Он раздвигает мои створки, неторопливо и основательно проводя языком по интимному местечку.
— О боже! — с моих губ срывается жаркий стон, колени подгибаются, желание наполняет каждую частичку тела.
— Полегче, детка, — напевает он, хватая меня за ягодицы, чтобы я не рухнула на пол. — Мы сделаем эту сладкую, тугую щелочку прекрасной и готовой для меня. — Не теряя ни секунды, он зарывается ртом между моих ног, лаская горячую плоть.
— Да! — удовольствие бежит по крови, я безжалостно тянут его за волосы, пока бесстыдно трахаю его лицо.
Когда его язык пронзает мое отверстие, я почти теряю рассудок. Как только в голове возникает мысль, что я больше не выдержу, он проникает в меня не одним, а двумя пальцами, его губы все еще прижаты к клитору, он трахает меня пальцами, достигая укромного местечка, прикосновение к которому наверняка заставит меня разлететься на части.
Оргазм обрушивается на меня приливной волной, мощной и бьющей точно в цель, погружая в подводное течение, из которого я ни за что не хочу выплывать.
Оказывается, мне и не нужно. До того как я успеваю осознать реальность происходящего, он уже стоит на ногах, без рубашки и в расстегнутых штанах. Быстрым движением он поднимает меня и прижимает к стене.
— Скажи, что хочешь этого? — требует он, с трудом сдерживаясь, останавливаясь у моего входа.
— Я хочу этого. Я хочу тебя.
Едва я успеваю закончить фразу, как он одним мощным движением входит в меня, еще глубже погружая в потусторонний мир, где есть только он и я.
— Проклятье, Райан, — стонет он, пораженный нашей связью так же, как и я. — Годы. Черт возьми, я уже годы думаю об этом.
Я никогда не забывала. Всегда помнила, каково это — быть его. В самые холодные и одинокие ночи меня согревало воспоминание о его прикосновениях.
Он жестко и неумолимо смотрит на меня, вонзаясь без всяких извинений. Как тот Джастис Крид, которого я когда-то знала и любила. Посреди огненного наслаждения на меня обрушивается мысль. Очень важная информация, которую я не могу от него скрыть. Не в этот раз.
— Джастис… я не на таблетках. — Признание вытягивает из меня стон разочарования, паника проникает в грудь при мысли о том, что он покинет мое тело.
Вместо того, чтобы отстраниться, как я ожидала, в его груди вибрирует собственническое рычание, и он трахает меня сильнее и быстрее.
— О боже, это так неправильно, — хнычу я. В глубине души я знаю, что это так. В глубине души я знаю, что должна сказать ему остановиться, но не могу. Как всегда, мой здравый смысл не может сравниться с тоской в сердце.
— В нас нет ничего неправильного, Райан. Нам всегда было так чертовски хорошо, и ты это знаешь.
Так и было, мы всегда казались такими правильными. От этого мне больнее больше всего, от того, что мы могли бы иметь, если бы не наше прошлое, особенно его связь с братьями. Я отгоняю эту мысль, пока она не испортила момент. Мгновение, когда в мире не существует ничего, кроме нас.
В тишине и темноте его яростный взгляд проникает в меня, мощный и собственнический, сдирая всю защиту, что я стараюсь удержать, когда он неистово вколачивается в меня.
Чувствую, как нарастает второй оргазм, но не хочу кончать одна.
Глядя ему в глаза, касаюсь ладонью его лица.
— Кончай со мной, — говорю я, наклоняясь и впиваясь зубами в его жилистое плечо, достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови.
— Бл*дь! — его рычание разрывает воздух, когда мы вместе тонем в море наслаждения. Освобождая и разрушая ниши души.
Я крепко его обнимаю, слова ускользают от меня в буре эмоций, проносящихся по телу. Он отталкивается от стены, неся меня к кровати, и опускается на матрас. Устраивается рядом со мной, обвиваясь вокруг моего тела. Я прижимаюсь ближе к нему, зарываясь в него, наслаждаясь теплом, которое он дарит.
Проходят минуты, мы лежим в уютной тишине, но наши мысли и чувства оглушают.
— Расскажи мне о последних шести годах, — бормочет он.
