Наталья. Мать Миланы. Нет, я не фамильярничаю. Они с моей матерью сами с детства приучили нас с Милой называть их по имени. Никаких отчеств. Бзик у них такой. Типа, как только их начнут звать по имени-отчеству, они тут же в теток превратятся. А так навсегда молодухами останутся.
Без ехидства — выглядят подружки не больше, чем на тридцадник. И одному Богу и отцовским кошелькам известно, сколько на это уходит бабла.
Мы не виделись с ней год. Ровно с того дня, когда ее дочь улетела в Лондон. В последнюю нашу встречу она рыдала, обвиняя меня во всех смертных грехах, и я рыдал, наблюдая, как поднимается в воздух самолет с Милой.
— Здрасти, — поздоровался я.
Она покачала головой, но не в приветствие, а, дескать — и как тебя до сих пор земля-то носит, Ирод проклятый! Не удостоив меня даже словом, перевела взгляд на Милку. Поясница ее под моей рукой ощутимо напряглась.
— Здравствуйте, — пропищала она, прижимаясь ко мне боком.
Наталья впилась глазами в лицо Камилы, какое-то время, не шевелясь, разглядывала его, будто анализируя полученную информацию, а когда вернула взгляд ко мне, вдруг понимающе улыбнулась.
Бл@дь. Только не это! Тоже решила, что я себе временный дубликат завел. Захотелось задвинуть Милку за спину, а еще лучше, закинуть на плечо и утащить в пещеру.
— Кто эта милая девушка с тобой, Никита? — поинтересовалась несостоявшаяся теща с плохо завуалированным ехидством.
— Я Мила.
Брови Натальи взлетели чуть ли не до тщательно выбеленных волос, а губы сложились в букве «о».
Пи@дец! Валить надо, пока она не выписала мне направление к психиатру. Ее ведь хлебом не корми, дай кому-нибудь диагноз поставить.
— Мы пойдем, — сипло выдавил я, — приятно было повидаться.
Та снова покачала головой, скользнула по Милке снисходительным взглядом и, вдруг замерев, сильно побледнела.
Твою мать! Увидела в ее руках пакет из ювелирки. Ну, бл@дь, нарочно не придумаешь!
— Пошли, — подтолкнул Милу в спину, разворачивая ее в противоположную от Натальи сторону.
— До свидания, — попрощалась она. Вежливая девочка.
Мы дошли до эскалатора. Спустились вниз и направились к выходу.
— Ник, не беги, я не успеваю за тобой, — проник голосок Милки сквозь вакуум.
Я щелкнул сигналкой, едва мы вышли на крыльцо торгового центра, и, не сбавляя скорости, потащил ее к машине, будто за нами черти гнались.
— Садись, — запихал ее в тачку, а сам, прикурив сигарету, наконец, глубоко затянулся никотином.
Грудь как бетонной плитой сдавило. Дым разъедал сплющенные легкие и драл горло.
Че я творю-то?! Рублю канаты… Последние мосты, связывающие нас с Миланой, сжигаю! Это, бл@дь, точно то, чего я хочу?!
Выпуская дым сквозь напряженные губы, посмотрел на Милку. Та, растерянно моргая, не сводила с меня взгляда. В глазах страх. Испугалась.
Ее тоже не хочу отпускать. Охеренно мне с ней. Не только трахаться нравится, но просто рядом быть, разговаривать, ржать с ней, спать в обнимку.
И вот же она, со мной. Не с лондонским денди шашни крутит, как некоторые… Как там матушка говорит? Лучше синица в руках, чем журавль в небе? Так че, я свою синичку никому не отдам.
Кинул окурок в урну и сел в тачку.
— Кто она, Ник?
— Подруга матери.
— Я так и подумала, — покачала Мила головой, — это мать Миланы?
— Да.
Зажевав губу, стала нервно теребить подарочный пакет. Согласен, ситуация неприятная, и я, наверное, себя не так повел. Не защитил ее. Но я, бл@дь, сам растерялся!
— Ты чего напряглась-то?.. — попытался пошутить, ущипнув ее за сосок через ткань.
Не сработало. Засопела и отвернулась к окну. Приедем, придется поработать языком.
— Мил, че случилось-то? Ну, встретились мы с ней, и?..
— Дело не в том, что мы встретились, Ник, — прошептала она тихо, — а в том, что ты стыдишься меня…
— Чего?!
— Ты меня даже не представил…
— Да я не успел…
— Ты бы все равно не назвал меня при ней своей девушкой.
