нет.
«Ну как это тебя нет?! — захотелось крикнуть мне. — Ты же вот тут! Дышишь в трубку, злишься, отчитываешь меня. И даже ничего не говоря о себе, ты все равно говоришь. Пусть и не словами!»
Но я сдержалась. Если бы я сейчас начала орать, Эл бы просто положил трубку. Отчего-то я знала это так четко, будто ругалась с ним не в первый раз.
Вдох-выдох, еще вдох, еще выдох. Успокаиваемся, Дина, успокаиваемся.
— Ты есть. И я тебе доверяю, — тихо сказала я. — Ты сделал для меня столько, что я не знаю, чем и как смогу расплатиться. И продолжаешь делать. Я просто пытаюсь, чтобы это не было игрой в одни ворота. Пытаюсь сделать что-то приятное и тебе тоже. Поэтому и спрашиваю. Не потому, что хочу тебя контролировать или влюбить в себя.
— Возможно, ты просто этого не осознаешь, — в голосе Эла все еще звучала враждебность.
— А по поводу благодарности… Ты делаешь мне приятное, когда выполняешь мои просьбы — в рамках обговоренной заранее игры. Этого более чем достаточно. Все, хватит разговоров. Напиши, когда будешь готова созвониться и попробовать вибраторы. Пока.
— Подожди! — Мне почему-то было жизненно важно не заканчивать наш разговор так. — А мы можем тогда нашу следующую встречу посвятить не мне, а тебе?
— Зачем? — искренне не понял Эл. — Мы же чередуемся, чтобы было все честно. И сейчас твоя очередь.
— Считай это моим извинением за то, что полезла к тебе с вопросами. Внеочередное выполнение твоих эротических фантазий, м? Как тебе?
— И эта девочка еще будет мне говорить, что у нее и в мыслях нет уложить меня к своим ногам, — пробормотал Эл, но уже совсем не так зло, как до этого. — Ладно, за язык я тебя не тянул. Предложила — давай. Я не дурак от такого отказываться. Напиши, как будешь готова, и я скажу тебе, что хочу в этот раз.
— Хорошо. Ты… не злишься?
— Злюсь, — вздохнул Эл. — Но уже не на тебя. Ладно, пока.
И, как обычно, первым положил трубку.
Через три дня я вышла утром из своего подъезда и поехала в универ. Все было как обычно: серая ноябрьская муть, осторожный шаг, чтобы не искупать в грязи светлые ботинки, тяжесть сумки на плече, ветер, который норовил забраться под юбку и холодил кожу даже под плотными колготками. В общем, все как всегда, кроме одного — небольшой голубой штучки у меня в трусах. Магнитное крепление надежно удерживало ее на нужном месте так, чтобы мягкий силикон касался клитора. Небольшое давление на нежную чувствительную точку пока не вызывало возбуждения, но в животе все равно что-то сладко сжималось, будто предчувствуя удовольствие.
Но гораздо больше физических ощущений меня будоражила мысль о том, что в любой момент эта штучка может завибрировать, и как я тогда буду себя ощущать — неизвестно. Мы ее даже не опробовали заранее: Эл сказал, что так будет интереснее. Эта игрушка, оказывается, может управляться на расстоянии через специальное приложение, и вчера я своими руками вбила туда пароль, давая Элу неограниченный доступ. Сегодня, пока я не вернусь домой, он сможет ее включать и выключать, когда захочет. И переключать режимы. А я… я…
Я рвано, коротко выдохнула. Щеки загорелись — то ли от ледяного ветра, то ли от жарких грязных мыслей. Занятно, что фантазии Эла почти всегда основаны на контроле, а еще занятнее, что мне это, похоже, нравится. Во всяком случае заводит не на шутку.
Я была настолько взбудоражена, что едва не проехала свою остановку: проскочила сквозь почти закрывшиеся двери, вся взъерошенная, красная, а потом долго стояла, восстанавливая дыхание. Достала зеркальце, поправила прическу, мазнула пуховкой с пудрой по щекам, чтобы скрыть румянец, потом взяла влажную салфетку и тщательно протерла ботинки, чтобы даже мелких брызгов грязи не было. Никому и в голову не должно прийти, что я ехала сюда на общественном транспорте, а не на такси. И уж, конечно, никто не должен догадаться, что за интересную штучку я с собой принесла. В трусах. Практически контрабандой.
Перед тем, как заходить в аудиторию, я еще раз проверила телефон.
«Надень наушник, чтобы ты могла слышать мой голос тогда, когда я захочу»
Я послушно достала из футляра один наушник и вставила его в ухо, закрыв волосами. Практически незаметно, если не приглядываться.
«Хорошего тебе дня, Дина. Хорошего интересного дня»
Еще и издевается, сволочь такая. Впрочем, я же сама напросилась.
Терпение явно не было главной добродетелью Эла, потому что уже через двадцать минут после начала пары я ощутила вибрацию — осторожную, слабую, скорее раздражающую, чем приносящую удовольствие. Это было терпимо, я даже продолжала слушать и воспринимать лекцию, пока голубенькая штучка нежно касалась меня в самой чувствительной точке, и от этого по всему телу расходились осторожные мягкие волны тепла, словно круги по воде от брошенного камешка. Еще минут через двадцать я начала ерзать, потому что легкая вибрация как будто разгоняла чувствительность, заставляя приливать кровь к промежности, и это уже ощущалось не так безобидно. Но буквально за несколько секунд до того, как это стало бы мешать, вибрация вдруг прекратилась.
Я облегченно выдохнула, рассчитывая на некоторый отдых, но растревоженная плоть не желала успокаиваться, наливаясь сладкой тяжестью, словно спелый плод. Потребовалось еще половина пары, чтобы возбуждение ушло, хотя я подозревала, что оно не пропало окончательно, а затаилось внутри, готовое в любую секунду выбраться наружу.
Перемена прошло спокойно, но как только началась вторая пара, вибрация вернулась. На более сильном режиме. И да, я была права — тело разогналось до состояния «хочу» намного, намного быстрее, чем в первый раз! Я неосознанно пыталась сжать сильнее ноги, чтобы притереться клитором к вибрирующей пластине и получить удовлетворение, но не получалось. К тому же, я сидела на паре, посреди аудитории, полной студентов, и не могла привлекать к себе лишнее внимание.
По виску медленно поползла капелька пота, шея сзади под волосами взмокла. Я с трудом сдерживалась, мне хотелось или выключить эту хрень, или пойти уже подрочить и не мучить себя. Но я держалась.
В ухе тихонько загудел звонок, и, черт возьми, я знала, кто это. Стараясь быть незаметной, дважды коснулась края наушника, принимая вызов, и почти задохнулась, когда голос Эла тягучим медом проник в мое ухо и прокатился горячей волной по позвоночнику:
— Привет, моя хорошая. Ммм, как бы
