ту, что еще даже не зародилась в теле нашей пары. Я желал прижать эту невозможную женщину к себе и не отпускать. И только понимание, что я прежде всего человек, а не зверь, сдерживало меня от опрометчивого поступка».
Мужчина осознавал, что нужно изучить свою пару, завоевать ее, не отпугнуть, влюбить в себя, а только после того, как она добровольно согласится стать его и провести с ним всю жизнь, обратить ее.
«Я был согласен на все, покидая Вику. А еще понял, что мне до безумия нравится ее лицо не строгое, хмурое и сосредоточенное, а озаренное улыбкой, милыми ямочками на щеках и торжествующим, хитрым небесным блеском глаз. Мне нравилось наблюдать за тем, как шоколадный десерт оставляет крошечные следы на ее пухлых губках. Было ужасным испытанием видеть, как ее юркий язычок тут же слизывал их. Искушение чистой воды».
Мужчина решил прямиком отправиться в типографию, сжимая в руках образец буклета. А потом наведаться в гильдию перевозок.
Вильяму хотелось выполнить любые просьбы Виктории лично, не поручая их помощникам. Ведь стоило только представить, как довольна она будет, внутри него самого рождалось нечто теплое и нежное.
Только вместо выполнения первого пункта договоренности (вовсе не откровенного вымогательства), Вильям заехал в ближайшую фарфоровую студию. Он хотел, чтобы его цветы стояли в вазе, а не… в кастрюле.
«Страшно представить, куда она поставит следующие мои цветы. В ведро? В банку?»
А потому он сейчас, как заправский хозяин выбирал комплект из дорогих и изящных ваз с цветочной росписью.
Стоит ли говорить о том какими глазами его провожали торговки? Думать о том, что кто-то мог не узнать его, не стоило. А, значит, уже к вечеру невероятные слухи о том, что глава тайной канцелярии лично выбирал фарфор, станут известны многим, и эта незначительная ситуация начнет обсуждаться в столичных гостинных.
Мужчина нахмурился. Не любил он становиться центром слухов и сплетен. Его бы воля он бы у всех брал заявления о неразглашении.
Он старался с терпением относиться к женской натуре, требовавшей перемыть кости не только подругам, но и малознакомым женщинам. Дать оценку поведению, придумать то, чего еще нет. Мужчины его круга смотрели на это снисходительного. Чем же еще заниматься женщинам, если учебе в академии они предпочитали подыскивать выгодную партию для брака, а личному увлечению и самореализации в нем — трату денег своих мужчин: отцов, братьев, мужей или любовников.
Именно поэтому Вильям в некотором роде даже радовался, что близко знакомые ему леди точно не станут ему парой.
Опустив бумажные свертки в багажник и уже было сев за руль, взгляд Вильяма наткнулся на ювелирный салон. Ноги сами его понесли туда. Мужчина даже не стал останавливать себя. И вместо обычного пожелания подыскать что-нибудь и завернуть с собой, он сам придирчиво изучил весь ассортимент, чем довел милую девушку до белого каления, перебирая все украшения и представляя, как они будут смотреться на тонкой и изящной шейке Виктории.
Потом он понял, что браслет мог бы тоже дополнить потрясающую картину и украсить его женщину. Он снова начал перебирать ювелирные шедевры, но не видел ничего подходящего. Казалось, ничего громоздкое и слишком сверкающее его женщине просто не подойдет или же она примет гарнитур и просто уберет в шкатулку, где комплект из рубинового и бриллиантового совершенства покроется пылью. Потом мужчина осознал, что никаких рубинов он не желает видеть на своей женщине. Они просто ей не подойдут. И снова начал перебирать комплекты, только исключительно из сапфиров, что должны были оттенить ее голубые глаза. К чистейшей синеве, играющей гранями сапфировой капле на тонкой, почти невидимой цепочке Вильям выбрал аккуратный плетеный браслет с бриллиантами и сапфирами, словно каплями росы, рассыпанными на белом золоте листочков.
«И кольцо! Мне определенно нужно выбрать еще и кольцо!» — мужчина развернулся на пороге, практически покидая ювелирный, и обратно зашел в салон. У кого-то нервно дернулся глаз.
В дверь раздался стук. Только в этот раз на пороге стояла не Сиена, а Лана ведь была ее очередь дежурить за стойкой администрации. На часах было одиннадцать вечера, и потому насколько растерянным и нервным было лицо моей работницы я поняла, что снова что-то случилось.
С тех пор как лорд Краспери сделал мне такое заманчивое предложение, от которого невозможно было отказаться, а перспективы сотрудничества с тайной канцелярией, открывали новые горизонты для бизнеса, прошло пару дней. Не знаю, выполнил ли он обязательства, на которые я вынудила его пойти, но вот то, что не стоит забывать о своих, я поняла уже спустя десять минут. Ровно столько понадобилось мне, чтобы переодеться из халата в строгий костюм и спуститься в центральный холл, где сидела на первый взгляд милая леди, явно потомственная аристократка.
Ровная спина, сиреневое плотное дорожное платье. Одна небольшая сумка и чемодан находились рядом. И всего бы ничего, если бы ни глаза, сверкающие праведным возмущением. При виде меня она вздернула свой идеально ровный нос.
— Я так полагаю вы та самая управляющая?
— Да. Меня зовут Виктория.
— А меня леди Лукреция Рочестери. Оказалось, что в столице более-менее приличную гостиницу, соответствующую моему статусу, видите ли, закрыли. Я пожелала остановиться у вас. Но что я вижу? Моя комната не убрана, постель измята, грязная и в каких-то… волосах, — она скривилась так, будто разом выпила стакан лимонного сока. — Это просто отвратительно! Что вы можете сказать на это?
— Что мы приносим извинения.
— Этого мало! — фыркнула леди.
— … и предоставим вам другую комнату совершенно бесплатно.
— Только из-за того, что на часах почти полночь, я соглашусь. Но знайте, я крайне недовольна!
— Прошу еще раз простить нас, — сухо произнесла я, испытывая приступ острого дежавю.
Леди наградила меня надменным взглядом, Лану — полного пренебрежения. А потом, подхватив лишь небольшую сумку, последовала за мной. Чемоданом занялся Рон, парень который сначала раздавал наши листовки на вокзале, а потом мы решили взять его в штат персонала. Вот и сейчас Лана уже разбудила его и тот, стараясь сильно не зевать, тащил чемодан леди. Я сама лично, как и в прошлый раз, проверила новую комнату, самую лучшую в нашем отеле и та, повелительно махнув мне рукой, признала, что на этот раз леди все устраивает. Лукреция захлопнула за нами дверь.
— Это неправда, госпожа. Белье чистое, волос там не могло быть… — зачастила девушка, сжимая складку строгой коричневой юбки в пол.
— Отдыхай пока и не бери в голову, — я отпустила девушку на ночное дежурство.
