Черт.
Я ненавижу опаздывать и не хочу тратить время Кэмерона. Время, которое он мог бы использовать, чтобы поработать над своей игрой, позвонить сестре или сделать что-то более продуктивное, чем ждать меня. Особенно после того, как вчера вечером он просто отмахнулся от меня, когда я попросила поговорить по ФейсТайму.
Это было очень на него не похоже. Это больше напоминало мне Кэма, с которым я впервые встретилась. Но, возможно, это то, что нам обоим нужно, — пространство, чтобы сосредоточиться на себе, потому что мы слишком сблизились. Черт, мы даже не вместе, но ощущение такое, будто в отношениях.
Я отгоняю мысли, изо всех сил ускоряя свой шаг, и в конце концов вижу библиотеку.
Я очень стараюсь бежать вверх по лестнице, но как только достигаю площадки наверху, книжные полки словно кружатся. Я пытаюсь прийти в себя, продолжая идти к нашему месту, но с каждым шагом мое зрение становится все более затуманенным. Кажется, что все вокруг кружится, когда меня обдает прохладой. Когда я заворачиваю за угол, где находится наш стол, в глазах внезапно темнеет, колени подкашиваются, и я падаю на пол.
Последнее, что я слышу перед тем, как потерять сознание, — полный боли голос Кэмерона, выкрикивающего мое имя.
Глава 19
Кэмерон
Сейчас 17:05, и я начинаю волноваться.
Аврора никогда не опаздывает и сегодня не предупреждала меня, что опоздает. От беспокойства начинает покалывать в позвоночнике. Что-то не так. Может, у нее снова сильные судороги, и она уснула? А может что-то похуже.
Ненавижу быть в неведении. И ненавижу, что не имею права на обратное. Не то чтобы я вел себя как хороший друг, отказавшись вчера вечером от ее предложения поговорить.
Конечно, люди могут иметь границы и фокусироваться на чем-то одном, но я был эгоистом. Вместо того чтобы расслабиться и немного поговорить с ней, я решил продолжить работу, которую легко можно было сделать утром.
Я мудак, и я это знаю, но это не мешает мне написать ей.
Кэмерон: Где ты? С тобой все в порядке?
Я пытаюсь сосредоточиться на цифрах на экране, стараясь придать им смысл, пытаясь разработать правильную последовательность для разрабатываемого мной кода.
Сняв очки, я провожу рукой по лицу, и мой взгляд падает на стоящий передо мной контейнер с едой на вынос. Увидев, как она расстроилась из-за того, что не получила свой торт на прошлом занятии, я отправился в кафе сегодня утром, пропустив одно из занятий, чего никогда раньше не делал, чтобы купить ей кусочек. Я даже попросил добавить арахисовое масло, зная, что она его любит.
Я пытаюсь оглядеться, чтобы найти ее, но с нашего места не видно почти всей библиотеки. Единственное, что можно увидеть, — горы за окном, а в остальном нас отгораживают книжные полки.
Проведя рукой по волосам, я разочарованно вздохнул.
Где она, черт возьми, и почему не ответила мне?
Внезапно из-за книжной полки доносятся шаги. Они медленные, пошатывающиеся. Странные.
В этот момент я поднимаю глаза и вижу ее. Я бросаю на нее взгляд и мгновенно вскакиваю на ноги, не успев понять, что делаю.
Ее шаги усталые, а кожа бледная. Прежде чем я успеваю добежать до нее, она падает.
Кажется, что все происходит в замедленной съемке. Она закрывает глаза и с грохотом падает на землю.
Блять. Нет, пожалуйста, нет.
Мой желудок поднимается к горлу, когда я подбегаю к ней.
— Аврора! — кричу я с неожиданным напряжением в моем голосе.
Я приседаю рядом с ее обмякшим телом, и, к счастью, похоже, что ее руки удержали ее при падении, предотвратив сотрясение мозга. Я осторожно переворачиваю ее на спину, и по позвоночнику пробегает дрожь, когда я вбираю в себя ее холодное будто безжизненное тело. Я знаю, что это не так, но, черт возьми, мне страшно видеть ее в таком состоянии.
