— Вот, возьми салфетку…
Варя нащупала в темноте его руку. Забрала протянутое бумажное полотенце и быстро привела себя в порядок. Ветер холодил там, где было влажно. Она поспешно оделась.
— Что-то не так?
За время, что они миловались, из-за тучки выкатилась луна, разбавляя темноту серебряным светом. Где-то рядом ухнула птица, а из-за дома донесся взрыв смеха и чьи-то голоса. Только слов было не разобрать.
— Ты сказал, что у тебя все под контролем.
— И?
— Хочешь, чтобы я тебе в лоб сказала? Хорошо! Ты кончил в меня. Без защиты. И я сейчас просто в панике, потому что у этого могут быть последствия.
— Я сказал, что позабочусь о тебе, — голос Захара прозвучал убийственно серьезно. — И я не отказываюсь от своих слов.
Варя нервно облизала губы. Одернула кофточку в попытке выиграть немного времени и разобраться с тем, что Захар подразумевает под своими словами. Если она поняла их правильно, он намекал… он намекал, что не против ребенка. Господи! Варя стиснула кулаки, чувствуя, как что-то внутри начинает мелко-мелко вибрировать. И как невыносимо горло дерет. Будто застрявшие в нем слова, слова, которые она не могла заставить себя произнести, сами рвутся наружу.
Варвара оказалась совершенно не готовой к такому повороту событий. Но еще больше не готовой к тому, что почувствует, на секунду представив себя в положении. Беременной его ребенком. К тому, какой сладкой и притягательной для нее окажется эта мысль. Затрепетала. Сраженная просто наповал. Вся злость, вся обида на Захара в одно мгновение схлынули. И там, где не осталось ничего, вспыхнул свет.
— Ты серьезно? Это… это ведь очень ответственный шаг.
— Ты заставляешь меня повторяться.
Да. Наверное… Но, господи! Ведь не каждый день мужчина ей признается в том, что хочет… хочет от нее детей. Мамочки!
Эта мысль Варю захватила. И ее не смутило то, что по возвращении домой они один черт вернулись к колпачкам. Все равно до них не всегда доходил черед. Например, если Захару захотелось пристать к Варе в душе, никто не бежал за колпачком. Да и время нужно было, чтобы раствор подействовал. А нужный срок им почти никогда не удавалось выдержать. Все чаще страсть заставала их врасплох. И тогда исход мог быть самый разный. Иногда Захар доводил дело до конца. Иногда выскальзывал и с видимым удовольствием ее пачкал. А еще он все-таки раскрутил ее на тот самый запретный секс. Было больно, несмотря на долгую подготовку. И стыдно, и ужасно неловко. Но в то же время… происходящее вывело их на какой-то совершенно новый уровень близости. А может, случившееся, напротив, было итогом абсолютного доверия между ними. Естественным его результатом.
В один момент Захар стал для нее самым близким, самым родным человеком. Они никогда не ссорились, и вообще были с ним на одной волне. Не было ни усталости друг от друга, ни желания побыть врозь. В какой-то момент Варя поняла, что в ее шкаф перекочевал почти весь гардероб Захара, и что они живут вместе… вот уже пять месяцев с момента первой встречи. Так что когда у Вари начались месячные, она испытала даже нечто сродни разочарованию. И, конечно, это было ужасно глупо, но еще глупее было отрицать очевидное. Она действительно была не против родить. И немного, самую малость, расстраивалась каждый раз, когда приходили месячные.
— Варя! Скорее… Скорей включай телек!
— Что такое?
— Ты только держись. — Надя принялась с остервенением нажимать на кнопки пульта, выискивая нужный канал. — Вот!
Варя отложила отчет, над которым трудилась, и уставилась на экран. За столом в студии сидела женщина-ведущая, по левую руку от нее — седеющий дедушка в летах, а по правую…
— Захар…
— Угу! Генеральный директор «Кей-инвест». Финансист. Эксперт по фондовому рынку. Ну?! Я тебе говорила? Да что ты сидишь?!
— А что мне делать?
— Как что? Загугли! А! Ну тебя. Я сама… — Надежда нырнула в свой телефон и, насупившись, забормотала: — основатель и бессменный руководитель «Кей-инвест» — лидера среди отечественных инвестиционных компаний по объемам активов, находящихся в управлении… Личная жизнь… Разведен. Детей нет. Ага! Его жена действительно погибла. Тут этот мудило не соврал. Хоть в чем-то! Вот, полюбуйся. Эх! А жена у него была шикарная. Ты только глянь на эту звезду.
