— Рисковать? Чем и ради чего?
— Так, ерунда! Я сказала глупость. Ты права. Мне самой хотелось изменить свою жизнь, поэтому-то я и стала у него работать.
— Вот именно! И не забывай об этом, дорогая! Кстати, раз уж мы заговорили об этом, позволь мне спросить: это верно, что он хочет снять продолжение фильма «Темная тайна»?
— Да. Он работает над новой серией даже сейчас.
— И кто же сыграет роль главной героини?
— Он пока не решил. Это одна из проблем, которые его серьезно беспокоят.
— И каков же сюжет?
— Я точно сама не знаю, Элла. Он не обсуждает такие вопросы со мной. — Харриет намеревалась поведать подруге кое-какие сокровенные мысли, но излишний восторг Эллы и желание побольше узнать о Льюисе насторожили ее. К тому же обсуждать с профессиональной актрисой подробности еще не снятой картины было опасно, они моментально стали бы известны всему Лондону, что вряд ли понравилось бы Льюису.
— Я жутко устала! — Элла легла на кровать и закрыла глаза. — Путешествие меня измотало, дороги забиты машинами, а салон моего автомобиля нагрелся так, что я едва не сварилась заживо.
— Прими ванну и ложись спать, — предложила ей Харриет. — Можешь встать, когда тебе вздумается. Завтрак мы готовим сами. Миссис Уэбстер, поставит перед твоей дверью поднос с чаем около восьми утра.
— Какая прелесть! Ты не понимаешь, какое счастье тебе привалило, подруга! — сказала Элла.
— Возможно, так оно и есть, — согласилась Харриет и вышла из комнаты.
Когда она вернулась в гостиную, где собрались после ужина Льюис, Эдмунд и Нелл, муж заметил:
— Ты не сказала, что Элла чертовски привлекательна.
— Но ты же знал, что она актриса. Мог бы догадаться!
— Разве все актрисы обязательно красавицы?
— А на меня она не произвела особого впечатления, — сказал Эдмунд.
— Она играла Титанию в спектакле Майка Китта по пьесе Шекспира, — сказал Льюис.
— Я слышала, что вторая сказочная королева, Оберон, затмила ее своей красотой, — заметила Нелл.
— А мой приятель утверждает, что Элла — значительно лучше ее, во всяком случае, сексуальнее, — сказал Льюис.
Харриет изумленно уставилась на мужа:
— Боже, кажется, она тебя покорила! Впрочем, ваша симпатия взаимна: она тоже в восторге от тебя, почти боготворит.
— Это свидетельствует о ее хорошем вкусе. О такой женщине не может втайне не мечтать любой мужчина!
— Разве я не говорила тебе, дорогой, что нужно быть осторожнее со своими тайными желаниями? — тихо сказала Харриет.
— Да, верно. Я совершенно забыл об этом. Пожалуй, я наведаюсь в местный паб, — вздохнув, заявил Льюис.
— У тебя там назначена встреча с Марком?
— Нет, просто хочу выпить с местными жителями. Это поможет мне получше узнать здешнюю ситуацию, проникнуться духом этой местности. Кто-нибудь желает составить мне компанию?
— Я бы с удовольствием посетила английский паб. Может быть, напитки скрасят мне впечатления от запеканки, — сказала Нелл.
— А ты, Эдмунд? — спросил Льюис.
— Для меня там нет ничего нового, — покачал головой Эдмунд. — Как, впрочем, и для Харриет, насколько я понимаю. Сыграем-ка лучше в кости, Харриет. Или в карты.
У Харриет пересохло во рту и бешено заколотилось сердце.
— Да, с удовольствием. В пабах всегда шумно и накурено, я не люблю проводить там вечера, — сказала она.
— Как хотите, — непринужденно сказал Льюис. — Только не ссорьтесь!
Едва лишь шум мотора отъезжающего автомобиля стих, Харриет и Эдмунд посмотрели друг на друга, и Эдмунд протянул ей руку:
— Пошли в спальню, нам пора узнать друг друга получше.
— А как же Элла? — забеспокоилась Харриет.
— Она наверняка крепко спит. Может быть, ты передумала?
— Нет, конечно же!
Он облегченно вздохнул:
— Ты не будешь разочарована, уверяю тебя.
Она молча последовала за ним наверх. Когда они вошли в спальню, Эдмунд сел на край кровати и сказал:
— Скажи, пожалуйста, Харриет, чего ты хочешь от меня?
— Разве это не ясно? — Она начала было расстегивать пуговицы на платье, но он поспешно остановил ее:
— Не торопись раздеваться! Сначала скажи, что именно ты хочешь получить от меня!
— Я ничего не хочу, кроме секса.
— Ты любишь Льюиса, верно?
— Разумеется.
— В таком случае почему ты сейчас со мной?
Харриет сделала глубокий вдох, прежде чем ответить. Она не хотела говорить о том, что их тайные встречи — часть режиссерского замысла, но и лгать ей тоже не хотелось.
— Ты необычный мужчина. В тебе есть нечто такое, что волнует и возбуждает меня. И мне кажется, что ты способен помочь мне лучше узнать самое себя, — наконец сказала она.
— Разве Льюис ничему тебя не научил? Что еще могу я тебе дать? — спросил Эдмунд.
— Дело в том, что Льюис влюблен в меня, а ты — нет. Это все упрощает.
— Ты права, — кивнул Эдмунд. — Кроме одного: ты можешь и заблуждаться на мой счет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Это не важно. Главное, что ты хочешь узнать с моей помощью больше о себе. А не боишься ли ты, что распадется твой союз с Льюисом? Ты сильно рискуешь.
— Льюис ничего не узнает. Откуда он может узнать о наших отношениях? Ведь ни я сама, ни ты ему не скажем.
— Возможно, что и это верно. Я принимаю твои объяснения. Теперь скажи: как далеко ты готова зайти?
Едва он это сказал, Харриет поняла, что именно эти слова ей и хотелось от него услышать, причем уже во время их первого тайного свидания. Он давал ей шанс либо принять его целиком, либо отвергнуть, и она знала, как поступит. Ее намерения обуславливались ее собственными тайными желаниями, не имеющими ничего общего со сценарием фильма Льюиса.
— Я готова на все, — отчетливо произнесла она.
Карие глаза Эдмунда вспыхнули, лицо потеплело. Ответ его удовлетворил.
— У меня такое ощущение, Харриет, что мы поладим. Теперь можешь раздеться, не будем терять время.
— Но есть еще одна проблема, — сказала она.
— Какая?
— Если в какой-то момент мне вздумается прекратить всю эту затею, я смогу это сделать?
— Естественно, сможешь! — заверил он ее.
Харриет ему не поверила, однако желание испытать ощущение опасности, риска, зыбкости и дать волю всем своим сокровенным фантазиям взяло верх над сомнениями в искренности его слов. Она улыбнулась и разделась.
Как только они остались нагими, Эдмунд достал из туалетного столика баночку с ароматным вазелином и, взяв из нее немного содержимого, начал покрывать им ее живот и ягодицы.
— Наклонись вперед и коснись пальцами ступней, — приказал он и, как только она исполнила приказ, обильно смазал вазелином промежность и анус.
Харриет затрепетала от возбуждения, Эдмунд хранил невозмутимость. Но когда он разрешил ей выпрямиться и повернуться к нему лицом, она увидела, что ошибалась — об этом красноречиво свидетельствовал его детородный орган.
