Сьюзен Джонсон - Добродетель и соблазн

Через неделю отряд князя Шуйского обнаружил кавалерию Сигизмунда, раскинувшую лагерь севернее Днепра. Они ждали подкреплений, прежде чем начать наступление на новые бастионы крымского хана. Задержка оказалась на руку Шуйскому, который предпочел бы не углубляться в Крым.

Поскольку граф Бирон был одним из известных молодых львов под командованием Сигизмунда, чтобы найти гетмана, достаточно было следовать за его славой.

Граф был явно раздражен неожиданной и длительной задержкой. Единственное, чего желал Ставр, это скорейшего начала боевых действий и быстрой победы, чтобы, как на крыльях, помчаться назад к Татьяне. Его приоритеты изменились, жизнь приобрела новый смысл, и превыше всего он желал теперь окончания военной кампании. Сгорая от нетерпения, он мысленно проклинал осторожность Сигизмунда.

Зато дружинники Ставра, несказанно довольные неожиданно свалившейся на них возможностью побездельничать, проводили дни и ночи напролет в пьяном угаре. Они знали, что крымский хан в пышной столице будет наслаждаться прелестями своего гарема, пока Сигизмунд не соизволит начать штурм. Склонность хана к разврату была хорошо известна. А они тем временем в полной мере наслаждались местными, хотя, может, и не столь прекрасными, представительницами женского пола.

В тот день, когда Шуйский добрался до этих мест, генералы приняли наконец решение – наступление начнется на рассвете следующего дня. Ставр почувствовал глубокое облегчение. Мысленно он уже наметил план операций. Через три-четыре месяца он сможет вернуться домой.

Он попытался отказаться от приглашений своих людей на последнюю перед началом военных действий пирушку. Однако поддавшись настойчивым уговорам дружинников, в конце концов сдался. Но в ту ночь он пил мало, не было настроения. Он отверг привычные для его людей любовные утехи, что было нелегко, ведь к нему проявляли повышенный интерес все посетительницы кабака. Вежливо, но настойчиво он объяснил местным женщинам, что влюблен. Впрочем, он стал казаться им еще более привлекательным. Красивые офицеры, которые признавали, что у них есть сердца, казались совершенно неотразимыми.

Лишь после полуночи Ставру удалось убедить своих людей оторваться от застолья. Потребовались тычки и толчки, прежде чем последний дружинник оказался на улице и верхом на коне. Предстоял пятидневный бросок в Крым, и его люди отлично знали, что у них будет предостаточно времени, чтобы прийти в себя от пьянки. Распевая пьяные песни, они кое-как построились за командиром, который повел их беспорядочным строем по узкой проселочной дороге. Нарождающаяся луна бросала тусклый свет, который с трудом пробивался сквозь кроны деревьев. Но дорога была знакомой, а тех, кто на ходу дремал в седле, кони сами везли в лагерь.

Совершенно трезвый, несмотря на поздний час, Ставр единственный был достаточно насторожен, чтобы заметить отблеск доспехов во тьме леса, окружавшего дорогу. Поначалу он не обратил на них особого внимания – по соседству было достаточно солдат. Это могла быть застава или ночной дозор. Однако услышав крик птицы, он медленно вытащил меч из ножен. Птицы не поют по ночам. Держа меч в поднятой руке – сигнал его людям, – он почувствовал, как у него волосы встают дыбом.

– Приготовиться к бою, – тихо подал он команду по цепочке.

Теперь движение было явно заметно за каждым деревом и кустом.

– К оружию! – вскричал Ставр, а его конь поднялся на дыбы, учуяв засаду.

И тут вдруг волна конников с саблями наголо вылетела на них из тьмы леса под боевой клич Шуйского.

– Держись! Держись! – кричал Ставр, преодолев шок от неожиданного появления Шуйского так далеко от Москвы, призывая своих дружинников устоять под натиском бесчисленной массы конников. И несмотря на одурманенные вином головы, его бойцы мгновенно ожили, инстинктивно отвечая на удары, защищаясь с отчаянным мужеством против превосходящего числом противника. В ожесточенной рубке они яростно прокладывали себе путь сквозь ряды нападавших. Но несмотря на их храбрость и отвагу, силы были слишком неравны. Один за другим падали мертвыми бойцы Ставра, пока вокруг него не осталась лишь горстка воинов.

А еще через несколько минут кровавой схватки он остался один.

Но и отряд князя был жестоко изрублен. Многие были убиты, а оставшиеся в живых предпочли скрыться во тьме, спасаясь в лесной чаще. Большинство не хотели жертвовать жизнью ради человека, которому они служили только из страха. Может, Шуйский не заметил их поспешного бегства или не мог воспрепятствовать ему, только, когда бой затих, он тоже оказался один.

Ну наконец-то, подумал Ставр, пытаясь перевести дух: человек, которого он так давно хотел убить, находился всего в нескольких шагах от него.

Каким юным он оказался при ближайшем рассмотрении, с удивлением обнаружил Шуйский, окидывая оценивающим взглядом любовника своей жены. И с удовлетворением заметил, что у того серьезно повреждена левая рука.

Впрочем, оба они были измучены, покрыты кровоточащими ранами и едва держались на ногах, тяжело дыша. Однако каждый был полон решимости прикончить соперника.

– Ну вот мы и встретились… наконец… казацкий пес, – хрипло прорычал Шуйский.

– Да, у меня есть кое-что твое.

– Теперь уж… ненадолго. – Шуйский поднял свой меч и кинжал, оценивая расстояние до раненой руки гетмана.

– С сегодняшней ночи – навсегда. – Ставр крепче сжал меч и кинжал, забыв о боли в левой руке, страстно желая, чтобы человек, помыкавший Татьяной, нашел смерть от его руки. Он бросился на князя.

В лунном свете зазвенела сталь. Шуйский отчаянно пытался парировать выпады гетмана. Оба сознавали, что сражались не на жизнь, а на смерть. Здесь не могло быть компромисса, ни один не попросит и не даст пощады, никто не призовет их остановить смертельную схватку.

Столь разные, как день и ночь, каждый оспаривал у другого свое право на жизнь. Их свирепая, безжалостная борьба, их сила были равными, и никто на свете не смог бы предсказать исход поединка.

Ведомые яростью и жаждой мести, они обменивались выпадами, наносили удары и раны, но ни один не был способен нанести последний, роковой удар. Силы убывали, они уже едва держались на ногах. И хотя гетман был вынужден по большей части сражаться лишь правой рукой, его юность и проворство брали свое. Он явно оказался не по зубам Шуйскому, терявшему последние силы. Почувствовав смертельную опасность, тот прибегнул к коварной уловке.

– Ты не доживешь до того… ты не увидишь, как родится твой ублюдок, – прохрипел он.

Ребенок! У Татьяны будет ребенок!

В этот момент Ставр на какую-то долю секунды ослабил бдительность.