— А это так важно? — тупой вопрос. Конечно, для Милки это важно.
— Ладно, забей, — глухо пробормотала она, пряча взгляд.
Еб@ть!!! Да сколько можно?! Когда уже мы сможем общаться без оглядки на мои прошлые отношения?!
Остаток пути прошел в молчании. Остановившись у ее подъезда, развернулся к ней всем корпусом.
— Могу я оставить тебя до вечера и не переживать, что кто-то снова попытается залезть тебе в трусы?
— А ты куда? — встрепенулась Мила.
— Дела есть.
На самом деле я собирался в тренажерку. Железо потягать и грушу поколотить. Давно уже забыл дорогу туда. В спаринги, вообще, год не вставал. Надо наверстывать упущенное.
— Какие?
Зараза. Решила брать пример с подружки. Яйца друга уже давно в ее крепком кулачке.
— Хочу в зал сходить, — тем не менее, ответил я, — позвоню Серому, если он свободен, пойдем вместе.
— Ладно, я тогда Вике позвоню, может, тоже с ней встретимся.
— Если на горизонте нарисуются желающие засадить, сразу набирай меня. Поняла?
От мысли, что, пока она будет прогуливаться со своей подружкой, к ней опять может кто-нибудь подкатить, стало тошно. Но еще хуже от того, что сама Викуля начнет в уши Милке дуть, чтобы та держалась от меня подальше. Она же на дух меня не переносит. Бл@дь, не ехать, что ли, никуда?..
— Никто не нарисуется, успокойся…
— И никого не слушай, понятно?!
Она со вздохом кивнула и стала дергать рычажок на двери.
— Эй! А поцеловать?!
Глава 31
— Саша не смог, да? — спросила мама, деловито раскладывая салфетки на столе.
Я подавила волну раздражения в зародыше, иначе еще пару маминых невинных вопросов, и она превратилась бы в шторм.
— Мы расстались, мам, — сказала спокойным голосом то же самое, что и при каждом телефонном разговоре последний месяц.
Мне вообще не понятно, почему она так упрямо цепляется за него. Будто мне 35, и я чуть красивее макаки. Немного обидно. Придется, наверное, ее с Ником познакомить.
Он, кстати, намекал пару раз, что не против, поехать со мной. Но я прикинулась дурочкой, не понимающей намеков. Так что, высадив меня сегодня за два дома до родительской дачи, он снова поехал в тренажерный зал.
— Не хочешь помириться?
— Не хочу.
— Ты не хочешь или он? — наседала она, закончив с салфетками и принимаясь за тарелки, — подай полотенце…
— Я не хочу, мам, — подала полотенце, — он пытался помириться, я отказалась.
— Почему?!
— Он обманывал меня! Мама, он постоянно изменял мне!
— Но ты же сама сказала, что он помириться хочет, значит, осознал все!
— Наташа, ты не права! — встряла очень вовремя появившаяся тетя Люда.
Боже, как я ее люблю! Не счесть, сколько раз она заступалась за меня перед матерью.
— Милаша, не слушай маму, — обратилась она ко мне, — ты права, такое прощать нельзя! Ты девочка красивая, умная, встретишь еще хорошего парня…
— Ой, мам, там, кажется, гости приехали! — я облегченно выдохнула и подмигнула тетке.
Мы с ней остались накрывать стол в беседке, а мама, нацепив счастливую улыбку, поспешила встречать свою давнюю подругу с сыном.
Стоп! С сыном?! Мама пригласила на свой День Рождения Славика?! Я перевела взгляд на Людмилу и увидела, как та выразительно закатила глаза. Успокоилась только, когда я с Сашей встречаться стала. И что, опять?!
— Милаша! Иди сюда! — чересчур жизнерадостно прозвенел мамин голос.
— Она не успокоиться, пока не выдаст тебя замуж, — выдала тетка, — не важно, за кого.
Даже не пытаясь выглядеть приветливо, я поплелась к маме. Тетя Ира, ее подруга, уже раскрыла для меня свои объятия, когда между нами было еще метров десять. Видимо, тоже спит и видит, как бы пристроить своего недоросля.
— Милочка, здравствуй девочка! — тетя Ира сжала меня в своих надушенных объятиях и расцеловала в обе щеки, — такую красавицу вырастила, Наташа!
— Она у нас фитнесом занимается, — с гордостью поведала мама, — и в институте отличница!