Я поворачиваюсь к нему лицом, его рука, обнимающая меня за талию, притягивает меня еще ближе.
— Что ты хочешь знать?
— Все, — говорит он. — Каково это — быть беременной? Какой была Ханна в детстве? Я хочу знать все, что упустил.
От сожаления в его голосе грудь пронзает чувство вины. Я не могу вернуть то, что было сделано, но сделаю все возможное, чтобы заполнить любые пробелы и рассказать ему все, что он хочет знать.
— В начале беременность была изнурительной, — тихо начинаю я. — Меня сильно тошнило, но, в конце концов, все прошло. Плюсом было то, что я теряла вес, вместо того, чтобы набирать. Животик стало видно только через пять месяцев. В первый раз, почувствовав, как она шевелится во мне… — я замолкаю, улыбка скользит по моим губам. — Это было не похоже ни на что, что я могу объяснить. Было так нереально — знать, что внутри моего тела растет маленький человечек. Уже тогда я ее любила.
— Ты знала, что это девочкой до того, как она родилась?
Я киваю.
— Узнала после первого УЗИ. Я хотела знать, так как пыталась выбрать имя.
— Как бы ты назвала, если бы родился мальчик? — спрашивает он с искренним любопытством в голосе.
— Джастис Тэтчер Крид, — без колебаний отвечаю я.
Он стискивает челюсть, но я не уверена, из-за обиды, которую все еще чувствует, или из-за упоминания об отце. Возможно, и то и другое.
— Почему Ханна? — спрашивает он, как ни в чем ни бывало.
— Не совсем уверена. Просто мне всегда нравилось это имя.
— Оно ей подходит.
Мне приятно знать, что он одобряет. Я всегда считалась с ним в каждом своем решении.
— Она была очень хорошим ребенком, — продолжаю, отвечая на его второй вопрос. — Много спала. Очень хорошо ела, за исключением тех случаев, когда я начина вводить детское питание. Она ненавидела морковь. — На моих губах появляется еще одна улыбка, когда я вспоминаю ее лицо. — Плевалась ею в меня.
— Я ненавидел морковь, — говорит он, — чертовски отвратительная штука.
Я посмеиваюсь над его словами.
— Полагаю, мне не стоит удивляться, услышав это, она всегда была похожа на тебя, — мои слова тяжестью повисают в комнате.
На его лице отражается боль, глубоко раня мое сердце.
В темноте спальни обхватываю ладонями его подбородок, делая все возможное, чтобы произнести слова сквозь сожаление, горящее в горле.
— Прости, — снова выдыхаю я. — Знаю, сейчас это ничего не значит, но я никогда не хотела причинить тебе боль. Пожалуйста, поверь мне.
От испытываемых эмоций его дыхание становится затрудненным. Вместо того, чтобы ответить, он овладевает моим ртом в жестком поцелуе, наказывая. В движении его языка я чувствую гнев, горечь и боль, и это еще больше ранит мое сердце.
Не успеваю я опомниться, как снова оказываюсь на спине, и он всем весом наваливается на меня.
— Еще, — рычит он хрипло, замирая у моего входа, и ожидая разрешения.
— Да, — слово выходит из меня задыхающимся шепотом.
Он вонзается в меня, заполняя больше, чем может принять мое тело. Я охаю от ощущений, впиваясь пальцами ему в спину, когда теряюсь в чувствах, что он во мне вызывает.
Он берет меня почти так же, как и до этого, с первобытной потребностью, совпадающей с моей собственной, удерживая мой взгляд при каждом толчке. Наша страсть переплетается с болью нашего прошлого.
Я молюсь, чтобы однажды мы преодолели ее. Что в один день этот мужчина, которому все еще принадлежит мое сердце, в конце концов, простит меня.
Только когда я вскрикиваю от очередного оргазма, он позволяет себе достигнуть собственного удовольствия. В завершении он нежно целует меня в губы поцелуем, проникающим в душу и вселяющим надежду. После он вновь заключает меня в надежные объятия, заставляя чувствовать себя в безопасности, чего я не испытывала уже давно.
В ночной тишине мне остается лишь гадать, куда судьба заведет нас дальше.
— И что теперь? — спрашиваю, не в силах сдержаться, вспоминая, что много лет назад говорила ему нечто очень похожее.