— Аврора, очнись! — задыхаюсь я, хорошенько встряхивая ее руку. По-прежнему ничего. Черт. Я хватаю себя за волосы, оттягивая их так сильно, что там может появится лысина. Я переплетаю свою руку с ее, сжимая. — Давай, Рори, открой для меня свои красивые глазки.
У меня нет времени обдумывать свои слова, потому что внезапно ее ресницы трепещут, а затем глаза полностью открываются.
— Кэм? — простонала она, пытаясь сориентироваться в обстановке.
Держа ее за руку, я поднимаю другую руку, чтобы потрогать ее лоб. Она холодная, мешки под глазами говорят о том, что она устала, а урчание в животе дает понять, что она голодна. Мне нужно это исправить.
— Я подниму тебя, хорошо?
— Хорошо, — говорит она, ее тон слегка неуверенный.
Я подвожу одну руку под ее спину, другую — под колени, затем встаю и поднимаю ее тело. Первое, что приходит мне на ум, — это то, как идеально она лежит в моих объятиях. Как приятно держать ее на руках.
Аврора прижимает голову к моей груди, крепко вцепившись в мою толстовку. Я возвращаюсь к нашему столу и аккуратно усаживаю ее на один из стульев.
— Кэм, я не думаю, что смогу сейчас заниматься, — с трудом признается Аврора.
Ненавижу слышать ее такой тон. Абсолютно ненавижу.
В этот момент я выбрасываю воображаемые границы в окно. Единственное, что меня сейчас волнует, — это ее самочувствие.
Я смотрю на нее через плечо, запихивая ноутбук, контейнер и другие вещи в рюкзак.
— Мы и не будем. Я заберу тебя к себе, пока тебе не станет лучше.
Ее глаза расширяются.
— Н-нет, тебе не нужно этого делать. Со мной все будет в порядке, просто дай мне минутку посидеть. Ты можешь идти, честно.
Я смотрю на нее сверху вниз и качаю головой.
— Ни за что. Пойдем, — я иду к ней, затем приседаю, чтобы оказаться на ее уровне. — Я понесу тебя. Никаких прогулок.
Аврора недовольно морщит нос.
— Я не знала, что твоя дружба так требовательна.
— Я умею заботиться о людях, так что позволь мне, — умоляю я, не в настроении слушать ее колкости, когда мне нужно знать, все ли с ней в порядке и что, черт возьми, произошло, что довело ее до такого состояния.
Ее глаза изучают мои на мгновение. Затем она выдыхает.
— Я не хочу, чтобы отец узнал, что меня вынесли отсюда.
Мне хочется спросить ее, почему она не хочет, чтобы отец знал, что происходит, но не буду. Она не расскажет мне ничего прямо здесь и сейчас. Надеюсь, после еды, одеяла и отдыха она поделиться со мной. Поэтому я стягиваю с себя простую серую толстовку и протягиваю ей.
— Надень. Я вместо нее надену куртку. Так тебя никто не узнает.
— Ты уверен? — спрашивает Аврора, ее красивые глаза такие чертовски усталые.
— Я бы не стал предлагать, если бы не был уверен, — мягко говорю я ей.
Она кивает, затем снимает свою толстовку, и я отвожу глаза, ожидая, пока она наденет мою. Я слышу, как расстегивается молния на ее сумке и как она запихивает в нее свою кофту.
— Готово, — бормочет она.
Я явно не продумал все до конца, потому что образ ее в моей толстовке делает что-то странное с моим сердцем. Оно медленно сжимается, тепло просачивается наружу под его давлением.
Ткань поглощает ее, и, когда она накидывает капюшон на голову, то становится неузнаваемой под ним.
Я делаю шаг вперед и тянусь к ней, отчего ее брови взлетают вверх.
— Я думала, ты понесешь меня на спине?
— Да, но с моим рюкзаком на спине мне придется нести тебя спереди, — говорю я ей. — Или я могу нести тебя, как невесту, на руках, но так будет легче разглядеть твое лицо.
— Спереди, — робко пробормотала она.
Я наклоняюсь, обхватываю руками ее бедра и поднимаю. Ее ноги мгновенно обхватывают мою талию, а руки обвивают мою шею. Я не могу не думать о том, что между нами все слишком естественно.
— Все нормально? — спрашиваю я, переставляя руки, чтобы обхватить ее бедра. По правде говоря, было бы проще взять ее за задницу, но я и так уже перешел все границы.
