневшие радужки, в которых видится тёмная ночь, которая поглотила тот свет, который ещё теплился внутри робкой надеждой. Они заволакивают, опьяняют, затягивают в свои сети, не желая кому бы то ни было отдавать тебя.
И мне почему-то уже не страшно.
Сейчас я не ощущаю ни толики страха перед диким зверем, который навис надо мной словно грозная скала. И это меня удивляет. Потому что после всего, что со мной произошло, я должна ощущать страх, панику, как это было ещё некоторое время назад, от той силы, что накрыла меня тёмной пеленой. Она исходит от Марата.
В нем чувствует настолько мощная сила и власть, что по коже ползут мурашки, а дыхание сбивается, стоит только непроизвольно сделать вдох и попытаться раствориться в его взгляде.
Не замечаю, как моя рука тянется к лицу мужчины и накрывает ладонью правую щеку, слегка погладив подушечками пальцев кожу. Тёмный туман в глазах Марата заволакивается пеленой, но не чёрной, а словно прозрачной, в которой чувствуется некое тепло. Но лишь на мгновение я чувствую его.
В следующую секунду оно испаряется, его взгляд вновь оказывается чернее самой ночи, и мне опять становится немного не по себе. Отдергиваю руку от лица Зверева, и тьма поглощает все до краёв в глазах мужа, не давая распространиться теплу.
Но мне не дают отодвинуть руку достаточно далеко — Марат обхватывает запястье своей рукой и вновь тянет на себя, возвращая мою ладонь на то место, где она была мгновение назад.
— Никогда не бойся меня, — слышу его шёпот, который проникает в меня своим туманом, заволакивая.
— Я не боюсь тебя, — повторяю те же слова, что были сказаны неделю назад в наш первый с ним разговор, когда мужчина пришёл к нам домой на ужин.
— И не надо, — выдыхает, не выпуская из цепкого захвата моё запястье.
