Как будто я опять в школе. Тише воды, ниже травы. Даже на музыке пела так, чтобы не выделяться. И что теперь? Я разговариваю с парнем, для которого работать со звездами — хлеб.
— Давай сразу к делу, — он смотрит на наручные часы. — Где училась?
— На экономическом, — в голову очень некстати лезет куча дурацких мыслей.
Отвожу глаза.
Свет софитов, известность, толпы поклонников и… такая манящая, прекрасная музыка. А с другой стороны вседозволенность, разврат, мерзкие скандалы. Только бы он по моему взгляду не прочел, что я курсе…
Выдыхаю, когда мы с преподавателем встречаемся взглядами.
Роман опускает голову. Кажется, глаза мне прятать поздно.
— То есть, даже начального образования нет? — говорит гость, разворачиваясь к инструменту.
Видимо, он решил замять неловкую паузу.
— Не-а… — я прикусываю губу.
— Сольфеджио, вокал — слова незнакомые? — слышу я из-за его спины.
— Да.
— Работы непочатый край, — Роман открывает клавиши. — Понятно. Даниил сказал мне, что открыл новое дарование. В общем-то, попробовать можно…
Я перемещаюсь к инструменту и рассматриваю Романа. Я привыкла к тому, что мужчина не может быть творческим, чутким, мягким… Таким. Вспоминаю слова Даниила про мою привычную жизнь. Для меня слишком естественно, что сильный пол груб и безжалостен. Но ведь существует и другая сторона медали.
— Я буду играть, а ты пой, — Роман вздыхает. — Хочу оценить диапазон.
Я сбиваюсь. Голос дрожит. Тогда Роман морщится и закрывает клавиши. Какое-то время он задумчиво барабанит пальцами по коленям.
— Все плохо? — осмеливаюсь уточнить у него я.
Он кивает и поднимает голову.
— С неуверенностью что будем делать? Алин, ты вот так не сможешь выйти в зал. Есть очень много талантливых девочек. Все они поют по каким-нибудь зачуханным барам или хуже того, по кухням. Для мам и бабушек, может быть, еще для пары подруг. Они возможно куда более редкие таланты, чем те, кого ты видела по телевизору. Знаешь, что отличает звезд?
Я несмело киваю.
— Желание зубами вгрызаться в успех. Если надо прийти на званый вечер в бикини, она будет в нем блистать.
Роман встает из-за рояля.
— Алин, если ты не готова, нам лучше не тратить время. У меня сейчас не самый простой период.
Мне становится обидно едва ли не до слез. Петь — мечта, которую считали глупостью все мои близкие.
— Шансов нет? — осмеливаюсь я.
Роман протирает глаза.
— Если будешь так себя вести, то да. Ты меня боишься! А я даже матом при женщинах не ругался никогда. Что будет, когда на тебя разом станут смотреть несколько десятков человек?
Я неожиданно ощущаю злость на всех тех, кто раньше меня отталкивал.
— То есть мне надо танцевать в бикини, чтобы на меня смотрели?
— К примеру, — Роман встает.
— Это пошло!
— Так устроена эстрада. Слух и голос у тебя в наличии, но…
— Я не собираюсь валяться в грязи, — вырывается у меня. — Чтобы привлекать к себе внимание! Влезать в разный разврат, как некоторые!
Он высоко поднимает брови.
— Это ты сейчас про что?
Я опускаю глаза.
— Тоже читала статьи про меня? — Роман театрально закатывает глаза и заворачивает к выходу.
Я нагоняю его в прихожей и молча подаю куртку.
— Простите!
Он хмыкает, завязывая на ботинках шнурки.
— Да ничего.
Потом останавливается и смотрит мне в глаза.
— Скажи, зачем это нужно не Даниилу, а лично тебе?
— Детская мечта, — говорю я почти шепотом и понимаю, что только сейчас осмелилась признаться вслух.
Роман мгновение колеблется, а потом вынимает ручку и блокнот. Он быстро черкает номер.
— Я предлагаю тебе очень хорошо все взвесить. Ты права, мир шоу-бизнеса — клоака. Останешься хрупкой девочкой — тебя сожрут. Поэтому лучше не надо, но если все же решишь, тебе придется убедить меня, что ты готова работать над неуверенностью.
Я принимаю из его рук маленькую квадратную бумажку. Роман натягивает куртку и прощается.
