— Что? – спросил он.
— Ты такой сильный.
Дрю засмеялся: замечание Норы совершенно не соответствовало его представлению о самом себе на данный момент.
— Я себя чувствую не таким уж и сильным. Неожиданно для себя я чувствую себя эгоистичным.
— Почему?
Он поразмыслил, как ответить, наконец, выбрав простой ответ:
— Просто я хочу быть с тобой, но не хочу, чтобы ты находилась здесь. Поэтому, в некотором смысле, я тоже не хочу здесь находиться.
Она сощурилась. Она была намерена напустить на себя обиженный вид, но выглядела, как котенок, охотящийся на летучую мышь.
— В каком это смысле ты не хочешь, чтобы я здесь находилась?
— Не хочу, чтобы ты была уязвима для всего этого.
Кивнув, Нора сказала:
— Это грустно, но есть и некоторое освобождение в столкновении с суровой реальностью. Видеть, как ты предпринимаешь что-то, чтобы помочь им, — это… облегчение. Я сумею с этим справиться. Я хочу быть с тобой, поддерживать тебя, как могу.
Дрю покачал головой.
— Я не это имел в виду. Да, участвовать в том, что здесь происходит, может быть полезно для тебя на уровне общей информированности, но подвергаться риску заразиться этой отравленной землей, водой – нет.
Он водил большим пальцем вперед и назад по нежной коже на сгибе ее локтя.
— О, — прошептала она и немного поникла. Все, связанное с ней, казалось таким утонченным, таким нежным. Он бессознательно поднял руку и провел ладонью вниз по ее груди и положил ее Норе на живот.
— Нора, проблема серьезнее, чем просто рак. Почти все женщины из этой деревни стали бесплодными. Ты слишком молода, слишком… — он покачал головой, не в силах продолжить. Ты слишком важна. — Я хочу быть с тобой. Очень сильно. Просто не хочу быть с тобой здесь.
找到
10 сентября
Утром в день вылета Норы они с Дрю в последний раз занялись любовью. Солнце взошло, когда он двигался на ней, ее бедра были плотно прижаты к его, ее ногти впивались ему в спину, призывая его прижаться каким-то образом еще ближе. Глубже. Сильнее.
Он держал ее лицо в ладонях, осушая поцелуями ее слезы. Она так храбро пересекла мир, чтобы найти его, но сквозь тусклый свет, проникавший сквозь пыльное окно, Дрю ясно видел страх, что он к ней не вернется.
— Ш-ш-ш… — прошептал он у ее теплой щеки. Он поднялся на колени, чтобы склониться над ней больше, и его тело полностью прильнуло к ее. Она крепко зажмурила глаза, и Дрю прошептал ее имя, желая, чтобы она взглянула на него. Он хотел, чтобы она знала, что все будет хорошо, что он вернется домой.
— Нора, — повторил он. — Детка, посмотри на меня.
Она медленно открыла глаза, и на него вдруг обрушилась вся любовь, которую он чувствовал к ней. Она всхлипнула и кивнула с облегчающим пониманием. Он зарылся лицом в ее шею, простонав ее имя.
找到
Дрю держал Нору за руку весь долгий путь до города. Дороги были ухабистыми и замедляли движение, но ему вдруг захотелось, чтобы они были еще хуже, чтобы их время вместе не кончалось. Когда звук грунта сменился звуком асфальта, он сжал ее руку крепче. Дрю не был силен духом так, как казался, и с каждой милей ему хотелось развернуть джип назад и отвезти ее обратно в деревню.
Словно чувствуя борьбу внутри него, она сказала:
— В этом году я посадила три вида тыквы.
Ее голова была слегка повернута, а глаза следили за мелькающими зелеными холмами.
Он улыбнулся тому, как быстро она возвращала его мысли домой.
Домой. Это слово затронуло что-то внутри него, когда он смотрел, как ветер шевелил ее темные волосы. Раньше он никогда не ощущал, что у него есть настоящий дом, только место, где он хранил свои барабаны, упакованные остатки прошлого. Дом всегда был широким понятием, которое описывало его местонахождение в данный момент времени.
— Как они называются? — спросил Дрю. Он хотел вспомнить, как она произносит глупые названия того, что росло в ее огороде.
— Муcкатная с зелеными полосами, «Бакскин» (Оленья шкура) и «Биг мун» (Большая луна), — она повернулась к нему, у нее были покрасневшие глаза. — Из «Биг мун» выходят отличные тыквенные фонари на Хэллоуин, — сказала она, вытерев глаза, и улыбнулась. — Хотя они могут вырасти очень тяжелыми. Мне понадобится помощь, чтобы занести их в дом и вырезать отверстия.
Он понимал, о чем она говорила, о чем просила. Хэллоуин был через два месяца. Она спрашивала, приедет ли он к этому времени.
— Я приеду домой через месяц, — сказал Дрю. Он задержал ее взгляд, желая, чтобы она увидела по его глазам, что он говорил правду.
Она посмотрела на их сплетенные руки, сжала, и, потерев большим пальцем его палец, кивнула.
— Ладно.
Дрю поцеловал ее руку и снова обратил взгляд на дорогу, погрузившись в мысли о своем решении, принятом ночью. Ему хотелось последовать за Норой, которая сегодня сядет в самолет, но он был ответственен за жителей деревни, все еще цепляющихся за надежду, что их дом можно спасти. Он останется и увидит, как Чанг Мина заберут в лечебный центр, и они вместе с Томми будут делать все возможное, чтобы помочь оставшимся.
Предстояло много дел, и Дрю знал, что месяца будет недостаточно. Даже пяти лет наверняка будет недостаточно. Но, когда он посмотрел на их соединенные руки и повернул их запястья, чтобы увидеть вытатуированные на коже слова, он понял, что он тоже нашел то, что сохранит для себя. Чтобы найти свое место в мире, ему нужно будет научиться находить баланс между необходимостью быть рядом с ней и бесконечной работой.
Аэропорт был переполнен, и Дрю крепко держал ее, когда они молча шли к выходу на посадку. Она взяла только одну тканевую сумку, которую он нес на плече. Они остановились перед рядом стульев, окружавших посадочную зону.
Крепко прижав ее к себе, Дрю вдохнул ее аромат и попытался запомнить, как ее тело умещалось в его объятиях. Он прогулялся губами по ее шее, ее пульс бешено бился под ними. Он чувствовал, как она отстраняется, как между ними образуется расстояние – если не физически, то, по крайней мере, эмоционально. Она была такой тихой. Она не говорила ему, что любит его после того, как растворилась под ним на рассвете, распадаясь на части под резкий выкрик.
— Я люблю тебя, — сказал он у ее кожи.
После долгой паузы она прошептала:
— И я тебя.
Ее голос был сдавленным и отдаленным.
Дрю закрыл глаза, надеясь, что она предложит ему что-то большее, чем это, но и не мог ее винить. Она зашла так далеко, а он прогонял ее. Как вообще она могла поверить, что он вернется, пока он на самом деле не приедет?