Надежда сунула Варе под нос телефон. Та послушно уставилась на экран, откуда на нее смотрела действительно шикарная женщина. Жгучая брюнетка с огромными глазами и пухлыми, накрашенными яркой помадой губами. Очень худенькая и высокая. Наверное, в прошлом — модель. Эти факты Варя отмечала будто бы мимоходом. Еще не понимая, как они её могут ранить, если пропустить их через себя.
— Да. Ты права. Она — красавица. Отойди, пожалуйста, я хочу встать.
— До обеда еще сорок минут. Но, если что, я тебя прикрою перед Серафимой.
— Спасибо, конечно. Но я вроде бы никуда не собираюсь уходить.
— Как это? Ты что… ты это съешь?!
— Не знаю, — прошептала Варя, пряча лицо в дрожащих ладонях, — я не знаю, что мне делать. Я ничего… ничего не знаю. И не понимаю ничего.
В образовавшейся тишине кто-то громко по-детски всхлипнул. Варя не сразу поняла, что это плачет она.
— Пойди к нему! И припри к стенке. Пусть расскажет, зачем он тебе… да что там тебе? Нам всем лапшу на уши вешал!
Варя вытерла потекший нос ладонью, ничего перед собой не видя, покачала головой. Ей казалось, она слышит, как рушится ее мир. Слышит скрежет и грохот, с которыми он падает ей на голову.
— Я не могу.
Не может! Даже просто пошевелиться. Да что там? Сказать! И то ничего не может. Хотя кричать хочется. Орать во все горло от боли. Почему? Зачем? Но, главное, за что он с ней так? Так… жестоко. Чем она заслужила?
— Не можешь? Так! Немедленно собирайся. Вытирай нос. Снимай халат… И пойдем!
Надя вскочила, заметалась. Из своей коморки на шум выглянула Лилька:
— Что у вас тут случилось?
— Потом расскажу, — пообещала Надя. — Нам нужно отойти на пару часов. Прикроешь нас перед Серафимой.
— Не вопрос. Эй, Варь, ты чего плачешь? Да что стряслось?
Варя вскинула на подругу растерянный взгляд. Представила, как ей придется объяснять друзьям случившееся. И маме… Наверняка те решат, что она полная идиотка, раз он так умело ее обвел вокруг пальца. А впрочем, какая разница, что они там решат? Если ей не дышится, не живется… от боли, что рвет на части?
— Варя, пойдем!
Кажется, Надя помогла ей снять халат. И вывела на улицу. Кажется, они спустились в метро. Блаженная прохлада овеяла ее горящие щеки. Сквозняк облепил струящуюся юбку вокруг ног.
— Куда мы едем?
— К нему! Я в интернете нашла адрес его конторы. Уже придумала, что ему скажешь?
Варя покачала головой. Слезы высохли, и глаза страшно резало на солнце.
— Ничего. Я ничего ему говорить не буду.
— Зачем же мы туда премся?
— Я хочу ему в глаза посмотреть…
Надя выругалась. Совсем не по-девичьи зло. Если бы она в тот момент сказала что-то вроде «а я тебя предупреждала», Варя, наверное, сломалась бы. Но при всей своей напористости Надежда очень тонко чувствовала, когда стоит промолчать. Она взяла Варю за руку и ободряюще сжала ее ледяную ладошку.
— Постой. А это, вон там, не он?
Щурясь, Варя проследила за взглядом подруги.
— Он.
— Похоже, счет оплачивает. Ну, неудивительно. Обед все же. Местечко выбрал, надо сказать, пафосное. Тебя в такие, небось, не водил.
— Нет.
— Еще бы. Мы для таких заведений рожей не вышли.
Варя зажмурилась от нового приступа боли. Конечно, она понимала, на что намекает Надя. Как знала и то, что та не преследует цели ее обидеть. Да только ее слова проехались по больному. Будто провернули вбитый в ее грудь кол.
— Эй! Ты куда?
— Я поняла, что скажу ему, — выпалила Варвара и бросалась через дорогу Захару наперерез. Надя что-то закричала. Проезжающие машины были вынуждены остановиться. Со всех сторон возмущенно загудели клаксоны. Захар обернулся на звук. И, конечно, увидел ее…