Я остаюсь в квартире одна и думаю о том, чего мне надо в самом деле? В голове мелькает дом, семья. Пока между нами с Даниилом был только секс и довольно странная история, привязавшая нас друг к другу. Я не знаю, способны ли мы зажечь тот самый семейный очаг, о котором принято мечтать.
Мое уединение прерывает муж.
Даниил вихрем врывается на кухню, где я сижу над телефоном и зачем-то перебираю все новые сплетни, которые рождаются о нас со скоростью летящего с горы грязного снежного кома. Мерзость затягивает в себя, и я уже не уверена, что я действительно хороший человек.
В этот миг Даниил снимает меня с барного стула и, подхватив под ягодицы, кружит по кухне. Он едва скинул пальто. Я прикладываю ладони к его щекам все еще холодным от мороза и вдруг заражаюсь его азартом. Он потрясающе притягательный! Я соскучилась.
Целую мужа в губы.
Даниил роняет нас на диван, нетерпеливо стягивая с меня майку. Целует мою грудь.
— Как дела? — шепчу я, перебирая его волосы.
— Хорошо, — он отрывается только для того чтобы расстегнуть ремень брюк. — Я скучал.
Смеюсь, потому что наши мысли совпадают.
Он раздевает меня догола и отстраняется, разглядывая тело. С бывшим я стеснялась подобных сцен, но Даниил другой. Я вижу в его глазах восхищение и это как будто лечит мои раны.
— Шикарная девочка, — он гладит меня между ног рукой.
Я выгибаюсь навстречу, заводясь от самых легких его прикосновений, но потом вдруг остываю, когда в голове снова проносятся заголовки новостных изданий. Во многом они правы. По сути, нас связывает только секс. Я ловлю его голову руками.
— Что-то не так, Алин?
— Зачем это все?
Я не знаю, как объяснить ему.
— В Москве куча девушек, куда более…
— Что? — он смеется. — Красивых? Сексуальных?
— Хотя бы.
Даниил проводит рукой по моему животу.
— Нет, Алин. Ты просто этого не понимаешь, — он садится на край дивана, — ты как редкий алмаз.
Даниил касается моего подбородка рукой.
— Когда он валяется в куче глины, кто его видит? Но если камень огранить…
Даниил помогает мне подняться, и я смотрю на отражение наших обнаженных тел в стеклянной дверце шкафа. Мы как две античные статуи. Даниил придерживает мою голову рукой, так, что я вижу, что у меня длинная белая шея, высокая аккуратная грудь — я никогда раньше не задумывалась о том, что красива. Теперь я это ощущаю.
— Знаешь про Алену Водянову? — говорит муж. — Я слышал, она торговала на рынке, пока ее чудом не заметил кто-то из мира моды.
Я передергиваю плечами.
— Красивые женщины, к сожалению, иногда существуют среди тех, у кого абсолютно отбит нюх, — продолжает он. — И вянут. Потому что когда вокруг равнодушие, зачем цвести?
Он легонько щелкает меня по носу.
— Мужики слюнями изойдутся, когда я выведу тебя в свет.
Ну вот и ответ на мой вопрос: ему нужна звезда. Даниил не может быть женат на посредственности. Только за ту ли он меня принял?
Неловко свожу руки на груди. Муж наклоняется ко мне.
— Ты чего?
Я смотрю ему в глаза. Если я не готова выйти в свет, мне лучше тогда сразу же поставить здесь точку. Он хочет своей женщиной гордиться.
— Алин, — Даниил снова приподнимает мою голову пальцем. — Ты — то, что я искал все эти четыре года. Мой шанс начать новую жизнь. Я не собираюсь тобой пользоваться, я хочу служить тебе. Как служат прекрасной даме. Понимаешь? Ты моя принцесса. Только об этом еще не знает никто. Я тебя нашел.
Я смотрю ему в глаза.
Если подумать, я мечтала петь всю свою жизнь. Значит, я его всю жизнь ждала?
Впиваюсь поцелуем Даниилу в губы. Пусть будет так. В ответ он валит меня на диван, и я полностью отдаюсь во власть приятных ощущений.
Он трахает меня долго, так, будто хочет чтобы я принадлежала ему до конца. И я отдаюсь ему до последнего вздоха, вскрика. Я тоже хочу отвечать чем-то равноценным. Он дает мне тепло и нежность, я плачу верностью.
