– Во даёт! Спирт компотом запивает, – радостно засмеялся веснушчатый. – А на закуску – яблоки с грушами.
– А вы знаете, что такое коктейль "Светофор"? – спросил Хома, обводя взглядом по очереди всех сотрапезников, включая Аполлона, который уже успел прийти в себя.
– Ладно, рассказывай. Чего тянешь? – вместе с вопросом прожевал кусок котлеты чернявый.
– Обожди, дай закусить.
Хома закинул в рот остатки котлеты, вытер тарелку кусочком хлеба и тоже отправил его в рот.
– Значит так, – наконец произнёс он, – наливаем в стакан на одну треть томатного соку…
– А-а-а… Знаю. Это "Кровавая Мэри" называется, – нетерпеливо перебил Хому чернявый.
– Сам ты кровавая Мэри, Бочонок, – беззлобно ответствовал Хома, – не перебивай. Наливаем, значит, на треть стакана томатного соку. Потом вливаем туда аккуратненько желток с яйца, а сверху потихоньку, чтоб не перемешивалось, наливаем спирту или водки… лучше, конечно, спирту… и капаем…
Тут Хома интригующе, в предвкушении грядущего эффекта, опять обвёл взглядом всю компанию.
– …И капаем туда каплю зелёнки.
– А на хрена зелёнка? Ты что, Хома, того?.. Первый раз слышу, чтоб зелёнку пили. Сам – было дело, когда-то припекло – так лосьон какой-то у бабы выпил, – чернявый вдруг заржал, – ты ж потом зелёным гавном срать будешь.
– Мозги у тебя ни хрена не соображают, Бочонок. Ты ж только каплю на полстакана водки капаешь. Для цвету. Получается светофор: сверху зелёный, в середине жёлтый, внизу красный. И пить удобно: выпиваешь сто грамм и следом закусываешь яйцом и томатным соком, – Хома улыбнулся, – а главное, красиво.
Веснушчатый и чернявый по прозвищу Бочонок удовлетворённо хмыкнули.
– Только у светофора всё наоборот, – как бы прикидывая что-то, заметил веснушчатый, – сверху-то красный, а зелёный внизу… Ты, Хома, когда права получать будешь, не забудь эту истину.
– А мне и забывать нечего, я и без тебя знаю. Ты прикинь, соломенная твоя башка, когда ты его в рот опрокидываешь, тут и получается всё как надо.
Все трое дружно заржали. Аполлон тоже засмеялся. После выпитого спирта с минералкой внутри у него было тепло, а снаружи спокойно, наконец, и весело.
– А вы знаете, что гады немцы придумали? – продолжил он тему, так неожиданно заданную его действиями по восстановлению перехваченного дыхания, случайно услышанной на вокзале в Москве шуткой.
– Что? – в один голос вопросили все трое.
– Изобрели такой порошок: всыпаешь его в стакан холодной воды, размешиваешь, и у тебя на глазах получается пиво – цвет, пена под потолок…
Тут настала очередь поддатого Аполлона заговорщически обвести своих слушателей взглядом.
– А-а-а, слышал. Концентрат называется, – протянул веснушчатый. – Где-то в газете читал, кажись.
Тут Аполлон ещё раз обвёл всех посоловевшим взглядом и поставил победоносную точку:
– А в осадок – вот такая таранка выпадает, – он ткнул пальцем в лежащую на столе общипанную рыбину.
Парни проводили внимательными взглядами движение его руки, в недоумении уставились на рыбий полу-скелет. Наступила короткая пауза. Все переваривали сказанное, сопровождённое указанным. Потом захохотали, оценив, наконец, шутку.
– Вот заливает, – воскликнул сквозь смех веснушчатый и доброжелательно спросил, – тебя как звать-то?
– Аполлон, – слегка заплетающимся языком ответил Аполлон.
– Американец… – не то утверждая, не то спрашивая, уставился на него мутными глазами Бочонок.
У Аполлона похолодело в груди – "вычислили уже". Он невольно осмотрел себя с ног до головы.
Пока Аполлон соображал в слегка растерянном, побледневшем виде, что ответить на столь проницательное замечание Бочонка, веснушчатый, спокойно отхлебнув пива, обратился к Бочонку:
– А чё американец-то?
– Ну как же. Ты что, совсем неграмотный, что ли? – у Бочонка уже заплетался язык, и он немного заикался, быстро проговаривая слова. – У нас ракеты – "Восток", "Восход", "Союз", а у американцев какие?.. "Аполлон". А ещё эта стыковка "Аполлон" – "Союз"…
– А-а-а, и правда.
– Слушай, Аполлон, ты приезжий, что ли? – спросил Хома, окинув Аполлона оценивающим взглядом с головы до ног.
Аполлон кивнул. Он уже понял, почему его назвали американцем, и успокоился. Даже развеселился – как, оказывается, всё просто и логично. И как он только сам не догадался про эти ракеты.
– Откуда? – допытывался Хома.
– Из Закидонска, – ответил Аполлон, как его учил на инструктаже толстый этнограф, и как значилось в его документах.
– В гости приехал, или по делам?
– Чё ты, Хома, к человеку пристал, как банный лист к жопе? – безразлично-риторически произнёс Бочонок.
– Обожди, – отмахнулся от него Хома. – В отпуск, что ли?
– Да так, проездом, – Аполлон немного растерялся перед неожиданными вопросами, – еду к родственникам, может, там на работу устроюсь получше, – вспомнил он наставления толстяка из этнографического общества.
– А ты кто по специальности? – продолжал допрос Хома.
– Жур… – у Аполлона чуть не вырвалось: "журналист", но он вовремя спохватился, в напряжённом раздумье посмотрел на Хому.
– Журавли у вас водятся? – наконец радостно спросил он.
Хома изумлённо уставился на Аполлона:
– А на хрен тебе журавли?
– Люблю журавлей, – ещё радостнее ответил Аполлон.
– Водятся, – Хома шумно вздохнул, – на болоте под лесопилкой – хоть жопой жри!.. И аистов до хрена. Любишь аистов?
Хома доверительно наклонился к Аполлону.
– Люблю… Они детей приносят, – простодушно улыбаясь, ответствовал тот.
– Ладно, – Хома похлопал Аполлона своей теннисной ракеткой по руке. – Так кто ты по специальности-то?
– Шофёр, – наконец вспомнил инструкцию Аполлон.
– О! – воскликнул Хома, победоносно посмотрел на Бочонка, как бы вопрошая: "ну что я говорил?", и продолжил анкетирование:
– А давно баранку крутишь?
– К-какую баранку?
– Ну, руль.
О! Ещё бы! Наверное, ему не было ещё и семи, когда отец дал ему прокатиться на стареньком "Форде".
– Да уж лет семь, – прикинул по имевшимся у него советским водительским правам Аполлон.
– А права у тебя с собой? Трудовая?
– Конечно.
– Слушай, Аполлон, – Хома придвинул к нему стул, – нам на завод как раз хороший шофёр нужен. На спиртовоз. Вон, как Перепелиное Яечко.
Он кивнул на веснушчатого, который потягивал пиво, закусывал его таранкой и улыбался.
Сразу два пункта из этой короткой информации задели слегка подзатуманенный рассудок Аполлона. "Индеец", – сообразил он по поводу Перепелиного Яечка и чуть не воскликнул: "Земляк!". Но вместо этого, слава богу, обрадовано переспросил насчёт второго пункта:
