Как долбанный истукан Миура стояла и пялилась в след уезжающего автомобиля, пока он не скрылся из виду. От мысли, что она видит Осаму с другой девушкой, спустя каких-то жалких четыре недели, за которые она думала, что либо отъедет на тот свет, либо свихнется, стало невыносимо смешно. Девушку накрыл пробирающий смех, и она расхохоталась во весь голос, эхом раздаваясь по улице. Айрис плакала и смеялась одновременно, так, что ей уже не хватало воздуха. Истерика накатила с неистовой силой, и девушка уже не могла остановиться. Задыхаясь от нехватки кислорода, Миура упала на асфальт, упираясь ладонями в землю, и продолжала содрогаться от смеха, одновременно с этим глотая слезы.
— Айрис! — закричала Минори. И, наспех обувшись, побежала к дочери. Женщина опустилась на колени и обняла ее, крепко прижимая к груди. После чего отстранилась и со всей силы влепила ей пощечину, приводя в чувства. И это помогло.
От звонкого удара по онемевшей половине лица девушка смогла набрать в легкие побольше воздуха и медленно его выдохнуть.
— Дыши, мать твою! — разразилась Минори. Женщина поднялась, отряхивая подол своей поношенной годами юбки, и протянула дочери руку. — Поднимайся и иди в дом. Никуда ты в таком состоянии не поедешь, — это и было всем ее проявлением любви и заботы.
Айрис коснулась сухой теплой ладони и встала на ноги, по привычке опуская стыдливый взгляд. Минори всем сердцем презирала людей, и в ее глазах читалось лишь отвращение. Айрис показалось, что мать прикладывала немалые усилия, чтобы вновь не зарядить ей пощечину уже по другой щеке.
— Чего стоишь? Иди, говорю, в дом, — уже флегматично повторила женщина.
Сил сопротивляться не осталось. И Айрис, словно утенок, поплелась за матерью, возвращаясь в ненавистный ей дом.
— Может, вина? — предложила женщина.
— У меня терапия, — бессильно повторила девушка. И вспомнила, что ей как раз нужно принять таблетку.
— А что насчет Томаса? — невозмутимо спросила Минори. — Сын Ямато. Красивый парень, статный.
— Ты надо мной издеваешься? — Айрис с ногами забралась на продавленный старый диван и подложила подушку под спину.
— Наоборот, — отрезала женщина. — С ним все твои печали уйдут в забытье. Так это и работает, — она перевела на дочь полный энтузиазма взгляд. — Давай я просто дам ему твой номер. Это же ни к чему не обязывает. Пообщаетесь, а там как пойдет. — она села рядом с дочерью. — Ты всегда сторонилась себе подобных, но очень даже зря. Просто попробуй, Айрис. От природы не уйдешь.
— Ты оставишь меня в покое, если я соглашусь?
— Да, конечно, — закивала Минори. — Знаю, я была хреновой матерью. Но я люблю тебя. И приложу все усилия, чтобы стать хорошей бабушк…
— Это уже невыносимо! — сквозь зубы прошипела Айрис. — Я еду домой.
Не слушая ее дальнейшей болтовни, девушка оперативно обулась, накинула пиджак и ушла прочь, в привычной себе манере хлопнув дверью.
***Дазай не появлялся здесь с того момента, как Айрис попыталась стереть ему часть воспоминаний. Самых важных в его жизни воспоминаний. После чего и без того убогая жизнь бесповоротно пошла под откос. Едва ли он успел оправиться от расставания, как судьба подкинула ему очередной подарок — погиб его близкий друг. Смерть Одасаку окончательно подкосила парня, но в то же время проложила вектор дальнейшего существования. Именно существования, потому что никак иначе это безвольное течение жизни назвать не получится.
В родительском доме было невероятно больно находиться в одиночестве. Застоявшийся пыльный воздух навевал воспоминания, от которых хотелось в очередной раз вскрыть себе вены или наглотаться таблеток. Но Дазай здесь был не за этим. Ему нужно было тихое и спокойное место, о котором никто не знает. И где никто не потревожит. Парень поднялся на второй этаж и прошел в кабинет покойного отца.
Помещение было не особо просторным, но в нем имелся большой стол и кресло. То, что нужно. Осаму достал ноутбук, выложил на стол бумажные папки с чертежами и записями, что успел набросать на скорую руку. И приступил к делу. К делу, от которого зависело куда большее, чем любая человеческая жизнь. На кону стояла жизнь Айрис. А точнее, ее смерть, до которой оставалось не так уж и много времени. Если ничего не изменится.
Уйдя с головой в расследование, Дазай просидел так до самого вечера. Опомнился лишь тогда, когда на телефон пришло уведомление:
«Заеду за тобой через полчаса. Будь готов».
Осаму отложил в сторону все изученные материалы и, закрыв кабинет на ключ, прошел на кухню. Взгляд упал на глиняную вазу, стоявшую на подоконнике, как в то же мгновение яркой вспышкой его накрыли воспоминания:
— Это тебе! — лучезарно улыбнулась Айрис, протягивая ему еще теплую вазу. — Сама сделала! — от широкой улыбки на ее щеках образовались милые ямочки.
— Очень даже неплохо, — он улыбнулся в ответ, перехватывая свой подарок.
— В смысле? — возмутилась Миура. — Неплохо? Да она на высшем уровне, знаешь ли!
— Да шучу я, — он нежно поцеловал девушку в лоб. — Мне нравится.
— Я там послание тебе оставила, снизу, — Дазай заинтригованно перевернул вазу и прочитал буквы, выведенные аккуратным красивым почерком: «Я люблю тебя, Дазай Осаму!»
— А словами сказать слабо? — он бросил на нее пронзительный ожидающий взгляд, и девушка тут же залилась румянцем.
— Ничего мне не слабо, — фыркнула она.
— Тогда скажи.
— Люблю, — еле слышно прошептала Айрис. — И всегда буду любить.
За ее милое личико в этот момент Дазай был готов продать душу самому дьяволу. За ее веснушки, за ямочки на щеках, за ее скромную сдержанность и невероятную нежность.
— Я тоже тебя люблю, — он довольно выдохнул. — Больше всего на свете.
Айрис посмотрела в окно: на улице начало смеркаться. А это означало всегда одно: ей пора домой.
— Поздно уже, — протянула девушка.
— Останься, — предложил Дазай.
— И что я матери скажу? — она застенчиво потупила взгляд. — У меня даже подруг нет, к которым я могла бы отпроситься.
— Скажи, что появились, — Осаму состроил умоляющий взгляд. — Тем более у тебя зачет скоро. Соври, что готовиться будете.
— Ладно, — кивнула Миура и потянулась к телефону, чтобы отпроситься.
С горем пополам, но Минори все-таки дала заветное разрешение. Это был первый раз, когда они остались наедине, к тому же и у него дома. До этого гуляли либо в парке, либо… Да нигде они, кроме парка и не были, потому что Айрис фиг куда вытащишь, ведь везде нужны деньги, а проводить время за его счет девушка ни в какую не хотела.
Свет был везде выключен, что создавало близкую интимную атмосферу. Лишь фонарь со двора ненавязчиво пробивался сквозь легкую занавеску, едва освещая комнату. Айрис лежала у Дазая на коленях и медленно водила пальцами по его запястью. Ей было хорошо и неловко одновременно. Дазай ощущал это и умилялся ее реакции. Он ни к кому и никогда не испытывал такой нежности. Более того, парень даже не знал, что способен на подобные чувства. У него уже имелся некоторый опыт близости с женщинами. Как правило, дамы были старше него на пару-тройку лет, а все общение ограничивалось лишь сексом. Большее парню было неинтересно. Но с Айрис все обстояло иначе. Ее хотелось любить, заботиться и оберегать. Безусловно, он хотел большего, но настаивать и как либо склонять ее к близости не собирался. Он просто желал каждую секунду своей жизни проводить с ней рядом. Ощущать ее мягкие прикосновения на своей коже, смотреть в ее глаза, что затягивали словно омут, слушать ее бархатный голос, пробирающий до самого сердца. Ему было хорошо уже просто от того, что Миура была с ним.
Несмотря на свою скромность, к поцелуям Айрис относилась очень даже положительно. Первая, конечно же, не начинала. Зато инициативе Дазая всегда была рада.
Парень притянул ее к себе, касаясь сладких пухлых губ и слегка покусывая их, углубил поцелуй. Положил руку на ее плечо и пальцами опустился к выраженным ключицам, очерчивая их. Так долго, как сейчас, они еще никогда не целовались. И Дазай прилагал немалые над собой усилия, чтобы не зайти дальше. Миура совсем не вела себя так, будто была против продолжения. Скорее даже наоборот. Все ее поведение указывало на обратное. И это вводило в некоторый диссонанс. Что если она готова и хочет, но стесняется? Потому что именно так все и выглядело. Дазай опустил руку ниже и коснулся ее затвердевшего соска, что слишком заманчиво просвечивался сквозь тонкую футболку, которую он ей выдал. Дыхание Айрис участилось, и она распахнула глаза, встречаясь с ним помутневшим от желания взглядом. И тут же отстранилась, отворачиваясь в сторону, опуская в пол расширенные зрачки, заполненные какой-то животной страстью. Сейчас она была такой, какой Дазай ее еще никогда не видел. Присутствие Айрис сводило его с ума. Ее запах, ее прикосновения, ее страсть. Все это вводило в исступление. Заставляло терять самообладание.
